Кадыров пообещал Таллину «Кинжал» с Кавказа: $37 миллионов — Эстония решила своровать у России деньги первой

Эстония решилась таки на виду у всего мира залезть в карман России. А чтобы откровенное воровство не выглядело совсем уж отвратительно, придумала в оправдание целый закон. Речь идет о новом правовом акте, принятом парламентом страны, который позволит легализовать использование российских замороженных активов «в целях восстановления Украины».

За утверждение документа проголосовали 65 членов Рийгикогу (местный парламент — ред.), против — три. То есть, криминальные повадки большинству местных депутатов оказались не чужды.

Но, мало того, их буквально распирает от значимости. Поскольку Эстония, как выясняется, стала первым государством в мире, которое на законодательном уровне закрепило, по сути, воровство частной собственности российских граждан.

«Разработка правовых норм по использованию замороженных активов — сложная задача, над которой работают несколько стран — союзников и международные организации.
И Эстония играет здесь роль новатора», — прокомментировал решение коллег председатель конституционной комиссии Рийгикогу Хендрик Йоханнес Террас.

Новое законодательство разрешает использовать замороженные активы частных лиц и компаний, «способствовавших противоправной деятельности России», в качестве «авансового платежа» за ущерб, нанесенный Украине, следует из сообщения на сайте парламента.

О какой общей сумме идет речь, не говорится. Но ранее глава МИД Эстонии Маргус Цахкна заявлял о намерении его страны создать прецедент и решить вопрос о передаче Киеву примерно 37 млн долларов в виде замороженных активов РФ.

Внешнеполитическое ведомство в итоге и назначено ответственным за принятие решения об изъятие имущества и передаче его Украине в качестве «предоплаты за возмещение ущерба». Факт нанесения ущерба владельцем имущества должен быть доказан. При этом хозяин активов, согласно закону, имеет право оспорить решение об их использовании в административном суде.
Конфискация замороженных в США и Европе российских активов обсуждается в западных странах с начала нашей спецоперации на Украине. Осуществить это мешало существующее законодательство.
Но с лета прошлого года Еврокомиссия начала активную работу по изменению европейских норм, чтобы сделать изъятие таких средств (в ЕС заблокировано около 200 млрд евро активов ЦБ РФ и порядка 24 млрд — частных средств) законным.

И вот тут, вопреки расхожему мнению о нерасторопности, «горячие эстонские парни» неожиданно всех превзошли.

Безусловно, 37 млн долларов, по нынешним запросам Киева, это мелочь. Но прецедент, что называется, создан. И теперь главное, каким будет наш ответ…

Первым откликнулся на инициативу Эстонии передать российские активы Киеву Рамзан Кадыров.

Глава Чечни сказал коротко и ясно: «Уверен, результативные прилеты нескольких условных „Кинжалов“ быстро приведут в чувства наиболее „горячие“ эстонские головы».

Прокомментировать ситуацию «СП» попросила экономиста, политолога, главного редактора ИА BALTNEWS Андрея Старикова:

— Действительно, мы имеем дело с узаконенным воровством. Эстония — флагман этого процесса.
Там более года специально созданная экспертная группа работала над тем, как можно это воровство формально легализовать, подведя под него правовую базу.
На самом деле, они могли просто украсть эти деньги. Это имело бы меньшие издержки для самой Эстонии. Потому что, оформляя правовое основание под воровство, они наносят гигантский репутационный ущерб себе. Своей судебной, банковской и финансовой системе. Так что из Эстонии будет отток иностранных вкладов.
В общем-то, это и так происходит последние годы. Потому что Эстония убедила себя и некоторых остальных в том, что она будет следующим театром военных действий, вторым фронтом, и все там будет плохо. Понятное дело, в полигон вкладываться хотят не все. Особенно, если это частные деньги, которые нацелены на возврат.
37 млн, действительно, сумма ни о чем. Потому что на днях буквально Киев плакался относительно трех миллиардов, которые пытается собрать Евросоюз им на боеприпасы. Расход боеприпасов такой, что и эти три миллиарда ничего не покрывают. А здесь мы говорим о каких-то абсолютно символических, несущественных объемах.

«СП»: И, тем не менее, как мы можем ответить на это воровство?

— Изначально, когда стало известно о заморозке 300 млрд наших резервов в странах Запада, был сделан аудит — а сколько иностранных денег в России. И, если я верно помню цифру, то совокупность иностранных вкладов у нас 1 трлн долларов.
Вкладов, а также другой собственности недружественных стран, где наши деньги зависли, примерно паритетный объем — на 300−500 млрд долларов.
Поэтому тогда же официальными лицами было сказано, что «мы зеркально эти активы будем изымать, если вы позаритесь на наши». И мы показали готовность к этому.
Национализация компаний, которые уходили с российского рынка, это отражение нашей решимости.

«СП»: А конкретно на Эстонию мы имеем какие-то рычаги воздействия?

— Тут надо просто смотреть, сколько в этом общем балансе эстонской собственности. Наверняка, какая-то есть. Я думаю, проблемы не будет отыскать эстонские активы, соразмерные 37 млн. евро. На российском рынке эстонский бизнес работал. Он имел здесь какие-то мощности, склады, и есть юридические лица эстонских резидентов.
Более того, необязательно сейчас трясти частных лиц. На такую сумму тут можно и государственные эстонские активы отыскать.
Например, у той же Латвии на территории России есть государственная недвижимость.
И когда они открывают рот на нашу недвижимость там — на тот же санатория «Янтарный берег» в Юрмале Управления делами президента РФ, мы может ситуацию отзеркалить. При посольстве Латвии в Москве есть гостиница — это их госсобственность на нашей территории.
Здесь всегда можно что-то найти. Но не думаю, что мы будем с этим спешить. Дистанция того, что Эстония подала в парламент какой-то законопроект, и ситуация, когда Эстония реально начнет экспроприации, — это все-таки длинный путь.
К тому же, полагаю, все это не столько было нужно эстонцам. А эстонцы просто выполняли заказ Брюсселя и Соединенных Штатов.

«СП»: Поясните, зачем?

— Посмотреть предварительно, какие будут издержки и последствия. Чтобы потом, если, так сказать, проканает, экстраполировать модель на те юрисдикции, где, действительно, более серьезные наши активы находятся. Это своего рода испытательный полигон, на котором Эстония реализовывала эту задачу.
Но в итоге она, тем самым, лишь подорвет свою финансовую систему и веру в сохранение в республике права собственности.

«СП»: Получается, руководствуясь исключительно русофобией, они сами себя, условно говоря, отключают от аппарата жизнеобеспечения?

— Они давно ведут себя алогично. Если мы посмотрим назад, допустим, на горизонт пятилетней давности, то Прибалтика, Эстония, в частности, в общем-то, были для России де-факто офшорной зоной. Только через латвийские банки (страна менее двух миллионов населения) проходил 1% всего долларового оборота в мире.
Весь банковский сектор — под полсотни коммерческих банков — были заточены на то, чтобы обслуживать деньги с постсоветского пространства. Это, главным образом, была Россия, на втором месте — Казахстан.
Более половины счетов во всей Латвии, это были счета нерезидентов — опять-таки, граждан России, Казахстана, других постсоветских стран. Это давало до 10% ВВП.
Все было хорошо. Но буквально за два года Латвия сократила объем вкладов нерезидентов, сначала с 60 до 20%. А сейчас, если не ошибаюсь, их менее 5%.
В Эстонии можно было зарегистрировать юрлицо за 15 минут. Они были флагманами криптовалютного рынка, по крайней мере, Восточной Европы. Там как грибы росли биткоин-компании, и это кормило экономику.
Концепция Эстонии, как маленькой, передовой IT-страны, работала. И за полтора последних года они полостью уничтожили эту модель развития.
Пошли по пути Латвии и Литвы. Теперь это полигон, где базы НАТО. И эти базы призваны кормить местное население, потому что это население будет все строить и обслуживать.
Вот два разных пути, две разные идеи. Эстония выбрала путь натовской казармы. А выполняя неблагодарную задачу по юроформлению конфискации наших активов, просто забили последний гвоздь в крышку гроба своей субъектности.