Поднебесная бьет по миропорядку: китайский «Манхэттенский проект» сравнивают с рождением атомной бомбы в СССР
Прототип китайской EUV-машины — это не просто технологическая новость. Это геополитический детонатор, сопоставимый по масштабу с первым советским атомным испытанием в 1949 году. Успех проекта, реализованного в условиях тотальной секретности, означает конец эпохи технологического диктата Запада и начало новой стадии глобальной конкуренции, где Китай выступает не только как «фабрика мира», но и как архитектор собственного технологического порядка.
От CoCom к цифровому Железному занавесу
В 1948 году США и их западные союзники учредили Комитет по контролю за стратегическими товарами (CoCom), призванный отрезать Советский Союз от критически важных технологий — от станков до полупроводников.
Ответом Москвы стала мобилизация национальных ресурсов: закрытые «почтовые ящики», вертикальное управление, приоритет военно-промышленной задачи над экономической рациональностью.
И уже в 1949-м СССР взорвал свою атомную бомбу, в 1957-м запустил первый спутник, а к 1970-м годам создал собственную микроэлектронную базу, включая ЭВМ серии «Эльбрус».
Так что, проклинаемый сегодня идиотами «совок» в те годы продемонстрировал, что национально ориентированные элиты, формируемые не по принципу кумовства и подкупа как сейчас, а рационально и по принципу – от каждого по способностям, способны мобилизовать страну, ее материальные и людские ресурсы, на решение задач выживания государства в условиях враждебного окружения.
Сегодняшний Китай столкнулся с аналогичной, но более изощрённой блокадой. Вместо CoCom — Wassenaar Arrangement — экспортные правила Министерства торговли США и прямой запрет Нидерландов на поставки EUV-литографов от ASML.
В ответ Пекин воспроизвёл советскую логику мобилизации, но в цифровую эпоху и в глобальном масштабе. Как отмечает директор Центра военно-политических исследований МГИМО Даниил Ахмедов, «китайская модель преодоления санкций — это не имитация, а эволюционное продолжение советского опыта. Разница лишь в том, что если СССР создавал атомную бомбу для одного государства, то Китай создаёт цифровую инфраструктуру для цивилизации из 1,4 миллиарда человек — и для всего Глобального Юга».
Секретность, вербовка, патриотизм: как был создан прототип
Западные аналитики до последнего утверждали: Китаю потребуется не менее 20–30 лет, чтобы освоить EUV-литографию — технологию, которую сами называли «самой сложной машиной, когда-либо созданной человечеством».
Тем временем с 2019 года в Шанхае и Шэньчжэне, под патронажем Huawei и спецслужб, работала команда из сотен инженеров, включая бывших сотрудников ASML китайского происхождения. Им выдавали фальшивые удостоверения, запрещали внешние контакты, а каждый этап разборки и сборки фиксировался камерами.
Один из ключевых рекрутов — Линь Нань, бывший глава отдела источников света в ASML, вернувшийся в Китай в 2021 году и подавший восемь патентов за 18 месяцев.
По оценкам Bloomberg, с 2019 по 2024 год Китай инвестировал не менее 40 миллиардов долларов в создание независимой цепочки передовых чипов.
Прототип EUV-машины был завершён в начале 2025 года и проходит тестирование в секретной лаборатории Шэньчжэня. Он пока не достигает производительности ASML, но уже демонстрирует принципиальную работоспособность.
Для Китая это не вопрос качества, а вопрос суверенитета. Как подчёркивает экономист Александр Межевич, «EUV — это не просто станок. Это символ цифрового суверенитета, как “Семёрка” была символом ракетного суверенитета СССР».
Крах стратегии сдерживания и перекройка рынка
К 2028–2030 годам, когда Китай выйдет на серийное производство передовых чипов, нынешняя система экспортного контроля потеряет смысл. Зачем запрещать то, что у противника уже есть?
Для ASML, чья монополия обеспечивала маржу свыше 50%, это станет экзистенциальным вызовом. Потеря китайского рынка, составляющего до 30% потенциального глобального спроса, сократит её долгосрочные доходы и ограничит инвестиции в следующее поколение литографии — High-NA EUV.
Вместо монополии возникнет дуополия: ASML сохранит лидерство в сегменте «совершенства», но Китай предложит «достаточно хорошие» решения для подавляющего большинства внутренних задач — от ИИ-ускорителей до военных микросхем.
Уже сегодня SMIC, Hua Hong и другие китайские фабы готовятся к переходу на 5- и 3-нм техпроцессы без западного оборудования. Как пишет «Военно-промышленный курьер», «если Китай обеспечит даже 70% своих потребностей в передовых чипах, это высвободит десятки миллиардов долларов, которые могут быть направлены на финансирование инфраструктурных проектов в странах “Пояса и пути”. Тем самым Пекин укрепит свои позиции в этих странах, заметно потеснив там США».
Рождение альтернативного технологического полюса
Китай не останавливается на литографии. Он создаёт замкнутую, но экспортно ориентированную экосистему: оборудование — Shanghai Micro Electronics и Changchun Optics; материалы — Beijing E-Tone и Naura; программное обеспечение — Huasuo Technology; конечные продукты — Huawei, Baidu, Alibaba.
Эта экосистема уже привлекает внимание развивающихся стран, уставших от политических условий, сопровождающих закупки у западных поставщиков.
Для России такой сдвиг открывает как возможности, так и риски. С одной стороны, появляется шанс получить доступ к компонентам, ПО и знаниям, необходимым для технологического суверенитета.
С другой — возникает угроза новой зависимости, но уже от Пекина. Как подчёркивает заведующий отделом глобальной экономики ИМЭМО РАН Иван Тимофеев, «мы вступаем в эпоху технологических блоков. Для России критически важно не остаться в “серой зоне”, а чётко определить, в каком блоке она будет участвовать в разработке стандартов будущего — трансатлантическом или евразийско-азиатском».
Но во всяком случае, совсем уж Россия не пропадет — при любом раскладе она останется сырьевым придатком мощного технологического монстра – Китая, заменившего в складывающемся мире СССР.
Эскалация и ответ Запада
Запад, осознав провал стратегии сдерживания, перейдёт к более агрессивной фазе конфронтации. Ожидается ужесточение контроля за китайскими учёными за рубежом, рост числа дел о «промышленном шпионаже», а также концентрация усилий на следующем технологическом рубеже — квантовых вычислениях, нейроморфных чипах, фотонике.
Одновременно западные СМИ будут подавать китайский прорыв как результат «воровства», а не инженерного таланта, чтобы дискредитировать его легитимность.
Однако исторический опыт показывает: блокада в условиях мобилизационной экономики часто ускоряет, а не замедляет технологическое развитие. Советский Союз не скопировал IBM — он создал «Эльбрус». Китай, вероятно, не станет точной копией ASML — он создаст свою архитектуру, оптимизированную под свои задачи и условия.
Для России — момент выбора
Прорыв Китая — это историческое окно возможностей для Москвы. Но оно требует не пассивного ожидания, а активной стратегии. Россия должна стремиться не просто к закупке китайских чипов, а к интеграции в цепочку создания стоимости: совместные R&D-центры, производство материалов, разработка специализированных решений для оборонки и гражданского сектора.
Как справедливо отмечалось в одном из недавних номеров «Эксперта», «Россия не может позволить себе стать технологической периферией даже дружественного Китая. Суверенитет требует собственной инженерной школы, а не только сборки чужих решений».
Мир, где суверенитет измеряется транзисторами
Китайский EUV — это не финал, а стартовый выстрел в новой глобальной гонке. Он доказал, что в XXI веке технологическая монополия — явление временное, а блокада — стимул, а не барьер. Советский Союз, отрезанный от мира, создал атомную бомбу и «Спутник». Китай, отрезанный от ASML, создаёт цифровой суверенитет.
Теперь очередь за Россией: использовать этот момент не для выжидания, а для строительства собственного технологического полюса — в союзе, но не в подчинении. Карта технологического могущества, которую рисовали в Вашингтоне и Брюсселе, безнадёжно устарела. Новую будут чертить в Пекине, Москве, Дели и Джакарте — в эпоху, где суверенитет измеряется не баррелями, а транзисторами.