Понять метафизику кино. Интервью с режиссером, получившим философское образование

Виктория Держицкая, режиссер, сценарист,

выпускник философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова

Виктория Викторовна, здравствуйте. Буквально пару слов о том, что Вы считаете важным в Вашей творческой биографии.

— Если совсем коротко, то после окончания философского факультета серьезно увлеклась киноискусством. Поняла, что образы мне ближе, чем научные понятия. Понятие взывает к нашему уму. А магия образа проникает в сердце, в бессознательное. Помните, еще с советских времен осталось – «важнейшим из искусств для нас является кино». С автором цитаты можно спорить по многим вещам, но здесь – в самую точку.

Обучалась в мастерской Владимира Хотиненко, которому лично признательна за его учительскую щедрость. В багаже около двух десятков работ разного характера, есть и сценарии, и озвучка, и документальное кино, в основном же – игровое. Имеются награды за режиссуру сериалов. В настоящее время серьезно увлеклась жанром, который трудно идентифицировать, скажем так – философское кино. Приходиться много ездить в командировки – Грузия, Индия, США. Ну и, конечно, огромная Россия.

— Вы сказали – магия образа. Можете подробней?

— Режиссер работает с сознанием зрителя при помощи образов, архетипов. Перечислять примеры сейчас не имеет смысла, но один пример я приведу, так как он мой любимый, и я часто к нему прибегаю, когда общаюсь со студентами. Это фильм «Догвилль» режиссера Ларса фон Триера.

На поверхности этого фильма судьба девушки, которая, спасаясь от преследования, попадает в зависимость от жителей деревушки. Девушка — воплощение абсолютного смирения и добра. Чтобы не делали с ней обыватели, она всех прощает. Ларс фон Триер доводит историю до абсурда — он показывает, насколько мы не готовы к встрече с таким тотальным всепрощением. Пользуясь тем, что за девушку некому заступиться, добропорядочные обыватели превращают ее в рабыню, пользуются ее душой и телом, доводят ее до полного унижения, сажают на цепь. Естественно, мы ассоциируем себя с девушкой. Мы всегда ассоциируем себя с положительным героем или героиней. Мы страдаем вместе с ней. А затем наступает блестящий драматургический поворот, — в деревушке появляется всемогущий отец девушки вместе со своей командой. Финал выстроен так, что невозможно не провести параллель с нашей христианской культурой. Мы с изумлением понимаем, что девушка — это живой образ мадонны, которая явилась людям. Метафора мадонны. Но вот наступает «страшный суд», час возмездия — и отец девушки в великом гневе уничтожает всех жителей, включая детей и младенцев. И знаете, что? В этот момент вы с ним согласны. И даже когда девушка сама берет в руки оружие, чтобы убивать, — вы в первом порыве с ней согласны. А затем в вашей душе вспыхивает молния — как я, такой хороший, могу ликовать, когда убивают младенцев? Как это возможно? Что со мной не так? И наступает прозрение — это кино о великой гордыне. Если вы всех подряд прощаете, то это значит, что вы считаете себя выше других. Вы думаете, что вы ангел. Но если вас довести, вы начнете убивать. Потому что вы не ангел, вы человек. Это очень глубокое, гениальное кино. Знаете, оно заменяет тонну проповедей, и оно вас меняет. Это великолепный пример, как кино с помощью образов может изменять людей. Если режиссеру удается снять такое кино, он может сказать себе — я прожил жизнь не зря. Я выполнил свое предназначение.

Хорошее кино есть сгусток культурного кода, который должен быть раскодирован зрителем для получения личного сообщения, суть которого – катарсис. Все хорошие режиссеры добивались такого результата, — особого состояния, похожего на религиозный транс, экзальтацию. Конечно, при этом зритель тоже должен быть глубоким человеком, как-бы не странно это в наше время звучало – зритель должен быть интеллигентным.

Как я уже упомянула, сейчас мой интерес связан с философским кино, приходится визуализировать философские концепты, показывать, в какое удивительное время мы живем, время, которое связано со сменой мировоззренческой парадигмы. Нюанс заключается в том, что такого рода сюжеты вызов не только режиссеру, но и зрителю. Кстати, показательно, что наш инвестор – это частный российский бизнес.

— Вы сказали, что общаетесь со студентами. Кто они?

— Это ребята второго курса философии РГСУ, я у них веду такую философскую дисциплину как эстетика. Но с уклоном в практическую плоскость. На выходе у нас должен быть какой-то небольшой арт-продукт: клип, этюд или короткометражка. Ребята показывают замечательные результаты, чему я, кстати, не удивляюсь. Ведь они будущие философы, а стандартно мыслящих философов не бывает. По-хорошему и преподавателей философии таких быть не должно. Надеюсь, что и я не такая.

— Ну и напоследок традиционный вопрос. Что вы посоветуете нашим читателям?

— Многие вещи мы не видим только потому, что мы их не понимаем. Бедность окружающего нас мира — это во многом результат бедности нашего сознания. Поэтому вот мой совет: хотите видеть не примитивную картинку на экране, а настоящее, интересное и глубокое кино – получайте философское образование.

Интервьюировал студент 2 курса РГСУ по направлению «Философия» Николай Карась.