Иранские атаки в Ираке отражают слабость про-иранских сил

Активизация ракетных обстрелов выглядит скорее как своего рода ритуальный ответ на убийство Солеймани и Мухандиса, чем как первый залп в попытке изгнать западные силы.

За последнюю неделю в столице Ирака Багдаде произошла серия взрывов бомб и гранат. Они были направлены на финансовые учреждения и политические офисы, связанные с рядом фракций, которые в настоящее время участвуют в переговорах по формированию нового иракского правительства.

Эти инциденты последовали за рядом ракетных и беспилотных атак на объекты США и коалиции в Ираке и Сирии. Последние произошли после того, как 3 января 2020 года США отметили вторую годовщину убийства командующего силами КСИР/Кудс Касема Солеймани и лидера Сил народной мобилизации (СНМ) Абу Махди аль-Мухандиса.

Нет большой тайны в том, кто несет ответственность за эти инциденты. Учитывая характер целей, они явно были осуществлены проиранскими элементами. Однако время и характер этих инцидентов, а также их интенсивность имеют большое значение. Они свидетельствуют не о силе Ирана, а скорее об относительном беспорядке и растерянности, которые наблюдаются в проиранском лагере в Ираке в настоящее время.

Во-первых, теракты в Багдаде. Они произошли после открытия новой сессии иракского парламента 9 января. Объектами нападения стали штаб-квартиры трех политических партий – Демократической партии Курдистана (ДПК), Коалиции Такадум и Альянса Азм. Две последние партии представляют арабское суннитское население Ирака. Объектами нападений также стали два финансовых учреждения, связанных с ДПК – Банк Курдистана и принадлежащий курдам банк Cihan. Ни в одном из этих инцидентов никто не погиб. Несколько человек получили ранения.

ДПК, Азм и Такадум – это нешиитские политические формирования, которые в настоящее время ведут переговоры с шиитским списком «Сайрун» Муктады ас-Садра о создании правящей коалиции. Она исключит проиранские элементы. Ни одна из группировок не взяла на себя ответственность за инциденты в Багдаде. Но можно с почти полной уверенностью утверждать, что эти атаки – выражение недовольства проиранских ополченцев, проявившееся в их собственном неповторимом стиле.

Эти нападения являются последним свидетельством относительного беспорядка, в котором оказались шиитские ополченцы и иранские интересы в Ираке после выборов 10 октября.

На этих выборах список ФАТХ, поддерживаемый ополченцами, резко уменьшил представительство в 329-местном иракском парламенте. Благодаря дезорганизации, разобщенности и неправильному пониманию нового избирательного закона, что привело к ошибочной избирательной тактике, список ФАТХ, ранее имевший 48 мест в парламенте, получил всего 17 мест.

Правительства в Ираке в последние годы состояли из коалиций, объединяющих разрозненные и даже противоположные элементы. Проиранский элемент должен быть представлен в правительстве, чтобы сохранить легальный статус своих ополченцев, обеспечив приток средств в Силы народной мобилизации (официальная зонтичная структура, дающая про-иранским шиитским ополченцам их легальный статус) и обеспечить отсутствие серьезных попыток демонтажа или противостояния иранскому параллельному государству (силы вооруженных ополченцев – прим.) со стороны правительства в Багдаде

Снижение электорального представительства стало результатом не утраты народной поддержки проиранского лагеря, а итогом простой бесхозяйственности. По количеству голосов список ФАТХ получил больше, чем список Садра – 670 000 против 650 000. Разобщенность, ошибочная тактика и некомпетентность привели к резкой разнице в распределении мест.

Последовали месяцы беспорядков в Багдаде, когда ополченцы, в частности, «Катаиб Хезболла» и «Асаиб Ахль Аль-Хак», организовали протесты членов своих движений и ополченцев, требуя пересчета результатов. Напряженность достигла своего пика после атаки беспилотника на резиденцию премьер-министра Ирака Мустафы аль-Кадими в ноябре. Но беспорядки и попытки запугивания не достигли своей цели. Пересчета голосов не последовало.

На открытии парламента 9 января все проиранские фракции, теперь объединенные в «Координационный механизм» (всего 59 мест в парламенте, – прим.), попытались сорвать заседание. В частности, они попытались (и не смогли) предотвратить избрание Мохаммеда Халбуси, лидера суннитского списка «Такадум», спикером парламента.

Назначение Халбуси на этот пост было истолковано многими иракскими аналитиками как свидетельство того, что Садр намерен попытаться сформировать правительство со своими основными союзниками, не являющимися шиитами, вместо того, чтобы стремиться к созданию коалиции единства с участием обоих основных шиитских блоков.

Взрывы гранат стали фирменным ответом проиранского элемента на столь невыгодное для него развитие событий. Они были направлены против тех нешиитских групп, которые нужны Садру в качестве основных структурных элементов любой коалиции, исключающей шиитский военизированный проиранский элемент.

Атаки на позиции США и коалиции, тем временем, включали в себя запуск четырех ракет по посольству США в Багдаде 12 января, две атаки беспилотников на базу Айн аль-Асад в иракской провинции Анбар и ракетный обстрел базы «Зеленая деревня» коалиции/Сирийских демократических сил (СДС) на востоке Сирии. Смертельных случаев не было.

На ракетный обстрел базы в Сирии коалиция во главе с США ответила артиллерийским огнем по источнику ракет. Это произошло недалеко от города Маядин, в районе, контролируемом поддерживаемыми Ираном ополченцами, к западу от реки Евфрат и недалеко от границы с Ираком.

Ответственность за обстрел Айн аль-Асада взяла на себя бригада Кассима аль-Джаббарина, прикрытие для про-иранской группировки Катаиб Хезболла.

Нет никаких признаков того, что операции такого уровня вытеснят небольшие воинские подразделения США из Ирака и Сирии. Активизация ракетных обстрелов выглядит скорее как своего рода ритуальный ответ на убийство Солеймани и Мухандиса, чем как первый залп войны – решительных усилий по изгнанию западных сил.

Что касается действий против политических оппонентов, то следующим препятствием для парламента будут выборы нового президента, а затем нового премьер-министра в течение следующих двух месяцев. Иранцы и их военизированные формирования проводят знакомую «стратегию напряженности», призванную вызвать чувство запуганности у оппонентов и удержать их от четких шагов в направлении исключения иранских интересов из правительства Ирака.

Теперь следующий ход за Садром. Сам Муктада аль-Садр, конечно, вряд ли является последовательным противником иранцев. Вполне возможно, что он и дальше предпочтет прокладывать сложный и непоследовательный путь между иранцами и их врагами, а не вступать на путь конфронтации между лояльными ему ополчениями и ополченцами Тегерана. Но сам факт того, что ключевое решение сейчас находится в руках Садра, свидетельствует о неустойчивости иранской стратегии в Ираке в настоящее время.

Трудно представить, чтобы нынешняя неразбериха и беспорядок происходили под руководством Солеймани и Мухандиса. Эсмаил Гаани и Абд аль-Азиз аль-Мухаммадави, их соответствующие замены, очевидно, не являются руководителями того же калибра. С этой точки зрения, нынешняя тупиковая позиция Ирана в Ираке (и в других странах) является, пожалуй, самым достоверным свидетельством мастерства этих двух убитых командиров. Это интересное подтверждение важности отдельных лидеров, при всей значимости структур и систем.

Наконец, конечно, с точки зрения врагов Ирана, это свидетельство правильности решения об их устранении. Но нынешнее недомогание иранской стратегии управления марионетками в Ираке не используется в рамках (гипотетически возможной, – прим.) решительной, четкой стратегии со стороны США и их союзников. Скорее, в настоящее время США в основном являются пассивными бенефициарами трудностей Ирана.