«Дядя Вова, давай договоримся, не надо, чтобы там нас добивали!»
Глава СНБО Украины Алексей Данилов заявил, что выполнение Минских договорённостей якобы означает уничтожение его страны, что заключались они под прицелом российского оружия, французы и немцы помалкивали, но всем «умным людям» было понятно, что их выполнение невозможно. Вот именно такой контекст – это яркий элемент текущей украинской политики.
Минские соглашения принимались как один из инструментов перезагрузки отношений Украины и России, который может остановить широкомасштабные боевые действия. Они фактически позволяли сформировать русскую автономию на территории Украины, с правом вето по важнейшим политическим решениям. Вот что такое Минские соглашения в сухом остатке. Естественно, Украина сейчас пытается сделать всё, чтобы их не выполнять.
Что касается того, каким образом эти договорённости заключались. Во-первых, я хочу напомнить, что Минских соглашений было два. Первые были подписаны в августе – сентябре 2014 года, а вторые – в феврале 2015-го. Эти документы и по содержанию, и по форме разные. Чаще всего речь идёт именно о вторых Минских соглашениях. Они заключались на фоне Дебальцевской операции, самой успешной в этих боевых действиях, которая в потенциале могла привести к краху киевского режима. И что там их принуждать было? Это был один из главных буферов, с помощью которого они сохранили контроль над Украиной.
Всё было ровно наоборот. По сути, Пётр Порошенко тогда бегал и тянул за штанину Путина с воплями: «Дядя Вова, давай договоримся, не надо, чтобы там нас добивали!» Так что в этом смысле французы и немцы как раз сделали всё, чтобы эти соглашения были заключены. Особенно немцы, особенно Меркель. Кто там что оформлял – дело уже второе. Реальным автором вторых Минских соглашений, именно как политического продукта, является не Владимир Путин и даже не Порошенко, а Ангела Меркель. Поэтому немцы и стояли спокойно в сторонке. А теперь Данилов, как человек, который старается сохранить своё должностное положение, просто транслирует миру то, что стало главным страхом нынешней украинской власти.