Киевские военные хроники. В ожидании штурма

Ночью приснилась гроза и ливень. Открыв глаза, услышал долгий гул канонады на окраинах, напоминающий раскаты весеннего грома — это значит, что на подступах к Киеву по-прежнему «жара». Сведения о том, какой там расклад, противоречивые. Согласно одним источникам, Буча уже несколько дней под полным контролем РФ.

Сообщают также, что 6 февраля штурмовые бригады вошли в Ирпень. Другие же ресурсы утверждают, что соотношение сил на северо-западном участке пригорода украинской столицы — 50 на 50, и населённые пункты агломерации Ирпень-Буча-Гостомель переходят из рук в руки. Поскольку в этом стратегическом узле сосредоточены серьёзные резервы ВСУ, в частности сводная группа спецназа под руководством ГУР МО Украины и подготовленные ими местные отряды территориальной обороны, которые оказывают ожесточённое сопротивление.

Кто-то справедливо заметил, что первой на войне убивают правду. Поэтому, самые надёжные источники — это переписка с друзьями, которые в силу разных причин остались в этой горячей точке. Вести от них поступают на мой телефон всё обрывочней и реже: «У нас просто ад. Бомбы падают везде. Полно солдат и гражданских с автоматами», «Дороги на Киев нет. Машины обстреливают. Взорвали мост и ЖД», «Сильные бои под окнами. Мы окружены. Нет физической возможности выехать», «Город равняют с землёй. Снаряд залетел в детскую. Дети целы. Слава Богу», «Связи почти нет. Видно вышку грохнули», «Живы. Держимся»… Сколько ещё держаться, и когда появится возможность выйти из этого ада, не знает никто — переговоры о новом гуманитарном коридоре блокируются украинской стороной.

Киев тем временем живёт в ожидании наступления российских «оккупантов». Каждый день прилетают новости, что штурм начнётся «уже сейчас», и народ начинает привыкать к фейкам. Если в первые дни столица была охвачена паникой, то сейчас первая её волна схлынула, и город приспосабливается к условиям военного времени. Несмотря на браваду властей, и регулярные сообщения о «пэрэмогах» на всех направлениях, люди больше доверяют своей интуиции и «сарафанному радио»:

— Говорят, что русские уже в 15 километрах…

— Как вы думаете, к майским мы их победим?

— Да какое там! Дай Бог, чтобы до осени…

— Слыхали, нам Польша самолёты отправляет?

— Брехня! Ничего Запад нам не даст. Они там сами боятся Путина.

— Да кто его боится? Он уже давно на Алтае сидит в своём бункере. Но скоро мы его оттуда выкурим!

Это из разговоров в очередях. Помимо «политических» новостей, обмениваются советами — сделать запасы воды, свечек и батареек. Кто-то сообщает, что на Южной Борщаговке второй день света нет, а воду «русские могут отравить». Поэтому в доме должны быть большие запасы. Делятся советами, где лучше находиться во время обстрела, и спорят, нужно ли оклеивать скотчем окна — крест накрест, как во время Великой Отечественной войны. Говорят об этом почти спокойно, как о рецепте борща — в каждом теплится надежда, что ужасы Харькова минуют Киев.

Аптеки и магазины работают нестабильно и не везде — «хвосты» очередей появляются в разных местах. Самые длинные — возле аптеки. Их видно издалека, и по мере приближения чувствуется стойкий запах корвалола. Он по-прежнему в дефиците, так же как вата, бинты и прочие бюджетные средства «неотложной помощи». Чтобы отовариться, народ занимает очередь сразу в нескольких местах. Стоят в основном молча, не скандалят, изредка обмениваясь слухами и прогнозами. Выход «на охоту» за продуктами уже превращается в привычный квест: найти, где сегодня что-то дают, и успеть купить до закрытия — всё работает только до 15.00

В маленьких магазинах в основном продают хлеб и остатки «довоенного» ассортимента. Из хлеба только батоны, чёрные кирпичики не сыщешь днём с огнём. Говорят, по причине более сложной рецептуры. Молоко если где-то есть, то длительного хранения, видимо, распродают резерв со складов. В соседний супермаркет завезли яйца, покупают сразу по нескольку лотков. Впрочем, заметно, что аппетиты понемногу умерились — видимо, экономят средства. Банкоматы не работают, наличку снять невозможно. А карточкой на рынке не расплатишься. Частники тоже потихоньку подвозят на продажу свой товар. Сезонные помидоры и огурцы, авокадо и ананасы мёрзнут под мелким мартовским дождиком. Их покупают редко — не до жиру. Берут в основном яблоки, лук, картошку.

Возле одного из закрытых киосков пристроился мужичок. Разложил на газетке свежий улов — две щуки и десятка три крупной плотвы и окуней. Подхожу, интересуюсь:

— Это откуда же такое чудо?

— Утром наловил. Здесь, на Десенке.

— В той стороне сильно громыхало с утра. Не страшно рыбачить?

— Страшно — не страшно, но жить как-то надо…

Пока общаемся, подходит суровый мужик в камуфляже с жёлтой повязкой на рукаве. По говору — галичанин.

— Звідки риба? Бракон’єр?!

Мужичок теряет дар речи. Тербатовец настроен решительно, слава богу, что оружия нет в руках:

— Зараз хлопців покличу! Ми тобі влаштуєм полювання!

Очередь дружно вступается за мужичка: «Ты что? Офонарел?? Война! Какое сейчас браконьерство? Скажи спасибо, что принёс и нам продаёт!» Женщины оттесняют бойца, покупают остатки улова, и перепуганный рыбак торопится ретироваться. Война тестирует людей на человечность. Одни становятся милосердными и праведными, другие — сволочами и предателями.

Выйдя к проспекту Маяковского, замечаю, что там разобрали перекрывавшие его баррикады. Скорее всего, для проезда машин. Их в городе, несмотря на массовый исход населения, остаётся довольно много. Мешки с песком и гравием теперь переместились впритык к частным магазинчикам. То ли их хозяева отстреливаться собираются, то ли просто растащили поближе, чтоб не пропадало «добро».

Возле одной из школ замечаю огромную толпу, по размерам и плотности — то ли митинг, то ли эвакуация. Навскидку — человек пятьсот. Раздают гуманитарную помощь. Спрашиваю у крайних:

— Что дают?

— Сами не знаем, главное чтоб хватило!

Отоваренные выходят с почти счастливыми лицами и огромными пакетами. В них — галеты, крупа, подсолнечное масло, стиральный порошок, макароны и какие-то банки с консервацией. Берут всё подряд — лишним не будет, да и в кои-то веки бесплатное от властей перепало.

Со стороны проспекта внезапно доносится нарастающий грохот — проносится БТР. Толпа встревожено замирает и как по команде поворачивает головы: «Чей??.. Опознавательных знаков не видать… Фух, вроде бы наш! Русских пока нет в городе…»

Александр Крыжановский