Европейские ценности – риторическая неопределённость

Высшая ценность современной Европы – несменяемость правящих и господствующих групп

Что имеется в виду под европейскими ценностями? Внятного определения не существует.

Попытку дать официальное представление об этом содержит статья 2 Лиссабонского договора о Европейском союзе (2007). Хотя скепсис вызывает сама попытка определить ценностное качество через юридическую формулу, договор показывает, что хотят считать «европейскими ценностями» представители групп, правящих и господствующих в странах – членах ЕС.

Итак: «Ценностями, на которых основан Союз, являются уважение человеческого достоинства, свободы, демократии, равенства, верховенства закона и уважения прав человека, включая права лиц, принадлежащих к меньшинствам».

Одновременно Хартия Европейского союза по правам человека даёт перечисление своих ценностей-принципов: 1) принцип уважения человеческого достоинства, 2) принцип обеспечения прав и свобод человека и гражданина, 3) принцип равенства, 4) принцип солидарности, 5) принцип демократии, 6) принцип правового государства.

Все эти позиции сами по себе понятны и естественны. И, пожалуй, среди них нет ни одной, которая не могла бы быть признана благом с точки зрения общественного интереса и индивидуальной пользы.

Проблема, однако, в том, что перечисление этих ценностей оставляет открытым вопрос об их иерархии. Если вернуться к статье 2 Лиссабонского договора («уважение человеческого достоинства, свободы, демократии, равенства, верховенства закона и уважения прав человека, включая права лиц, принадлежащих к меньшинствам»), то понятно, что в определённых условиях свобода может входить в противоречие с равенством, демократия – с правами меньшинств, верховенство закона – с уважением человеческого достоинства, а что является высшим – составителям Лиссабонского договора неведомо. Это означает, что индивид вправе сам определять, что более, а что менее значимо. То есть «ценность» утрачивает императивный характер, она становится ситуативной.

Переставая быть моральным императивом, «ценность» превращается во что-то утилитаристское, полезное в одном случае, не полезное в другом. То, что Европа именует сегодня «ценностью», оказывается всего лишь средством.

Есть два вида ценностей: ценность-полезность, или орудие, приносящее человеку удобство; и ценность-императив, или то, чему человек присягает и служит, что определяет смыслы его жизни.

Упрощая, можно сказать: если в отношении человек – ценность/полезность первый значимее, больше второго, а второе – это то, что полезно, но без чего можно обойтись, то в отношении человек – ценность / императив, второе выступает более важным, это то, через что человек определяет себя, свою позицию в жизни, её смыслы.

И то, что объявлено «европейскими ценностями», на поверку не оказывается ценностями, оно слишком далеко от того, что было когда-то ценностями Европы. Когда-то европейцы умирали за освобождение Гроба Господня, за честь Прекрасной Дамы. Потом они умирали за короля. Затем – за святую веру (кто – католическую, кто – протестантскую). Позже – за торжество Разума и низвержение тиранов. Потом – за дело пролетариата и освобождение всего трудящегося человечества. Сражались за Нацию против «аристократов и попов». За право восставать против угнетения, за национальную независимость страны.

Это были их Ценности. Люди за них умирали – и значит, это были действительные Ценности. И это были европейцы.

Нельзя умирать за торжество мультикультурализма или за Европарламент, потому что нельзя умирать за средства, которыми подменены отсутствующие цели. То, что в Европе ещё готовы назвать ценностями, ценностями быть перестало. Европейцам в массе своей сегодня не за что умирать – и они ни за что умирать не готовы. Поэтому сегодня они уже не европейцы. Если угодно, последний европеец в Европе наших дней – это Россия, но и она перестанет им быть, если тоже примет пресловутые «европейские ценности».

Ценность – это то, что человек считает большим, чем его жизнь. То, обладание чем и делает его человеком.

Провозглашение ценностью начала, не стоящего жизни, лишает ценность императивного (сакрального) содержания. Исчезает обязанность признавать власть ценности над собой. Если же ценностью провозглашено то, что заведомо является средством, значит, жизнь сама превращается в высшую ценность. А тогда ради спасения жизни допустимо всё – предательство, ложь, измена; ради спасения своей жизни человек может отбросить любые моральные ограничения, запреты, привязанности, обязательства. Может бежать с поля боя, предать страну, отдать любимую хулиганам, продать мать работорговцам, унизиться до утраты человеческого образа…

Идеология есть единство ценностей и целей. Если «европейские ценности» суть совокупность средств – значит, у Европы нет ни целей, ни ценностей. Значит европейское общество существует бесцельно, подчиняясь животному зову потребления, а отсутствие ценностей и целей маскирует красивым ответом об ценностном характере совокупности неких средств.

Урсула фон дер Лайен — яркий представитель современной европейской элиты. Фото: REUTERS POOL New

Весь объявленный «европейскими ценностями» набор инструментов и средств предназначен для обеспечения одной цели: сохранения существующих социально-экономических условий. То есть сохранения у власти нынешних правящих и господствующих групп. Их несменяемость и есть высшая ценность современной Европы.

Художник Игорь Ярошенок

Сергей ЧЕРНЯХОВСКИЙ

Фонд Стратегической Культуры