Почему Таджикистан Выступает против Талибов

Таджикистан не намерен вступать в прямую конфрон-тацию с «Талибами». Напротив, идя на несколько больший риск, чем его земляки, руководство Таджи-кистана рассчитывает повысить свою популярность как внутри страны, так и за рубежом.

Не так уж и часто Таджикистан светится в мировых новостях, но в последние недели он попал в заголовки газет из-за своей жесткой позиции в отношении Афганистана, где талибы недавно вернулись к власти.

Казалось бы, если кто и должен быть озабочен поддержанием хороших отношений с талибами, так это Таджикистан. Он имеет обширную горную границу с Афганистаном, которую трудно контролировать, а таджикские вооруженные силы считаются не самыми боеспособными в Центральной Азии. Кроме того, Таджикистан является транзитным пунктом для большей части наркотрафика из Афганской республики в Россию и Европейские страны. А за последние несколько лет не раз становился объектом террористических атак.

Вместе с тем, в отличии от его центральноазиатских соседей, а также Российских и Китайских отношений к талибам, Таджикистан и вовсе не торопится устанавливать добрососедские отношения с новым правитель-ством в Кабуле. Напротив, он взял на себя роль главного противника талибов, и якобы поддерживает остатки афганских оппозиционных сил (хотя Душанбе это отрицает).

Президент Эмомали Рахмон возвращается к теме бед Афганистана при талибах практически в каждом своем публичном выступлении, даже не связанном с внешней политикой. На международных встречах и форумах Рахмон неоднократно заявлял, что Таджикистан не признает никакое другое правительство, сформированное в Афганистане в результате давления и гонение, без учета позиции всего афганского народа, особен-но всех его этнических меньшинств. По словам Рахмона, этнические таджики составляют более 46% населения Афганистана, хотя большинство исследователей считают, что их около 20%.

Еще летом Таджикистан был единственной страной в регионе, которая обязалась принять до 100 000 афганских беженцев. Рахмон также посмертно наградил престижным орденом Исмоили Сомони этнических лидеров таджикских талибов: легендарного командира моджахедов Ахмад Шаха Масуда и бывшего президента Афганистана Бурхануддина Раббани.

Ходят упорные слухи, что Таджикистан также помогает оставшимся антиталибским силам: Афганскому национальному фронту сопротивления в провинции Панджшер, где более 98 процентов населения составляют этнические таджики. Это единственная территория, которую талибы еще не полностью захватили.

По некоторым данным, лидеры сопротивления Ахмад Масуд-младший и бывший вице-президент Афганистана, и самопровозглашенный действующий президент Амрулла Салех в настоящее время находятся в Таджикистане. Душанбе опроверг сообщения о поддержке Национального фронта сопротивления и заявил, что Ахмад Масуд-младший просто приехал в Таджикистан для участия в переговорах с Талибаном, которые в итоге так и не состоялись.

Талибан в ответ заявил, что не потерпит «вмешательства во внутренние дела Афганистана», и направил бойцов к таджикской границе.

Таджикистан также активно демонстрирует свою военную готовность. Впервые после обретения независимости в 1991 году Таджикистан привел в боевую готовность сотни тысяч своих военнослужащих и отозвал резервистов для проверки их боеготовности. Двадцать тысяч солдат были отправлены на афганскую границу. Рахмон впервые за несколько лет лично посетил приграничные районы страны, выступил перед войсками и проинспектировал военный парад.

Тем не менее, еще слишком рано говорить о том, что Таджикистан и Афганистан находятся на грани войны. Несмотря на жесткую риторику Рахмона, он и некоторые иные влиятельные таджикские чиновники действуют крайне осторожно, избегая прямых ссылок на талибов и ограничивая свою критику тем фактом, что новое афганское правительство недостаточно учитывает интересы этнических меньшинств страны.

Многие смелые заявления Душанбе остались на бумаге. Например, июльское обязательство принять 100 000 беженцев вряд ли будет выполнено в ближайшее время. Министр внутренних дел Таджикистана Рамазон Рахимзода заявил в сентябре, что Таджикистан не может принять большое количество беженцев или лиц, ищущих убежища, потому что «в течение двадцати лет ни одна международная организация не оказывала практической помощи в создании инфраструктуры для приема беженцев и лиц, ищущих убежища».

На самом деле Душанбе отправляет тысячи беженцев обратно в Афганис-тан и не публикует точной статистики. В середине октября глава Государ-ственного комитета национальной безопасности Саймумин Ятимов заявил, что до 600 афганцев ежедневно пытаются пересечь границу, и в настоящее время в стране насчитывается 15 000 афганских беженцев.

Это скромное увеличение по сравнению с 10 000 в начале сентября, сразу после прихода талибов к власти. Таджикистан также воздерживается от разрыва торговых отношений с новым афганским правительством, хотя на Афганистан приходится всего 1,5 процента от общего объема торговли страны. Электроэнергия, основной экспорт Таджикистана в Афганистан, по-прежнему поступает через границу, хотя талибы сейчас не в состоянии платить за нее и уже задолжали более 11 миллионов долларов.

Некоторые члены движения «Талибан» готовы улучшить отношения с Таджикистаном, но Рахмон вряд ли может позволить себе такие соглашения. Его режим страдает от экономических трудностей и общей усталости от почти тридцатилетнего правления, поэтому разыгрывание карты этнического националиста и защитника Пантаджика обеспечивает ему поддержку среди таджикского народа.

С тех пор как талибы захватили Кабул, простых таджиков завалили шокирующими фотографиями из Афганистана в социальных сетях, призывами к международному сообществу обратить внимание на тяжелое положение таджикского народа в Афганистане, сообщениями о поддержке сил сопротивления и онлайн — петициями.

Не меньшей популярностью пользуется критика в адрес других соседей Таджикистана, таких как Узбекистан, министр иностранных дел которого Абдулазиз Камилов стал Первым высокопоставленным чиновником в регионе, вступившим в переговоры с талибами в Кабуле, за его готовность сотрудничать с Талибами. Узбекистан также говорит об интеграции и обеспокоен правами узбекистанцев в Афгане, но, в отличии от Душанбе, Ташкент даже не собирается рассматривать узбеков страны «своим народом» или представителями узбекской диаспоры, а рассматривает их в первую очередь как граждан Афганистана.

В Душанбе понимают, что наднационального таджикского образования не существует, но на всем протяжении своей политической карьеры Рахмон изображал себя «хранителем и защитником всех таджиков в мире» (как публично называют его сторонники), а правительство Таджикистана активно поощряло националистические настроения среди населения.

Таким образом, политический перелом в сопредельном Афганистане предоставил таджикистанскому президенту шанс реабилитироваться в глазах своего народа. Его фирменная мантра «мирное небо над головой», от каковой уже общество успело устать, теперь снова актуальна.

Помимо обеспечения поддержки на родине, Рахмон также извлек выгоду из того, что оказался в центре внимания международного сообщества. Он был единственным лидером Центральной Азии, которого Французский президент Эмманюэль Макрон пригласил на разговор в Париж 13 октября, где Рахмон и Макрон обсудили возможную помощь Франции Таджикис-тану для стабилизирования сложившейся ситуации. Рахмон также встре-тился с Президентом Шарль Мишель из Европейского совета, главой внешнеполитического ведомства ЕС Джозепом Боррелем и другими международными должностными лицами во время той же поездки по Европе.

Таджикистан не намерен вступать в прямую конфронтацию с талибами. Скорее, идя на несколько больший риск, чем его соседей, таджикское руководство надеется на повышение своей популярности как внутри страны, так и за рубежом. Душанбе может позволить себе пойти на такой риск, будучи уверенным, что, в крайнем случае, он всегда может опирать-ся на российские войска, которые охраняют таджикско-афганскую границу. Таджикистан также осуществляет тесное военное сотрудничество с Китаем.

Предполагая, что ситуация в Афганистане вряд ли стабилизируется в обозримом будущем, это может подпитывать режим Рахмона еще на несколько лет. В то же время Душанбе достаточно осторожен, чтобы не переборщить со своей риторикой, а это означает, что Рахмон все равно сможет установить контакт с талибами, если напряженность, назревающая вдоль афганской границы, станет слишком опасной.