Биологическая безопасность Казахстана: законы, слова и дела

Новое законодательство едва ли оградит республику от санитарно-эпидемиологических угроз

21 мая Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев подписал законы «О биологической безопасности Республики Казахстан» и «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам биологической безопасности».

Согласно официальной информации, документы направлены на построение скоординированной системы государственного управления в сфере биологической безопасности, а также создание единой системы учета и мониторинга данных об обращении патогенных биологических агентов. Кроме того, определены приоритеты и направления науки в области биобезопасности. «Принятые законы разработаны во исполнение поручения Главы государства. Ранее в нашей стране не было специального закона для правового регулирования сферы биологической безопасности. Надеемся, что принятые законы позволят создать правовые основы государственного регулирования в области биологической безопасности и системы выявления, предотвращения и профилактики биологических угроз. Кроме того, законы должны внести свой вклад в развитие фундаментальной и прикладной науки в области биологической безопасности», – так прокомментировал принятие законов глава Сената Парламента РК Маулен Ашимбаев.

В частности, Законом «О биологической безопасности…» определяются основные биологические угрозы (их без малого 13), а также формулируются принципы государственного управления в сфере биологической безопасности. Определяются субъекты и объекты государственного контроля, подлежащие «контролю независимо от ведомственной принадлежности, формы собственности, категории предпринимательства». Также введенные законы предусматривают создание «уполномоченного органа в области биологической безопасности», призванного обеспечить взаимодействие между ведомствами и госорганами. Отдельная глава отводится коллекциям (депозитариям) микроорганизмов.

Доподлинно судить о том, насколько эффективным будет исполнение Закона, равно как и о пределах его воздействия на реализуемую в республике военно-био л огическую программу Пентагона и Бундесвера, пока явно преждевременно. Однако очевидно одно – несмотря на обилие «профильных» государственных структур, санитарно-эпидемиологическая ситуация в Казахстане, мягко говоря, далека от благополучия. Более того, она имеет устойчивую тенденцию к ухудшению. И дело здесь отнюдь не только в недавнем диагностировании у 46-летней жительницы Туркестанской области Конго-Крымской геморрагической лихорадки.

С начала 2022 года Министерство сельского хозяйства РК признало неблагополучными по особо опасным болезням животных 177 пунктов. Очаги опасных инфекций имеются в Чимкентской, Джамбульской, Кзыл-Ординской, Атырауской и в некоторых других областях. Именно в этих областях в 2021 году, были отмечены факты массового падежа скота вследствие неблагоприятных погодных условий. В социальных сетях публиковались фотографии умирающих от голода лошадей. Аналогичные факты имели место в 2021-2022 гг. в Северо-Казахстанской области. Причины массовой гибели как домашних, так и диких животных стали предметом разноречивых оценок, свидетельствующих о рассогласованности действий государственных структур различного уровня. Так, заместитель директора департамента производства и переработки животноводческой продукции МСХ РК Кайрат Мутаев возложил ответственность на местные органы исполнительной власти: «Со стороны районных акиматов было недоработано, они не известили, пока МСХ не среагировал на эту ситуацию. Надо было год, два года назад говорить, что есть засуха, которая подтверждается “Казгидрометом”. Не доводить до такого поедания картона. Здесь, конечно, компетенция местных органов, то, что они недоглядели». Фермерам, стеснённым растущими ценами на корма, следовало заранее позаботиться о соответствующих запасах, чтобы избежать критической ситуации. Министр же сельского хозяйства Ербол Карашукеев и вовсе заявил о том, что жители Мангистауской области, оказывается, разводят животных, «не приспособленных к условиям региона, не предназначенного для нормального разведения коров и лошадей».

Гигиенические и санитарно-ветеринарные требования требуют повышенного внимания государства, которого, как отмечает врач-гигиенист, эпидемиолог особо опасных инфекций Юрий Анохин, в отличие от социалистических времён, в настоящее время не наблюдается. Для животновода выполнение всех противоэпидемиологических предписаний – чрезвычайно дорогостоящее мероприятие, однако без них обеспечить безопасность животноводства, защитить людей от «карантинных» мероприятий, предупредить распространение инфекций – практически безнадёжное дело.

Характерен пример Восточно-Казахстанской области, жители которой требовали от отрицавших сам факт эпидемии чиновников Минсельхоза провести тщательное расследование падежа мелкого и крупного скота в 2021 году. «Никакой работы ветеринарами не проводится. Только взяли пробы. Причём еще 17 мая. И с тех пор тишина! Конечно, им легко говорить. Они же не видят, что здесь происходит. Мы не понимаем, почему не объявляют карантин. И почему пытаются скрыть факты падежа скота. Только сидят и ждут результаты республиканской лаборатории. В региональной ветинспекции говорят, причиной гибели животных стала кишечная палочка. Она вызвала у скота анаэробную дизентерию. Этому заболеванию подвержены именно овцы. Возбудитель болезни может содержаться в почве и воде. По словам ветеринаров, у новорожденных ягнят не было иммунитета, и они оказались беззащитны перед вирусом», – так описывал ситуацию представитель одного из фермерских хозяйств Айбола Лекеров. Ранее в Минсельхозе и вовсе отрицали факты массового падежа скота в селе на территории Шиликтинского сельского округа Зайсанского района той же области, где только с 28 апреля по 12 мая пало 12 голов крупного и около 100 голов мелкого рогатого скота (10-дневные ягнята). Официальная причина гибели животных – анаэробный интертоксин, развивающаяся в результате всасывания из желудочно-кишечного тракта токсинов одного из видов бактерий.

Судя по всему, текущий год также будет не из лёгких. В январе возбудитель ящура был обнаружен в фермерском хозяйстве «Мурат» зимовки Талдыбулак Кииктинского сельского округа Шетского района, распространился на части территории Карагандинской области. А в мае некая неизвестная болезнь начала поражать крупный рогатый скот в девяти районах Акмолинской области (несколько тысяч заболело, более двух десятков умерло). В данном регионе скот болеет с начала года, жалобы поступали из девяти районов – Астраханского, Аршалынского, Бурабайского, Буландынского, Ерейментауского, Зерендинского, Коргалжынского, Целиноградского и Биржан сал. По информации областного управления ветеринарии, пока заболело 3,8 тыс. голов крупного и 1,7 тыс. – мелкого рогатого скота. Наиболее пострадали подворья Ерейментауского района с эпицентром в селе Еркиншилик (правда, часть животных выздоровела). Клинические признаки напоминают стоматит, вышеупомянутый ящур и инфекционный ринотрахеит, однако результаты диагностики на особо опасные заболевания – пока отрицательные.

За этими и другими частными случаями кроется комплекс системных проблем, хотя бы подступиться к решению которых, по-видимому, и призван Законом «О биологической безопасности…». Если в советский период государство занималось снабжением и обеспечением отгонных участков, соцкультбыта животноводов, снабжения их товарами повседневного спроса, то сегодня он практически самоустранилось от профилактики социально-опасных инфекций и заболеваний, опасных не только для животных, но и для людей. Мониторинг инфекционных носит во многом формальный характер. В то время как пандемия коронавируса официально не завершена, поступают тревожные данные об активизации природных очагов.

По мнению Ю. Анохина, ни Национальный научный центр особо опасных инфекций, ни Республиканский центр санитарно-эпидемиологической экспертизы в борьбе с тем же коронавирусом никоим образом не отличился. За два года борьбы с коронавирусной инфекцией, представленной в республике примерно десятком генетических разновидностей, не найдено ни одного источника заражения этой неприятной болезнью, что наводит на определённые размышления. Также в публичном пространстве отсутствуют сведения о количестве выделенных и описанных культур и о разработанных на их основе вакцинах.

Кадровая база для проведения противоэпидемиологических мероприятий в потенциальных очагах инфекционных заболеваний практически отсутствует. Санитарная служба вместо своего прямого назначения (разработка профилактических мероприятий) вводит ничем не обоснованные ограничения и запреты, негативно сказывающиеся на правах потребителей. Между тем, как утверждает специалист, «нигде в мире нет такой плотности очаговости карантинных заболеваний, как у нас в Казахстане». Одна из возможных причин – историческая роль территорий Алтая и Казахстана как цивилизационного перекрёстка кочевых народов, мигрировавших в различных направлениях к местам своего нынешнего обитания, что сопровождалось выработкой коллективного приобретённого иммунитета.

Наличие в республике более 80 природных очагов заболеваний предполагает постоянную мобилизационную готовность системы здравоохранения, а также широкую межведомственную координацию, имевшуюся в Казахской ССР и отсутствующую, по большому счёту, в настоящее время. Условия труда медицинских работников, мягко говоря, не соответствуют текущим вызовам. Ответ на вопрос, исправят ли ситуацию недавно подписанные законодательные акты, или всё останется как есть, а деятельность биолабораторий Пентагона расцветёт ещё более буйным цветом, пока остаётся открытым.

Что-то подсказывает, что в ближайшее время санитарно-эпидемиологическая обстановка в Республике Казахстан, граница которой с Российской Федерацией простирается на многие тысячи километров, если и будет меняться, то явно не в лучшую сторону. Впрочем, в этом пессимистичном прогнозе нам, конечно же, хотелось бы ошибиться.

Владимир Петров