Из истории противостояния США и СССР: научно-техническая разведка

«Если бы имели возможность в момент «икс» уничтожить нашу страну, то они бы давным-давно это сделали…»

В недрах спецслужб хранится еще много тайн, одна из которых – методы работы Управления научно-технической контрразведки КГБ СССР. Какие задачи решало это управление, каким образом оно обслуживало ВПК и Космическую программу нашей страны, а также какими методами оно противодействовало шпионажу ЦРУ по добыванию секретов в этих отраслях нашей страны и как сотрудники госбезопасности вычисляли шпионов США типа А. Толкачева? На эти и другие интересные вопросы ответил бывший заместитель Председателя КГБ СССР, а до этого заместитель начальника Управления научно-технической контрразведки генерал-майор Николай Алексеевич Шам.

– Николай Алексеевич, как Вы считаете, насколько военные разработки, в том числе космического плана, лучше охранялись КГБ СССР по сравнению с сегодняшним днем. У меня был знакомый из Управления «Т» (Научно-Техническая Разведка) ПГУ, так вот он уверял меня, что на рубеже 1992-1993 гг., выполняя задание по сбору сведений о том, что знают в одной западной разведке о разработках ВПК, услышал от своего агента, что он держал в своих руках секретные разработки из космической отрасли, которые должны были поступить в производство в 1993 году. Действительно, при приходе к власти президента Б. Ельцина, все стало так плохо охраняться?

– На этот вопрос дать однозначный ответ сложно. Если взять Соединенные Штаты Америки, то они располагали колоссальными разведывательными возможностями. Я не говорю о негласной работе или вербовке агентуры ЦРУ из числа граждан Советского Союза, у них были и технические средства шпионажа, более развитые, чем у нашей страны, такие, как, радиотехнические, оптические, электронные и прочие. У них только одних космических аппаратов на орбите «болталось» Бог знает сколько, и вся эта техника позволяла ЦРУ получать очень большой объем нужной им информации.

Когда изделие вывозится из цехов завода или же стартует из шахты, оно становится открытым, и его, как ни старайся, не спрячешь. Состав ракеты, как она стартует, взлетает, летит и опускается, как у нее разделяются боеголовки — всё это считывается, фотографируется, просматривается и делаются выводы.

Ту же стратегическую ракету разве можно спрятать? Наши пошли по пути создания подвижных ракетных комплексов, передвигающихся по железной дороге с тягачами. Это самообман, спрятать такие «игрушки» практически невозможно.

Поэтому Запад через США чётко располагал информацией, какими видами стратегического вооружения располагает СССР, в каких местах и в каких количествах оно находится и располагал их тактико-техническими характеристиками. Когда создаётся ракета, то определенные этапы ее создания идут в закрытых помещениях, в КБ, цехах, испытательных лабораториях. Ракета становится видна только тогда, когда выходит на летно-конструкторские испытания. Там ты ее никак не спрячешь. Этот этап длится несколько месяцев, и только после этого она поступает на вооружение нашей страны.

И таким образом, противник нашей страны, разведка США, «увидев» новый комплекс, сняв его характеристики, начинает понимать, что уровень его вооружения опережает или далеко отстает от нашего. Но, если опережает, то создавать такое же изделие и тратить колоссальные средства из бюджета своей страны не имеет смысла, и он начинает развивать то, что имеет. А если противник отстал по вооружению от нашего государства, то он бросает все силы, на создание подобных вооружений с тем, чтобы не отстать от военной мощи Советского Союза…

– Для решения этих задач нужно быть серьезным профессионалом. Кто, по Вашему мнению, Королев или разработчик ядерно-ракетной программы США Фон-Браун, носивший до приезда в Америку звание групенфюрер СС, был впереди их соперничества и почему?

– На разных отрезках истории, США нас всегда опережали. Если мы вдруг делали какой-то прорыв, например, в области создания стратегических ядерных ракет, то Америке было достаточно всего года или двух лет, чтобы полностью оценить ситуацию, провести научно-исследовательские работы и приступить к разработке подобного комплекса, зачастую даже лучше и эффективней, чем у нашей страны. И вот такая ситуация у нас царила всё время нашего ракетно-ядерного соперничества с США. Сейчас же ситуация находится в ином плане.

– Если можно, поясните, что Вы имеете в виду…

– Чтобы мы не говорили, но то, что было нами создано во времена СССР, сейчас в нашей стране в полном объеме не повторяется.

Пошло снижение военно-оборонной мощи, в том числе и в ракетно-ядерной сфере. Но нам об этом, если честно, говорить не выгодно, но почему же при этом мы можем об этой проблеме говорить спокойно, да потому что какое-то количество ракет стратегического назначения, оснащенных ядерными боеголовками, в России, несмотря на спад обороной промышленности, все же имеется, и при любой, даже самой критической международной ситуации, всегда можно осуществить запуск какого-то количество этих ракет.

И Вы представляете себе, боеголовки мегатоннажного уровня вдруг взлетают, попадают в цель и взрываются. Последствие от взрыва даже представить сложно.

Поэтому, не идиоты же те же европейцы…

– …Если мы отвлечемся от моего вопроса о противостоянии С. Королева и Фон-Брауна, то Вы хотите сказать, что, как бы сейчас не изгалялся Зеленский, требующий от США выйти из «Будапештского Соглашения», ясно одно – Украина после распада СССР не сможет иметь ядерного оружия и никогда не получит средств на его разработку?

– Ни ядерной войны, ни получение президентом Украины Зеленским возможности производства самого ядерного оружия не случится никогда. Ведь эта индустрия включает в себя научно-исследовательские институты, конструкторские бюро, опытные и экспериментальные производства, стартовые комплексы и т.д. Это же гигантская армия людей. Если готовится экспериментальный запуск ракеты, то тоже задействовано огромное количество людей. Вы представьте, какая армия людей в этом деле задействована…

– Это все можно представить, но все-таки, Николай Алексеевич, кто в разработке ракет лидировал – С. Королев или Фон-Браун?

– Конечно же Сергей Павлович Королев, это однозначно! Он же был светилом, появившимся в нашей стране. Ведь фактически то, что при нем было создано, от первого искусственного спутника и заканчивая полётами обитаемых космических станций, опережало США. США постоянно догоняли нашу страну, и догоняли очень быстро, и по некоторым разработкам, если взять обитаемые станции, они сделали такой комплекс, который летал, и нашей стране, простите меня, и не снился. Целесообразность этого комплекса минимальна, поскольку техника сейчас такова, что все задачи, которые человек сейчас делает в космосе, может делать автомат с прибора на борту этой станции.

Но мы же создали эту ракетно-космическую отрасль, в которой заняты сотни тысяч людей, и вдруг неожиданно сказать им, что эту работу может выполнять автомат. Спутники фоторазведки – что это такое? У нас спутник летает по своей орбите, периодически снимает заданные ему точки на земле, потом кассета на парашюте сбрасывается на землю, её по определенному сигналу находят, вертолёт вылетает в данный квадрат, забирает её и отвозит на Байконур.

А с Байконура ее везут в Москву, в Генеральный Штаб Вооруженных Сил СССР дешифровальщикам, которые начинают с ней работать. Фактически она только через неделю попадает на стол к дешифровальщику.

У американцев система оптико-электронной разведки «Корона» (КН – 1, КН – 2, КН – 3, КН – 4). Спутники этой серии радикально улучшили представления США о деятельности и потенциале СССР к 1964 году. Спутники «Корона» сфотографировали все 25 советских комплексов межконтинентальных баллистических ракет. Американцы обнаруживали советские позиции ПВО и ПРО, атомные объекты, базы подводных лодок, тактические баллистические ракеты и авиабазы. У американцев таких спутников максимум два, а у нас на орбите «болтается» двенадцать спутников.

– И кто же из этих разведок выиграл и почему?

– Эти двенадцать спутников СССР, «болтаясь» на орбите, каждый производит съемки, и сбрасывает свои кассеты на землю. По техническим условиям каждый из них должен был выдавать информацию три года, а он, в среднем, выживал три месяца. Можете представить, какие гигантские ресурсы наша страна тратила на то, чтобы получать никому не нужную информацию о наших врагах?

А у США, я повторюсь, была электронная разведка, у нас ею занимались десятки лет и наконец-то сделали, запустили. Экономика России была затратной, а в области ВПК особо затратной. Это имеет место быть, и от этого никуда не деться. В общем, это интеллектуальная верхушка общества.

– Значит, если сравнивать возможности ученых СССР с Россией и США, то мозги С.П. Королева и гений Курчатова спасли нашу страну от ядерной катастрофы? В 1945 году в Потсдаме президент США Трумен заявил Сталину, что США теперь обладают самым мощным оружием в мире, имея в виду «Лос-Аламосский проект по созданию атомного оружия». Не умоляя заслуг легендарного разведчика нелегала Абеля, его коллеги, действовавшего в США под крышей дипломата, Барковского, идейных агентов ПГУ МГБ СССР Розенбергов, Королев и Курчатов спасли нашу страну от ядерной катастрофы, поскольку Фон-Браун мог увести с собой в США немецкую программу по разработке ядерного оружия.

Насколько в быстром создании ядерного оружия ученым СССР помог поиск в побежденной фашистской Германии по личному заданию Сталина будущим главой КГБ СССР Н. Серовым, немецких ученых, которые работали вместе с Фон-Брауном, но не успели эвакуироваться из Берлина поближе к Альпам, куда был ещё в 1944 году эвакуирован весь цвет науки третьего Рейха? Немецкие ученые привезли в Москву расчёты расщепления ядерного ядра, а также чертежи последних ракет дальнего действия, запуск которых из-за стремительного наступления наших войск, в Германии не успели опробовать…

– При Гитлере в фашистской Германии велись серьезные разработки в области ракетного вооружения, они прошли на высоком уровне и фактически после окончания войны, в мае 1945 года наши спецслужбы доставили в Москву огромное количество специалистов в этой области. Они очень помогли нашей стране в разработке базы военно-ракетного строительства в СССР.

Имена немецких специалистов знали только те работники и руководители спецслужб СССР, которые были допущены к этой теме.

– А какова была их судьба, ведь как-то по радиостанции «Свобода» из Мюнхена прошло сообщение, что этих ученых, по личному приказу Сталина, уничтожили в целях конспирации в создании ракетно-атомного оружия в СССР?

– Нет, это ложь, которую, чтобы замарать наших ученых, раскрутил Запад. Это уже политические игры.

– Но ведь, чтобы создать любую военную, а тем более, атомную оружейную мощь, необходимо сохранить о ней тайну. Каким образом Ваше ведомство отслеживало, чтобы не было утечки особо секретной военной информации?

– Имеется контрразведывательный объект обеспечения, в нём сосредоточены закрытые секретные материалы, с которыми в этом месте проводятся разные эксперименты. Находящийся на этом объекте оперативный работник, или группа таких работников, занимается защитой секретов данного объекта и проводимых в нем секретных испытаний. Группа, занимающаяся контрразведывательной безопасностью данного объекта, анализирует не только материалы, что получает от своей агентуры.

В Комитете Государственной Безопасности было ПГУ, которое имело своих представителей, разбросанных по всему миру, и было нелегальное Управление Разведки – «С», чьи сотрудники внедрялись в общества стран Запада, занимаясь сбором информации, в том числе, и военного характера. Любая уважающая себя страна должна  знать о своем политическом противнике, потому что ее безопасность, ее экономическое и военное развитие зависит от того, что она о нем знает. И от этого никуда не деться.

– О том, как добывалась информация сотрудниками разных подразделений ПГУ КГБ СССР, мы еще с Вами поговорим. А приходилось ли Вашему, как и Второму Управлению Контрразведки КГБ СССР, следить за сотрудниками, работающими на закрытых предприятиях, обеспечивающих мощь нашей страны?

– Однозначно, да. Вдруг у секретоносителя созреет идея продать те секреты, что ему известны? Таких, кстати, людей мы и работники ЦРУ называли «инициативниками». Адольф Толкачёв работал в закрытом Бюро научно-исследовательского института, занимавшегося разработкой и производством переговорных устройств для опознавания «свой-чужой», предназначавшихся для самолетов ВВС СССР. Толкачёв имел допуск к важным государственным секретам и считал, что он располагает такой информацией, за которую сможет у противников нашей страны получить миллионы. Он искал канал выхода на сотрудников ЦРУ вплоть до того, что бегал у Посольства США в Москве, бегал у автозаправок, где заправлялись машины с посольскими номерами. Он подбросил в машину с дипломатическим номером американского посольства письмо, обращённое к американской разведке, в котором предлагал свои услуги. Так что он был чистым «инициативником».

Американцы, на которых он вышел, дали ему мини-фотоаппарат, и он стал снимать то, что разрабатывало его Бюро. Он закладывал сданную им американской разведке информацию в тайники, которые ему устроили его кураторы из ЦРУ.

– А чего же больше было в его раскрытии? Ведь, как пишет в своих мемуарах «Главный противник» начальник отдела ЦРУ М. Бирден, что Говард Ли знал только позывной, данный Толкачеву в ЦРУ «Брильянт», а также место его работы. Настолько американская разведка дорожила своим агентом А. Толкачевым? А может быть, он сам своим поведением, как-то насторожил Ваших коллег?

– Все было несколько иначе. В данном случае Толкачёв, работая на американскую разведку, был разоблачён не в силу действий контрразведки КГБ СССР, а в результате поступившей с той стороны информации от предложившего свои услуги КГБ в Вашингтоне сотрудника ЦРУ, уволенного из разведки США Эдварда Ли Говарда. Он сам инициативно рассказал, что спецслужбы США имеют источник секретной информации от человека, живущего в Москве, а место проживания этого источника информации американской разведке в высотке на пятом этаже, на станции метро «Улица 1905 года».

Вот такая первичная информация без фамилии и имени первично поступила относительно Толкачёва во Второе Главное Управление Контрразведки КГБ СССР. А дальше, как говорится, дело техники, мы проверили всех жильцов на пятом этаже этого дома и выяснили, кто из проживающих в нём, работает на режимном объекте. Таким образом вышли на А. Толкачёва. После этого он стал объектом внимания контрразведки КГБ СССР, и контрразведка всеми своими технологиями быстренько с ним разобралась.

– Пожалуйста, Николай Алексеевич, поясните, что входило в названные Вами технологии, примененные Вторым Главным Управлениям Контрразведки КГБ к А. Толкачеву, чтобы разоблачить его связь с ЦРУ и передачу американцам государственных секретов СССР?

– Во-первых, было установлено наблюдение за его перемещением. Во-вторых, был осуществлён контроль его телефонных переговоров, в-третьих, наблюдение по его месту работы, также какую информацию он забирает из службы Первого Отдела объекта, на котором он работает, анализ этой информации.

И сразу же обнаружилась особая секретность той информации, которой он интересовался по роду своей работы. Нашим сотрудникам этого было достаточно, чтобы прибегнуть к техническим средствам, они пролезли негласным образом к нему в квартиру и на дачу, и нашли там тайники и спецтехнику.

– В ЦРУ настороженно принимали «инициативников»? Мне довелось слышать от одного Вашего коллеги, что, когда Толкачёв рассказал своим опросчикам из американской разведки о ракетах с ядерными боеголовками, которые могли быть запущены с передвигающейся платформы, то ему сначала сотрудники ЦРУ не поверили, приняв его за подставу. Так чего здесь было больше – незнания о военном потенциале ВПК СССР или осторожности? Ведь, как мне известно, что только после повторного проверочного запроса у другого своего источника о том, есть ли на вооружении СССР ракеты с такой технической характеристикой, Толкачеву и предложили огромные деньги, поняв, каким он может быть ценным для ЦРУ агентом?

– В данном случае с А. Толкачёвым, чтобы дать жёсткие и конкретные характеристики той или иной информации, нужно провести специальное расследование.

– А могло вообще быть, чтобы сотрудники ЦРУ не поверили Толкачёву, что СССР обладает такого вида оружием, и могли ли они принять его за подставу Второго Главного Управления?

– До тех пор, пока ты, как оперативный работник спецслужбы, достоверно не убедишься, в том, кто перед тобой – честный доброхот или подстава противника, не сможешь понять, кто же он.

Но тот же состав, который перевозит на своей платформе несколько штук стратегических ракет, его же нигде не скроешь, можно до определённого времени держать закрытым в депо, где он стоит. А сегодня с него можно проводить испытания или осуществлять его перемещения в какие-то географические точки нашей страны.

А при наличии у американцев комплекса разведывательных средств, в том числе и в космосе, о чем я Вам говорил выше, скрыть такой состав крайне сложно, поэтому достаточно было получить ЦРУ незначительную информацию об этом, дальше включается техника.

– Получается, что аналитическо-технический отдел Центрального Разведывательного Управления был мощным?

– Да, причем, очень сильным. И именно аналитическо-техническое подразделение ЦРУ изучало информацию о ВПК СССР, которую американской разведке передавали такие предатели нашей страны, как А. Толкачёв, или сотрудник ГРУ О. Пеньковский, на основании чего и шло вооружение армии и флота США.

– А насколько высоко в 1960-1986 гг. они ценили военно-оборонную мощь СССР?

– Они на это смотрели совсем другим образом. Если бы имели возможность в момент «икс» уничтожить нашу страну, то они бы давным-давно это сделали, потому что американцы хотят быть на земле гегемонами. Но чтобы им получить такой статус, нужно располагать сверхмощным вооружением, но Советский Союз создал огромное количество военных разработок, которые решали и тактические, и стратегические задачи на разных расстояниях. Начиная с межконтинентальных ракет, и заканчивая «Искандерами», «Тополями» и т.д. То есть, военная мощь у СССР и России была, есть и надеюсь, ещё будет (о чём свидетельствуют, в частности, недавние успешные испытания тяжёлой межконтинентальной ракеты «Сармат» – Прим. ред.).

– А если отвлечься от технических спецопераций, то какие были методы вербовки ЦРУ, на чем они строили свои вербовочные подходы? И где – на территории СССР или за рубежом – им было вольготней их проводить? И насколько аккуратно они подходили с вербовочными предложениями к своим будущим агентам?

– Говорить о достоверной активной их работе крайне сложно, они же не бегают и не рассказывают нам, как строится их вербовочная работа. Все, о чём вы меня спросили – закрытая информация, поэтому можно делать какие-то выводы уже на свершившихся, «разоблачённых» фактах.

А если говорить о технических разведывательных возможностях Соединенных Штатов Америки – я повторюсь, есть спутники, фиксирующие излучения, передвижение объектов и так далее, и эти технические составляющие давали и дают американцам колоссальный объём информации, по сравнению, с которым, чисто даже негласная агентурная информация составляет 3-4 процента от той, что собирает ЦРУ.

– В фильме по роману контрразведчика Шмелёва «Возвращение резидента» показана ситуация, как директор одного закрытого института, работающего над программой перехвата и обнаружения запуска ракет США с их баз в ФРГ, отказывается во время своей заграничной командировки от подданства США. И спецслужбы Америки и ФРГ за это готовят на него покушение, которое должно произойти на территории СССР. По Вашему мнению, такая ситуация выдумана, или могла быть в реальности работы ЦРУ и спецслужб Запада?

– За время противостояния в оборонно-космической области США и Запада с СССР чего только не было. Но, чтобы говорить достоверно о такой предполагаемой, как в этом художественном фильме, операции спецслужб Запада под руководством США, нужно иметь прямой допуск к той ситуации, которую в своем романе описали его авторы Шмелев и Востоков. Я лично допуска к такой операции, как показано в фильме, снятом по их роману «Возвращение Резидента», не имел, поэтому судить не рискну.

– Хорошо, если мы говорили выше про средства технического шпионажа США, то позвольте задать Вам вопросы относительно средств, применяемых при техническом контроле наших противников, которые были у КГБ СССР.

Посольство США в Москве представляло, как главная штаб-квартира ЦРУ, особый интерес для контрразведки КГБ СССР. Ведь уже известно «Дело Капрала морской пехоты США из охраны Посольства США в Москве Лаунтри», который влюбился в сотрудницу УПДК Валетту Саймс, после чего принёс Вашим коллегам из Второго Главного Управления КГБ справочник посольства США, где были внутренние телефоны всех сотрудников и обозначения, кто из них был чистым дипломатом США, а кто сотрудником ЦРУ. После чего Лаунтри ещё и поставил по заданию Ваших коллег подслушки в нужные им кабинеты посольства…

– Если мы говорим о технических средствах, не касаясь методики вербовки агентуры, как Вы описали её в своем вопросе, то, конечно, наше подразделение располагало определёнными техническими возможностями: даже по окнам посольства США, по вибрации стекол, помещения можно было снимать информацию.

Когда человек говорит, он издает звук, который распространяется и действует на  что-то, эти колебания мизерные, но если на зеркало направили лазерный луч, который сканирует обратно, то начинается фиксация мельчайших вибраций, это все фиксируется. А дальше создаётся техника для расшифровки этих вибраций, и фактически получаешь расшифровку разговоров в комнате посольства США.

– Значит, в результате считки сотрудниками КГБ СССР информации с окон Посольства США, мог быть взят с поличным на тайниковой операции, во время закладки им информации для ЦРУ их агент из граждан СССР? Или сотрудники американской разведки были осторожными и в кабинетах посольства в Москве не говорили лишнего?

– Когда не знаешь о таких технических возможностях своего противника, ты об этом не думаешь и ведёшь себя свободно в своём кабинете, и спокойно разговариваешь с собеседником. Но если ты узнаёшь об этих возможностях, то находишь противоядие, ты исключаешь возможность проведения рабочих совещаний, бесед в помещениях. Все это элементарно делается, но для этого проведения надо располагать информацией, а чтобы ее иметь, надо эту информацию получить.

– А работники ЦРУ в посольстве США в Москве ее не получили?

– Получили, потому что у нас появились «инициативники».

– И кто, по Вашему мнению, Николай Алексеевич, мог им ее сдать? Возможно, Вы имеете в виду подполковника КГБ СССР из Управления по Москве и Московской области Воронцова, которого, кстати, и назвал, как агента ЦРУ, завербованный в 1985 году в Вашингтоне сотрудник ЦРУ О. Эймс?

– Да, Вы правы. Секрет о считке информации с окон посольства США в Москве, как и секрет порошка, который, попав на руки сотруднику посольства США, или в его в машину, давал возможность безотказно следить нашим контрразведчикам за его перемещением по Москве и области. Эти секреты сдал именно Воронцов, сотрудник Московского Управления КГБ СССР. Таких, как он, в наших рядах тогда были единицы.

– Если Вы смотрели художественный фильм про работу в 1985 году, как его окрестили в СССР, «Годом шпионов», резидент ЦРУ в Москве Джек Дауниг обсуждает возможность вербовки «инициативника» из КГБ СССР со своим шефом, заместителем начальника Советского отдела и Восточной Европы ЦРУ, и говорит: «Эту защищённую линию нашей связи русские в КГБ смогут прослушать не раньше, чем лет через 20-25!»

Насколько он был прав, что телефонная связь посольства США в Москве со штаб-квартирой ЦРУ в Ленгли, была защищена, а начальник «американского» отдела контрразведки КГБ говорит своему подчиненному, что нет ничего невозможного для инженера СССР!

Так, кто из них прав и смогли ли Ваши коллеги подобрать к этой связи ключи?

– Они оба правы. Заключение американца базируется на профессионализме и знании различных ситуаций, которые возникали – это с одной стороны. А, с другой-то стороны, для настоящего инженера с мозгами и сильными извилинами неразрешимых задач нет. Здесь ты имеешь дело с интеллектуалом. В определённых структурах НИИ работают специалисты, которые далеко видят, четко анализируют ситуацию, делают серьезнейший вывод и очень правильные заключения. Это подготовленные люди, обладающие колоссальной практикой, опытом, очень много знающие. А когда много знаешь, то появление какой-то новой информации, в которой есть какой-то маленький нюанс новизны по сравнению с прежней информацией, не составляет для профессионала проблем разобраться в этом.

– Значит, со времен как был поставлен жучок в герб США, вырезанный из дуба и вручённый послу США, который украсил его кабинет в посольстве США в Москве, американцы по линии защиты от прослушки КГБ ничего не смогли изобрести для защиты своих телефонных посольских линий?

– Когда Вы говорите о линиях, нельзя никоим образом их прослушать, это же просто ВЧ-связь, которая идёт не по эфиру, а по кабелю. Кабели экранированы с одной стороны, поэтому, чтобы снять информацию с этого кабеля, нужно поставить на него датчики. Информация, идущая по ВЧ-каналу, зашифрована, имеет специальный алгоритм, в соответствии с которым, информация перемешивается. Получив эту информацию, что с ней надо сделать? Надо знать этот алгоритм, а алгоритм многорядный, чтобы его расшифровать, нужно над этим работать, и при этом еще прорабатывать ряд ситуаций. А на это уходят месяцы кропотливой работы.

Поэтому, такие виды связи, как правительственная связь, она может быть двух уровней. Один уровень – общая, «Кремлёвка», а другой – «Первая линия», которая есть у первых лиц нашего государства. Государство всегда будет думать о своей безопасности, и естественно, вопросами связи, передачей информации и её съёмом занимаются серьёзнейшим образом.

Когда идет сбор информации о каком-то направлении, источников сбора информации может быть множество, человеческий фактор в этом сборе составляет 3-4 процента, а всё остальные – средства технического плана.

– В документальном фильме «Первый отдел Второго Управления, капкан для ЦРУ», сотрудник американской разведки в Москве Джин Коил рассказал, как с пляжа, где отдыхали сотрудники посольства США в Москве, он сумел незаметно для наружного наблюдения спуститься в колодец, по которому проходил тот самый кабель ВЧ-связи секретного завода ВПК с правительством СССР. Коил якобы сумел поставить на этот кабель счётчик информации, и тот стоял там почти полгода, и счет секретной информации все это время шел с него.

По Вашему мнению, это было серьёзное достижение сотрудника ЦРУ, нанесшего таким образом, как полагали в Ленгли, большой урон СССР в оборонной промышленности?

– Главное для сотрудника спецслужбы – добыть информацию. Поставлена перед ним задача, проникнуть на территорию зарытого объекта, поставить аппараты съёма информации – они где их только ни располагали, причём это не только фото для съёмки какой-то информации, это и жучок, который снимает самую разнообразную информацию, находящуюся вокруг него. А дальше – расшифровка снятой с него информации.

Ведь от той информации, которую спецслужбы добывают и должны потом проанализировать, остаётся, дай-то Бог, один или два процента….

В ВПК располагалось специальное подразделение разведки, оно получало информацию с Запада и из США о новейших разработках их ВПК. Эта информация была обширнейшей. Одно дело – получить негласную информацию, но имеется еще и экономическая деятельность, надо купить какое-то оборудование, линии, системы или станки, мы же покупали в СССР, и сейчас покупаем в России.

– Получается, что некоторые вещи засекречивались, в том числе, и техническими средствами?

– Естественно. И не всё у них было открыто для продажи. Но, как и у них, так и у нас, есть люди, которые, хотят заработать, поэтому они с нами выходили на контакт, договаривались о цене.

– По Вашему мнению, Николай Алексеевич, что приводило сотрудников КГБ, ГРУ, как генерала этой службы Полякова и чиновника высшего ранга МИД СССР Огородника, или заместителя представителя в ООН в ранге Чрезвычайного и Полномочного Посла СССР А. Шевченко, к предательству?

– Только их меркантильность, их желание побольше заработать, иногда бывало у них возникала идея войти в историю, но это были исключительные случаи. В основном все они, и те, кого Вы назвали в своем вопросе, были «инициативниками». Мотивацией их подлых поступков было желание хорошо жить, иметь много денег.

– Мы выше говорили о проверке тех, кого подозревали в государственной измене, и брали их под плотное наблюдение, в том числе технического контроля. Мне известно, что один разведчик из Управления «К» ПГУ КГБ по прибытию из США в 1989 году встретился со своим бывшим шефом О. Калугиным, к тому времени уже подозревавшемся в работе на ЦРУ. Обмывая свой орден, полученный за вербовку супер-агента в ЦРУ О. Эймса, и сидя в квартире Калугина, на его слова – как же бездарно поступают руководители КГБ, арестовывая и сразу расстреливая обнаруженных в рядах их спецслужб предателей – орденоносец на это ответил: «Да, а то, что их, находят – это наша работа!» Но на кухне Калугина было прослушивающее устройство, и тот, кто с Олегом Даниловичем «обмывал» свой орден, на утро подвергся жёсткой критике со стороны первого заместителя главы ПГУ КГБ СССР. В. Кирпиченко.

По Вашему мнению, Николай Алексеевич, могло быть такое, что в квартире О. Калугина в Москве, к его приезду из Ленинграда, сотрудники Второго Главного Управления Контрразведки КГБ СССР могли негласно установить прослушивающую аппаратуру?

– Калугин на определённом этапе его деятельности, когда он стал оппозиционером КГБ и советской власти в СССР, подвергся контролю со стороны спецслужб КГБ, в том числе, и через технические его возможности. Здесь ничего необычного нет. И, в конечном итоге, его комиссовали, уволили из органов, лишили орденов, он покинул Россию, и даже не понятно, каким образам его выпустили.

Когда началась вакханалия в нашем обществе и в государстве, под этот шумок, он и уехал в США. На самом деле, такой человек, как он – генерал КГБ СССР, имевший доступ к совершенно секретным делам, должен был иметь ограничения, и в том числе, на контакт с иностранцами, и выезд за границу нашей страны.

Интервью провел И. Латунский