Россия и Европа: в исторической ретроспективе…

«Всю жизнь они боялись эту мрачную, угрюмую страну на Востоке, этого кентавра, дикого и чужого Европе, — Россию». Так Гитлер в фильме «Белый тигр» объясняет отношение европейцев к восточному соседу. Увы, он прав, признает швейцарский историк Кристиан Мюллер. Вот почему Россию до сих пор несправедливо считают врагом.

С падением советского режима появились надежды на то, что Россия воссоединится с семьей европейских государств, к которой она принадлежала до 1917 года. Западные правительства и их советники верили, что Россия — возможно, в большей степени, чем восточноевропейские государства, вышедшие из Советского блока, — станет «такой же, как мы»: капиталистической демократией с либеральными европейскими ценностями и установками.

Эта вера была ошибочной по историческим и культурным причинам, которые теперь должны быть ясны; любые надежды были разбиты тем, что произошло в России после 1991 года.

Для миллионов россиян распад Советского Союза был катастрофой. За несколько месяцев они потеряли все: экономическую систему, которая давала им безопасность и социальные гарантии; империю со статусом сверхдержавы; идеологию и национальную идентичность, сформированную версией советской истории, которую они изучали в школе. «Капиталистическая система», которая была введена — с поспешной приватизацией во время гиперинфляции — привела к краже государственных активов коррумпированными олигархами.

Бум преступности не помог капиталистическому делу. Все это питало глубокое негодование Запада, которого обвиняли в этой новой системе. За пределами небольшой интеллигенции, ограниченной Москвой и Санкт-Петербургом, большинство русских в провинциальной России не разделяли либеральных ценностей демократии (свобода выражения мнений, веротерпимость, равенство женщин, права ЛГБТ и т. Д.), которые казались чуждыми советскому и старорусскому образу жизни, на котором они были воспитаны.

Русские чувствовали, что эти ценности были навязаны им «победоносным» Западом в холодной войне.

Путин выразил свою уязвленную гордость и обиду на Запад.

В первый срок своего президентства, с 2000 по 2004 год, он, казалось, проявил интерес к более тесным связям с Европой, хотя бы для того, чтобы создать противовес американскому влиянию. Он продолжил риторику Бориса Ельцина о «Большой Европе», сообществе европейских государств, включая Россию в той или иной форме, которое могло бы действовать как «сильный и действительно независимый центр мировой политики» (то есть независимый от США), хотя и без ельцинского акцента на либерально-демократических принципах.

Но две вещи изменили позицию Путина в отношении Европы в 2004 году.

Во-первых, экспансия НАТО в Восточную Европу и Прибалтику возмутила Кремль, который расценил это как предательство обещаний НАТО о роспуске Варшавского договора не переходить в бывшую советскую сферу влияния.

Во-вторых, Оранжевая революция в Украине подпитывала неуверенность правительства Путина, которое рассматривало демократическое движение как западное (возглавляемое США) наступление против влияния России в ее ближнем зарубежье (Содружестве Независимых Государств).

Украина была и остается важнейшей пограничной страной в национальной идентичности России и ее отношениях с Европой. Киев был родиной русской христианской цивилизации. Как часто говорит Путин, многие россияне считают украинцев таким же народом или семьей народов, как и они сами.

Опасаясь распространения подобного демократического движения из Украины в Россию, Путин укрепил свою авторитарную власть националистической базой народной поддержки, построенной на антизападной риторике.

США и ЕС поощряли демократические революции в странах бывшего Советского Союза, чтобы уничтожить Россию — что, вкратце, было и остается его точкой зрения. Режим укреплял свои отношения с Церковью. Она пропагандировала идеи философов-евразийцев, таких как Иван Ильин (1883-1954), белый эмигрант, останки которого по приказу Путина были возвращены из Швейцарии в Россию в 2009 году.

Евразийские идеи стали озвучиваться кремлевскими идеологами. Путин поддержал идею (первоначально предложенную Президентом Казахстана Нурсултаном Назарбаевым) создания Евразийского экономического союза, а в 2011 году президенты Беларуси, Казахстана и России договорились поставить задачу создать его к 2015 году. Путин был полон решимости, включить Украину в этот Евразийский союз, но украинцы на Майдане также были полны решимости присоединиться к Европе.

Восстановление советской истории в России было важной частью националистической программы Путина.

Признавая «ошибки» сталинской эпохи, его эвфемизм для террора, в результате которого бесчисленные миллионы людей погибли или томились в ГУЛАГе, Путин настаивал на том, что россиянам нет необходимости останавливаться на этом аспекте своего недавнего прошлого, не говоря уже о том, чтобы слушать нравоучительные лекции иностранцев о том, насколько плоха их история. Они могли гордиться достижениями советского периода — индустриализацией страны, разгромом нацистской Германии, советской наукой и техникой, которые придали смысл их жизни и тем жертвам, которые они принесли.

Для миллионов россиян Путин восстанавливал национальную гордость.

Постоянным рефреном в его речах является необходимость того, чтобы к России относились с большим уважением, как к равной на Западе. Он часто жаловался на лицемерие и двойные стандарты Запада, который вторгается в Ирак во имя свободы, но вводит санкции против России, когда она защищает то, что она называет своими законными интересами в Крыму. Здесь бросаются в глаза параллели с возмущением Николая I двойными стандартами накануне «первой” Крымской войны. Как Николай I считал защиту единоверцев России на Балканах своим христианским долгом, как Царь Всея Руси, так и Путин приравнял защиту русскоязычных в Крыму (а значит, и на востоке Украины) к защите национальных интересов России. Оба они разделяют мистическую концепцию России как империи, не определяемой территориальными границами.

Путин восхищается Николаем I за то, что он выступил против всей Европы в защиту интересов России. Сегодня по его приказу в приемной президентского кабинета в Кремле висит портрет царя.

Отношения между Российской Федерацией и Европейским союзом нуждаются в пересмотре. Основная предпосылка ЕС, долгое время поддерживаемая российской стороной, о том, что эти отношения должны быть направлены на все более тесную ассоциацию между ЕС и его крупнейшим соседом, более не актуальна.

Появившаяся в последние годы в Москве установка на формирование сбалансированных отношений между ЕС и создаваемым в рамках "большой Европы" Евразийским союзом не находит поддержки в Брюсселе и, что еще важнее, пока не обрела надежной опоры в лице самого "восточного союза".

«Мы, россияне, – особый социум с уникальными традициями, которые формировались на основе достижений культур многих народов, населяющих нашу страну. Останемся ли мы такими, неизвестно. Но все-таки мы другие». Так сказал:

Профессор кафедры истории России Петр Кузьминов…

Спасибо, что дочитали статью до конца! Поделитесь заметкой с друзьями в социальные сети, Одноклассники, WhatsApp, Telegram или другие мессенджеры.

Подписывайтесь на мой канал и узнаете первыми, о свежих новостях.
Не забудьте поставить «Лайк».

У вас есть, чем поделиться, пишите в комментариях, я буду рад почитать их, ответить на ваши вопросы. (Продолжение следует) …