Как отреагируют США на то, что российские войска войдут в Центральную Америку
На это вопрос в своей статье, опубликованной позавчера в американском журнале The Hill, отвечает доктор философии, старший научный сотрудник Института исследований внешней политики (FPRI) Стивен Бланк.
Новое соглашение между Россией и Никарагуа о предоставлении российских войск Никарагуа представляет собой то, что Томас Джефферсон называл «звонком в ночи». Но хотя он имел в виду борьбу с рабством, это соглашение знаменует собой первый шаг в череде сходящихся и беспрецедентных угроз безопасности Латинской Америки и США.
Совместное объявление сторонами об этой договоренности, приуроченное к саммиту стран Америки в Лос-Анджелесе, означает совместную попытку противодействия и срыва этого саммита, целью которого было укрепление демократических режимов на американском континенте. Никарагуа, управляемая глубоко диктаторским режимом, была исключена из этого саммита, и, несомненно, она и Россия стремились нанести ответный удар.
Но важность этого соглашения гораздо шире. Это первое значительное появление российских сил в Центральной Америке, появление, которое обещает быть важным, поскольку оно может послужить основой для более продолжительного российского военного присутствия в Никарагуа и за её пределами.
Соглашение предусматривает отправку российских войск в Никарагуа для обучения, обеспечения правопорядка и экстренного реагирования на гуманитарные катастрофы. Россия будет направлять свои силы в Никарагуа раз в полгода для развития сотрудничества в этих сферах, включая организованную преступность и незаконный оборот наркотиков.
Никарагуа также разрешит заходить в свои порты военно-морским и воздушным судам из Венесуэлы, Гондураса, Гватемалы, Доминиканской Республики, Кубы, Мексики, Сальвадора и США. Этот последний пункт заслуживает внимания. Маловероятно, что Вашингтон воспользуется этим приглашением, но Куба и Венесуэла, если не другие, вероятно, сделают первый шаг к регулярному военному объединению клиентов и друзей Москвы.
Основываясь на регулярной практике России, мы могли бы также увидеть последующее соглашение о размещении российских кораблей на постоянной основе. Эта практика уже привела к приобретению Россией военно-морских баз в Сирии и Судане. Мьянма является еще одним примером этого процесса, когда соглашение о размещении судов, как это уже сделала Никарагуа, превращается в соглашение о базе. Венесуэла уже предложила Москве авиабазу для её бомбардировщиков на острове Ла-Орчила.
Помимо опасности, которую представляют российские базы и силы в Латинской Америке, предоставление дополнительных российских сил и инструкторов местным деспотам усиливает кампанию авторитарной оси против демократии в Латинской Америке. Например, министр обороны Колумбии недавно обвинил Россию и Иран в оказании Венесуэле военной помощи, которая используется для поддержки партизан FARC в Колумбии. В то же время российское военное проникновение позволяет Москве превратить Никарагуа или другие подобные государства в центры сбора разведывательных данных.
Мы также должны скептически относиться к тому, что Россия активно помогает Никарагуа в борьбе с наркотиками. Оба президента, Трамп, а теперь и Байден, официально провозгласили Никарагуа крупным производителем наркотиков или государством транзита наркотиков. Так что не стоит удивляться тому, что российские силы и чиновники могут быть замешаны в наркобизнесе. В 2020 году российские дипломаты и офицеры в Аргентине были пойманы на использовании служебных самолетов для контрабанды наркотиков оттуда в Россию, по всей видимости, для их последующего употребления депутатами Думы и членами Совета Федерации России.
Наконец, как было сказано выше, схема получения Россией рычагов воздействия и влияния на правительства развивающихся стран, будь то в Азии, Африке или Латинской Америке, кажется удивительно похожей и воспроизводимой.
С помощью энергетических сделок, поддержки авторитарных диктаторов, оказывающих услуги в области информационных войн и выборов, продажи оружия и инструкторов, не говоря уже о частных глобальных наемных компаниях, таких как группа Вагнера, Москва разработала стратегическую и многоплановую концепцию для проецирования власти за рубежом.
Россия смогла выработать эту стратегию, несмотря на свои экономические трудности, потому что мы не уделяли достаточного внимания событиям в этих странах. Трудности, с которыми столкнулась администрация Байдена при организации успешного саммита Америк, в сочетании с российско-никарагуанской сделкой, подчеркивают, почему эта сделка должна быть тревожным звонком в ночи.
И звон этого пожарного колокола должен сосредоточить наше внимание на переосмыслении нашей политики в этих все более важных и оспариваемых областях борьбы великих держав.