Не догма

Один из самых парадоксальных, оригинальных и нетривиальных сюжетов в кровавой оперетке, в которую превратили за последнюю треть века бывшую УССР, цветущую, «прекрасну и сильну», как пелось в её гимне когда-то, это позиция левых сил во всем этом.

Причём разных левых. Глобального масштаба и местного. Радикального окраса и умеренного. Социал-демократической масти и коммунистической. «Красных» и «розовых». Официально-политических и неофициально-кружковых. Марксистских и немарксистских. «Тоталитаристов» и «антитоталитаристов».

Прошу поверить, очень разнообразен этот спектр. В отличие от более или менее однородной коричневости противоположного фланга, левый фланг на самом деле глубоко разнообразен.

Но страшно и странно то, что весь этот глубоко разнообразный левый фланг крайне вяло отреагировал на события последних восьми лет на территории УССР. Реакции, безусловно, были, однако назвать их уместными, адекватными и действительно соответствующими декларируемым «левым» позициям никак нельзя.

Но особенно этот парадокс, эта странность, это несоответствие обострились в последние несколько дней. Вот этим несоответствием мы и займёмся. Это может показаться странным: ведь философствование ― это удел холодного, спокойного ума. Однако чем же ещё заняться в этой окровавленной ночи, в этот Час Быка бывшей УССР, в этом городе, полном отчаяния и страха, если не именно этим, да хотя бы с целью сохранить холодный, спокойный ум?

На честном слове и на одном крыле ― без левого то есть

Типичная и массовая реакция ― это, конечно же, осуждение. Под прикрытием риторики «осуждения империализма» и не только (мы ещё вернёмся к поверхностному разбору этой риторики).

И здесь, надо признать, сама Россия сделала немало, чтобы добиться этого осуждения. Начиная со специфичной, скажем так, риторики В. Путина касательно Советского Союза и коммунистической идеологии (до сих пор, что общеизвестно, достаточно популярной и востребованной в российском обществе целиком или в отдельных тезисах) и заканчивая заигрыванием с либерал-шовинистами (которые не допускают права на существование никакой иной идеологии, кроме либеральной). Понятно, что немалая часть нынешней российской элиты ушиблена фукуямовским «концом истории», а поэтому либерал-шовинизм «прошит» в её основу, однако таких глупостей стратегически мыслящий политик не имеет права делать.

Тем более что, как это ни смешно, несколько дней назад как раз прошла новость о том, что Фукуяма официально признал, что с концом истории он всё-таки поторопился. Ну, лучше поздно понять, чем никогда.

Однако Фукуяма никогда и не был актуален, кроме как для неучей, хайпожоров и дураков. А вот левая альтернатива была и остаётся. И единственная надежда сейчас на то, что теперь, когда «левый поворот» оказывается всё более востребован и актуален, он пройдёт без больших инерционных последствий для России. Но это будет заслугой не кормчего, а самого корабля, давно уже готового к этому «левому повороту».

Однако же, не углубляясь в анализ причин создавшегося положения, констатируем два простых факта: у нынешней России «левая» идеология не была в почёте и в фаворе, у нынешних «левых» Россия далеко не фаворит.

И за последнюю неделю это проявилось очень явно. Начиная с радикального отмежевания практически всех политически встроенных «мейнстримных» институционально признанных левых движений в Европе и заканчивая недоумённым молчанием внутри самой российской «левой», а также полным отсутствием сколько-нибудь внятной реакции со стороны украинских «левых».

Впрочем, на последних и не было надежды. После того как украинские левые (что блестяще показал и проанализировал Александр Тарасов ещё восемь лет тому) откровенно играли на руку праворадикалам на майданах, после того как украинские анархисты и феминистки прямым путём перешли на сторону национал-фашистов (вплоть до милитаризации «исследований женского вопроса»), тут вряд ли были какие-то ожидания.

Но стенообразная реакция подавляющего большинства остальных левых ― вот это уже сигнал. Сигнал не только проблемной и небезошибочной политики современной России (это предмет особого разговора), но и проблем внутри самого левого движения.

За всё хорошее и против всего плохого

Попробуем подытожить аргументы, которые мы встречали в «левых» заявлениях по поводу ситуации на Украине.

Конечно, здесь и упоминание империалистической позиции ― без малейшего, безусловно, уточнения, что понимается под империализмом. Когда В. Ленин писал более века уже тому свой без преувеличений выдающийся труд, он дал не только чёткое определение империализма, но и перечислил пять его ключевых признаков. Конечно же, проверку соответствия политики нынешней России этому определению не осуществляет ни один из пользователей этого хлёсткого и тревожного слова.

Тут и отсылка к «классовым интересам олигархов», позиции которых выражает В. Путин. Безусловно, можно допустить, что это правда, хотя есть разные позиции, вплоть до попыток описывать строй России как развитый госкапитализм, где олигарх скорее является очень привилегированным и высокооплачиваемым госслужащим.

Но даже в этом случае уместно поставить вопрос: а кому и чему эти классовые интересы олигархов противостоят в данной ситуации? Неужели интересам рабочих России (и даже Украины)? Или всё-таки интересам других олигархов? А если второе, то насколько классовая риторика здесь применима? Замечу, именно риторика, потому как методология классового анализа здесь всерьёз не применяется.

Тут и «милитаристская истерия» и «игра мускулами», которая приписывается России. И это было бы правильно само по себе, взятое как таковое. Однако же эта милитаристская истерия, если граждане (псевдо)левые не заметили, последовала (вслед за) + (в ответ на) куда более угрожающие жесты и мимику гегемонических стран в мировой системе капитализма. Сами граждане России не раз ставили в упрёк своему руководству, что уж слишком котлеопольдовски она себя ведёт. Да, можно это списать на влияние медиа, а нельзя ли на реальное знание многими гражданами России ситуации на Украине?

Тут и педалирование пацифистской риторики, что война всегда есть зло, а тот, кто её инициирует ― преступник». Хорошая мысль. Но снова-таки, вопреки заявляемой самими же марксистами диалектической методологии, плоская, поверхностная и одномерная. Как человек у Герберта Маркузе. Никакой глубокий анализ генезиса нынешней ситуации не стоит за этим красивым и пафосным заявлением. Никто не разбирается даже в том, когда именно началась эта война. А она началась далеко не в феврале 2022 года. И тем более, кем именно была «инициирована». Кстати, если уж за социальными процессами, по мнению марксистов, стоят именно материальные силы, то насколько правомерно сводить начало войны к «инициированию кем-то»? Разве война не развёртывание самой логики капитализма?

Тут и упоминание о воинствующем национализме в России и, что характерно, на Украине без, конечно же, детального разбора и доказательства этого далеко не очевидного тезиса. А ведь каждое из этих двух слов требует внимательной аргументации. И если относительно Украины сомнений куда меньше, то в отношении России, которую мажут той же краской, это выглядит откровенным морализаторством и чистоплюйством. Неужели товарищи псевдолевые запишут в воинствующие националисты в таком случае Илью Эренбурга с его «Убей немца»? А Эйзенштейна, снявшего в страшные годы до и во время войны «Александра Невского» и «Ивана Грозного»? А советское руководство, которое во время войны вернуло погоны, учредило ордена Нахимова, Ушакова, Дмитрия Донского, Кутузова, Суворова, Александра Невского? Неужели же перед нами снова возведение в абсолют одного тезиса из марксистской риторики и превращение его в пугало? Не может быть.

Тут и позиция «невмешательства». Часто встречаются лицемерные позиции, что нельзя мириться с национализмом, и даже предлагается «выказывать ему высшую степень презрения», но при этом нужно и не поддерживать «агрессивный империализм», от которого «пострадает абстрактный нацизм, а живые люди». Стесняюсь спросить, а улыбчивому красивому мальчику Вадиму Папуре, убеждённому коммунисту по взглядам, погибшему страшного второго мая, это «высшее презрение» чем-то поможет? Или, может, это поможет тем единицам на территории Украины, которые пытаются хотя бы маленькие участки своего фронта защищать от коричневой чумы двадцать первого века? И уж не говорю о том, что в живом и конкретном Берлине 1945 года тоже много живых людей пострадало. Многие даже погибли. И многие из них не были эсэсовцами или гестаповцами, гитлерюгендовцами или даже фольксштурмистами. Значит ли это, что нужно было ограничиваться выказыванием презрения к Третьему рейху и не поддерживать «агрессивный империализм» Советского Союза?

Тут и приравнивание российской элиты и России к западным элитам и их странам. И снова перед нами или лицемерие, или мыслительная неразборчивость. Безусловно, они не равны. Находясь на капиталистической стадии развития, они тем не менее различаются. И преследуют разные интересы. И соответственно, совершенно по-разному должны рассматриваться «левыми». И в этом смысле мировой гегемон, который максимально близко подобрался к тому, чтобы захлопнуть гробовую крышку олигархического капитализма над всем земным шаром, безусловно, опаснее для того самого коммунистического будущего, за которое вроде бы как ратуют все эти странные персонажи. Любой претендент, который сохраняет в мире альтернативы существующему гегемонизму, любая альтернатива ― это шанс на будущее.

Тут и лицемерная апелляция, что для России нынешняя Украина ― это не живые люди, а ещё одна высота или пункт, где идёт бой. Это, вполне вероятно, именно так. Потому что таковы сами законы существования больших систем. Любая из них прежде всего пытается гарантировать своё выживание. Это жестоко, это местами даже бесчеловечно, однако это неизбежно. Мораль в условиях неизбежности не работает: нельзя обвинять человека, детей которого взяли в заложники, что он сделал что-то плохое. Если нет свободы выбора, нет и морали. И вряд ли удастся противостоять в условиях неизбежно приближающейся глобальной ядерной инфраструктуры НАТО с помощью «высшего презрения» или «гуманного отношения к населению Украины». Здесь В. Путин оперировал не категориями гуманизма или этики, он здесь оперировал сугубо прагматическими и рациональными соображениями.

Антисоветчик всё-таки русофоб

Однако хуже другое. Эти «левые» даже не понимают куда более важных вещей. Вот что худо. Попробуем, не претендуя на высокое звание коммуниста, это проанализировать.

В частности, они не понимают, что модельный (потому что опыт Китая пока что не понят, не осмыслен, не масштабирован, а опыт Кубы и КНДР вообще пока неясен) на данный момент образец построения альтернативного капитализму общества был построен именно на базе русского человека.

Да, стоит прекратить молчать на эту тему и нужно сказать прямым текстом. Советский человек ― это развитие идеи русского человека. В этом нет ничего хорошего и ничего плохого. Это объективно так как минимум потому, что у большевиков не было никакого другого материала для выстраивания нового общества под рукой. Именно в СССР самым лучшим образом были изданы, экранизированы, проинтерпретированы, преподаваны А. Пушкин, Ф. Достоевский, Л. Толстой, П. Чайковский, В. Васнецов. Былины, русские сказки, русская народная музыка, русский танец ― всё это получило своё максимальное развитие именно в СССР. Как и, кстати заметим, культура других народов, входивших до распада Российской империи в единый конгломерат. Однако даже это развитие всё равно осуществлялось в координации, в соотнесённости, иногда в плодотворной конкуренции с русской культурой, языком, литературой, искусством, историей.

Поэтому это не противоречащие идеи. Ничего странного в продвигаемом Дмитрием Пучковым тезисе «антисоветчик ― всегда русофоб» нету. Д. Пучков «ухватил» этот тезис в своём собственном жизненном опыте, но он имеет, как видите, и теоретическое доказательство. Ненавидеть советское ― это значит ненавидеть больше, чем семь десятков лет ХХ века. Это значит ненавидеть один из важнейших и, пожалуй, высший из изводов русского человека.

И вот поэтому же отторгнутые от целостной идеи как советского, так и русского, моментально по историческим меркам потухли не только мелкие периферийные культуры вроде латвийской или киргизской, грузинской или литовской, но и крупные вроде украинской. Можно сколько угодно надувать щёки, однако даже нынешний хиленький российский кинопром выдаёт на два порядка более качественный, массовый, успешный продукт, чем лимитрофные. Можно сколько угодно пышатыся своими жаданами и забужками, однако даже фигуры третьего ряда в российской литературе их перекрывают на три головы.

Реабилитация идеи империи

Однако чу, я уже слышу псевдолевые крики «при чём тут русский? Какие русские?»

В этих криках при этом приравниваются русские к любой другой этничности и национальности.

Однако это уже опроверг, хотя и нетеоретично, без понимания, возможно, того, о чем он сам говорит, В. Путин. Помните это его заявление по поводу героев, погибших при освобождении Украины?

Так вот, русский ― это не идея этническая.

Это не идея врождённости.

Как и «советский» ― это не свойство «от рождения». Это свойство, которое можно приобрести в жизни. Причём приобрести бесследно. Без того, чтобы на тебя косились, что у тебя не кокни-акцент, а поэтому ты унтерменш.

И здесь «советский» и «русский» совпадают. Чем по большому счёту «Максимка» отличается от «Цирка»? И там, и там проводится и торжествует очень простая мысль: чёрный по рождению ― такой же, как и мы сами.

Задолго до «толерантностей», «мультикультурализмов», «биэлэм» и прочих лживых обманок.

«Чёрных, синих, красных, хоть голубых, хоть фиолетовых, хоть розовых в полоску!» ― говорят американской актрисе Мэрион Диксон в исполнении Любови Орловой советские люди о её ребёнке, правда?

А в «Максимке» никто не говорит, но все действуют именно так, что понятно, что «хоть розовый в полоску». Так вот, русский, как и советский, ― это идея имперская.

В хорошем смысле слова «империя», в айзеказимовском, если хотите.

То есть в смысле большой социальной системы. В смысле открытости другому, то есть готовности включить любого. Хоть чукчу, хоть бурята, хоть чеченца. «Чеченцы с георгиевскими ленточками освобождают от фашистов Киев. Ещё двадцать лет тому это было бы плохим анекдотом», ― ходит сейчас по интернету такая шутка. Словосочетание «немецкий еврей» из анекдота про Штирлица и Мюллера звучит смешно и нереалистично, а слово «немецкий» здесь ― это описание гражданства, паспорта, юридического факта. А вот «русский еврей» из того же анекдота ― вполне нормально. Потому что это не взаимоисключающие вещи. Потому что можно по крови, этносу, в узком смысле быть евреем и в то же время по культуре, мировоззрению, поведению ― русским.

Уже поэтому упрёки к России по поводу «шовинизма» и «национализма» крайне натянуты, чтобы не сказать грубее. Это не значит, что у России иммунитет от них ― нет. Вовсе нет. Это значит лишь, что такие шовинизм и национализм опасны для неё самой, потому что в итоге приведут к великой России от Бибирево до Бирюлёво. А вот этого уже сама Россия вряд ли захочет. Вот поэтому-то русские фашисты существуют, однако они находятся на очень далёком краю политического спектра и не имеют ни малейшего влияния.

Исключительность и включительность

Однако здесь припасён ещё один потенциальный упрёк слева.

И кажется, что этот упрёк-вызов неопровержим и убоен.

Это обвинение в претензии на исключительность. Исключительность русского и/или советского. Исключительность как неотъемлемый признак фашизма. Вот он, неопровержимый аргумент за то, что, как и любое этнически-национальное, русское/советское содержит в себе потенциал стать фашистским!

Этот аргумент отбивается куда проще, чем можно было бы подумать. Само слово «исключительность» прямо противоположно идее включительности. А её мы внимательно рассмотрели выше. И уже на этом можно было бы и закрыть данный вопрос.

Но продолжим, на самом деле.

Где и когда идея русского или советского подразумевает исключение, а не включение? Где требования «чемодан-вокзал-Украина»? Где дихотомии «Крым будет либо нетатарски-русским, либо безлюдным» или «Бурятия будет или русской, или безлюдной»?

Да сама русская ― и наследовавшая ей советская ― идея строилась на открытости и включённости, радикально противостоящим любым попыткам исключать.

Ты готов с нами работать? Ты согласен с тем проектом и теми идеями, которые мы воплощаем? Добро пожаловать, будь ты хоть сыном нашего прямого врага. И дети Шамилей или князей Багратуни, правнуки арабов, эфиопов и шотландцев становились русскими и советскими.

Именно поэтому советская идея ― это более модерный, более современный вариант, менее архаичный вариант того же. Именно поэтому «ссорить» их могут или люди малообразованные, безграмотные, или враги их обеих.

Быть другим, мыслить иначе

Вот почему многие тексты, затрагивающие за последние полторы недели вопрос «быть русским», ― это в той или иной мере манифесты отличия. Манифесты различия. Декларация не исключительности, не лучшести, а отличительности. Это требование признать, что в этом мире может быть кто-то, отличающийся от шаблонного универсального потребителя Запада. Кто-то другой.

Заметим в скобках, что в этом смысле Запад куда более склонен к фашизму. Исторически он это доказал не раз. Но вот до конца это не было осмыслено, хотя попытки и предпринимались. А более склонен он потому, что это именно Запад не допускает, что в мире останется кто-то, кто, например, не ставит потребление превыше всего. Или идею либеральной свободы превыше всего. Или ещё что-либо, характеризующее западный образ жизни и мысли.

А это как раз и есть фашистская структура мышления. А ведь именно способность думать не о потреблении, не о своём бренном и единичном, не о своём животе (в физиологическом смысле), а о чём-то более высоком, священном (о чём мы уже писали в одной из наших предыдущих статей) ― это как раз способность быть другим.

И ведь нельзя сказать, что носители второй из этих позиций отличаются склонностью навязывать свой образ жизни. Воспитывать ― да, безусловно, Морализаторствовать ― и такое бывает. Но неужели в СССР потребителей расстреливали? Мещанство высмеивалось, оно карикатуризировалось. Димы Семицветовы и «блондинки за углом» существовали, и все это знали. Однако отношение к ним характеризовалось общей установкой «не хочешь, как мы, живи по-другому, потребляй. Но не жди одобрения этого». Это разумная позиция, ведь если ты не участвуешь в делах общества, на основании чего ты от него чего-то требуешь?

И вот как раз для советского общества с его очень высокой «плотностью сакрального» мещанство было очень серьёзной угрозой. Многие как раз и ищут корни крушения СССР именно в нём. Но даже при этом за такие жизненные установки и предпочтения не расстреливали и даже не выбрасывали из страны.

И здесь советская цивилизация унаследовала русское стремление вверх. Нынешний Запад уже не первое десятилетие пытается превратить весь мир в бесконечный базар, место торга и пиршество потребления. И советская цивилизация с её возвышенностью, стремлением вверх (неважно, в космос или к элитарному культурному потреблению) была против этого.

Равно как и традиционная русская культура.

Капитализм и фашизм ― братья навек

И наконец, ещё один сильнейший, как кажется многим современным левым, аргумент.

Это противопоставление капиталистической и коммунистической экономик и способов ведения хозяйства. Ну в самом деле, ведь не социалистическая (и уж тем более не коммунистическая) же страна Россия!

Как раз это противопоставление в нынешних условиях выдаёт во многих современных марксистах и левых чистых доктринёров. Догматиков. Формалистов.

Именно поэтому же ― целиком в логике ими же облюбованной диалектики ― они и ошибаются.

Показательно, что лишь достаточно подкованные теоретики марксизма вроде А. Харламенко или М. Попова почувствовали здесь серьёзную проблему. Остальные отделались типичными трелями псевдолевой риторики.

Именно поэтому же они, за исключением небольшой доли в виде ОКП Грузии или ГКП (Германия), в лучшем случае лицемерно отстранились с воплями «это дерутся два империализма», в худшем ― поддержали нацистов Украины. Латинскую Америку мы тут в рассмотрение не берём, там отдельная история.

Однако хорошо бы товарищам левым, особенно тем из них, кто искренне верует в преодоление капитализма и наступление коммунизма, помнить очень правильную мысль из их же учения, что коммунизм сам по себе не наступит. Для наступления коммунизма необходимо определённое развитие производительных сил вообще-то. История сама себя не делает. Её делают люди. Так ведь марксизм учит?

А фашизм вообще и украинский в частности (который отличается ещё и стремлением разделить большую общественную систему, отделить от неё важную часть) ― это не развитие, а торможение производительных сил. Он контрпрогрессивен в этом смысле.

Вот почему любой вменяемый коммунист всегда будет против фашизма. В любом виде коммуниста и в любом виде фашизма.

Потому что фашизм противостоит движению к коммунизму. К развитию общества. В этом смысле рост социальных систем ― явление прогрессивное, хотя диалектически, конечно, не может не иметь и негативных последствий. Но какое явление имеет только позитивные последствия?

Ведь системы развиваются не только качественно, но и количественно. Не только количественно (как это происходит с Западом, уничтожающим всё разнообразие, но растущим в объёмах за счёт поглощения и унификации других), но и качественно (то есть за счёт роста с сохранением разнообразия, множественности, уникальности).

Вот какой способ развития недоступен фашизму. Вот почему он ведёт к остановке и деградации. Потому что один солдат или миллион солдат ― это тот же уровень развития. Один немец или миллион немцев ― это один и тот же уровень разнообразия.

Тогда как сохранение и культивация различий всех этих бурятов, эвенков, украинцев, туркменов, казахов, армян ― это путь в будущее. К сложности. Запад в эту сторону не идёт. Напомнить о судьбе сиу и команчей, могикан и арауканов?

Может, именно поэтому Запад пытается симулировать разнообразие с помощью разнообразных «критических расовых теорий», квир-ЛГБТ-фемдвижений? Но это разнообразие сугубо поверхностно, несодержательно, а соответственно, бесперспективно.

В этом смысле ― в смысле культивации как роста количества, так и, что совершенно непонятно для Запада, роста качественного различия ― советская цивилизация вполне наследник русской. А нынешняя российская ― наследница советской.

Запад идёт по пути, который не позволяет добиться достаточной сложности именно из-за унификации. А однородная масса всегда обрушивается как карточный домик или домик из кубиков рано или поздно обрушиваются, если их возводить только из карт или кубиков.

Да даже если только из кирпичей. Если не использовать песок, цемент, воду, блоки, перекрытия, дерево, пластик, железо, бетон и так далее.

Однородный набор сплошных потребителей, англоязычных, либералов, сторонников капитализма, айфононосителей ― это набор кирпичей.

Такой набор может позволить соорудить небольшой домик, но любое большое строение невозможно.

Вот чем был страшен для Запада Советский Союз. Вот чем страшны для Запада нынешняя Россия (правонаследница Советского Союза не только в ООН) и КНР.

Мало ведь кто знает, что в Китае имеют хождение языки 56 этнических групп, правда? Что эти языки входят в восемь первичных языковых семей, что их изучение составляет отдельную академическую дисциплину? Неужели это более тоталитарно и несвободно, чем мир, в котором все, ломая себя, говорят на одном-единственном английском, а точнее говоря, на его упрощённом варианте?

Именно Россия и Китай не позволяют восторжествовать омертвевшей пустыне западного капитализма. Именно они сохраняют шанс человечества на множественность и разнообразие. Именно они дают шанс на дальнейшее движение и рост, а не на стагнацию в тупике постоянного круговорота «кризис ― война ― восстановление ― пик общества потребления ― кризис ― война ― восстановление ― и так по кругу».

И именно поэтому выбрасывать из этого блока ещё одного союзника ― могучий Советский Союз, стоявший за спиной новорожденного Китая и тенью стоящий за спиной нынешней поднимающей голову России, будет откровенной глупостью. Или преступлением. Причём как со стороны самой России, так и со стороны левых сил всего мира.

Альтернатива нынешнему миру должна быть.

Андреас-Алекс Кальтенберг,

специально для «Альтернативы»