«Жить очень хотят, бросают оружие». ВСУ сбежали из Северодонецка, но попали в котел под Горским
Украинские войска окончательно оставили Северодонецк, их выбили из Горского и Золотого, более того — загнали в котел, из которого несколько десятков уже «прорвались» в плен союзных войск. «Азот» не стал «Азовсталью», но Вооруженным силам Украины от этого не легче
Союзные силы замкнули кольцо в районе Горского и Золотого 22 июня. Через два дня представитель народной милиции Луганской народной республики Андрей Марочко сообщил, что группировка ВСУ «потеряла управление и как цельное подразделение перестала существовать».
…
— Пленные, пленные, столько пленных, — боец с позывным «Мишаня» из бригады «Призрак» Луганской народной республики ворчит, сидя на в палисаднике в одном из дворов Горского на невесть как там оказавшемся офисном стуле.
Он с азартом рассказывает про бой за город и окрестности, там, где десятками начали поднимать руки украинские военные, после того как угодили в котел союзных войск. Кажется, он даже немного разочарован, что все так быстро кончилось, и вэсэушники рассеялись по полям или сложили оружие.
— Хорошо же, что сдаются, меньше воевать.
«Мишаня» с некоторым скрипом соглашается — дескать, не поспоришь, когда противник деморализован и массово бросает оружие, оно как-то веселее: «Раз сдаются сами, надо брать».
Убегают украинские военные традиционно: переодеваясь в гражданское.
«Жить очень хотят, тикают, бросают оружие, паспорта, форму», — флегматично поясняет «Мишаня».
Вспомнив про оставленный кем-то из вэсэушников камуфляж, он оживляется: «Я их форму одел. Тут недалеко они сидели, по-українськи я теж можу балакати. Подхожу, они: Ти хто такий? Я: свiй, с окружения вышел. Они начали по рации запрашивать — есть ли такой, откуда взялся. Им не ответили сразу, вот это время все и решило, я им гранату кинул. И все. Всех сразу», — с удовольствием вспоминает боец.
Вообще, «захисники» боятся союзных войск, по словам военного.
«Настроения у них сейчас панические. А вначале они были понаглее, дерзко действовали, бывало, — отмечает «Мишаня» и переключается на другую тему, о проблемах, которые возникают из-за высоких потерь украинских войск. — Их там столько в посадке лежит, жара, сейчас разлагаться начнут… Я тоже одного туда положил. Ну как, подстрелил, он как-то до лесочка доскакал, а там все. Надо с ними что-то делать, столько их».
К окружению, в которое союзники загнали ВСУ, «Мишаня» относится положительно.
«Хорошо, что их в кучу собирают, легче будет бить всех сразу», — предсказывает он.
…
В соседнем Золотом пришел грузовик Общероссийского народного фронта. Дедушка, увидев раздачу гуманитарной помощи, перед тем как занять очередь, напористо интересуется у прессы, можно ли высказаться по политическим вопросам, да еще и с нецензурной лексикой.
Не дождавшись ответа, сразу бухает: «Зеленский — ***** (отвратительный человек — Прим.ред.)».
После чего идет к группе людей, которые собрались, чтобы получить продукты.
Женщина, рядом с которой встал политически активный дедушка, больше интересуется будущим, а не последними событиями: «Да, они все тикали, одежду всю оставляли. А масло давать будут?» — заглядывает он сквозь прутья решетки во двор здания, где добровольцы фасуют привезенную гуманитарку.
…
А гарнизон Северодонецка решил не повторять судьбу оказавшегося в окружении полка «Азов» в Мариуполе и просто покинули завод «Азот», который не стала «Азовсталью», крепостью, где пытались отсидеться остатки украинских сил.
Хотя накануне были признаки того, что история будет похожей. Вооруженные силы Украины действовали в общем-то по шаблону: вели огонь из жилых домов, отходя, поджигали их, в конце концов отступили в «промку» — промышленную зону.
Дома с разрушениями, жильцы во дворах вокруг самодельных очагов, на которых готовится еда. Кто-то катил на велосипеде, перевесив через шею сумки — скорее всего гуманитарку, кто-то брел с большими пластиковыми бутылками — тащил воду, она в большом дефиците.
Звуки близкого стрелкового боя и летящие по домам снаряда не то что не пугали, уже не впечатляли привыкших за три месяца к разрывам людей — прохожие не ускоряли шаг, велосипедисты только сворачивали с проспекта Химиков, откуда открывается вид на «Азот» куда-то во дворы.
Жилец дома по Гагарина стоял на крыльце и смотрел на собак, которые крутились вокруг него.
«Они обстрелянные, привыкли, если свистит, то в яму туда ложатся, — он машет рукой в сторону палисадника. — И смотрят так [выразительно]».
Уходить в подвал он сам не хотел: там сыро и скучно, лучше стоять на июньском солнышке, уж сколько раз снаряды пролетали мимо.
…
Даже командир штурмовой роты полка «Ахмат», дончанин с позывным «Кипеш», за день до ухода украинских сил с «Азота» тоже готовился к тому, что на «промке» разыграется тот же сценарий в почти таких же декорациях. Он шел по улицам города и показывал, какие дома накрыла украинская артиллерия, что подожгли «захисники» при бегстве.
«Мы даем им ***** (подвергаем их сильным ударам — Прим.ред.), они боятся, духа у них, они покинули полностью весь город, они сели на завод и сидят как крысы в подвале, прикрываясь мирными. Никакие они не идейные, будем ждать их в плен, будемо їх щиро вітати», — характеризовал он тех, против кого воевал.
Будущее представлялось «Кипешу» ясным и понятным: «С заводом — будем мочить их». Но украинские командование приняло решение «перегруппировать силы» из «промки» в тыл. «Азот» не стал «Азовсталью», в котел вэсэушники попали на этот раз в поле — под Горским.
источник