Как нам сохранить донбасский консенсус

Наше общество стоит перед очередной развилкой. СВО подняла замалчивавшиеся раньше вопросы, заставила ответить самим себе, «в чем правда». Огромное большинство, где-то около 80%, ответило, что готово терпеть тяготы объявленной экономической войны ради того, чтобы братья и сестры в Новороссии жили без страха обстрелов и истязаний в бандеровских застенках и чтобы мы все могли жить со спокойной совестью.

В этом непростом выборе проявилась наша народная сущность: «своих не бросаем». По себе знаю, как рвется сердце, когда в Сети читаешь комментарии на «разумные» аргументы: «сколько еще нам терять родных и близких, неужели восьми лет мало?».

Решение президента начать СВО — прежде всего ответ на нравственный запрос, на невозможность и дальше терпеть издевательство режима Зеленского не только над Донецком и Луганском, но и над нашим «глубинным народом». Так было не раз в нашей истории. Российское общество не смогло стерпеть, как османские головорезы терзают «братушек» в Болгарии, и вынудило царя начать войну. Неблагодарность болгар обидна, но не меняет нашей народной сущности.

СВО перетряхнула все пласты массового сознания: существенно возросло влияние нравственной оценки всех сторон жизни общества. Можно спорить о деталях, но в стране явно сложился «донбасский консенсус».

Но уже сейчас нужно озаботиться его сохранением. Наша недавняя история дает нам пример: «крымский консенсус» позволил нам, как по тефлону, пройти экономические трудности 2015–2016 годов. Этот пример показывает и значение «консенсуса», и то, как легко его порушить.

Технократическая пенсионная реформа, воспринятая многими как оскорбление представлений о справедливости, просто обрушила консенсус. Урок «Донбасский консенсус» нужно оберегать» — нужно выучить. Обрушение консенсуса — единственный (кроме, конечно, ядерной войны) серьезный риск в развернувшемся цивилизационном противостоянии.

Следует отдать должное, на самых разных этажах государственной системы идет поиск стратегий идейной общественной консолидации.

Уже понятно, что инерция технократических подходов просто опасна. Хождение по граблям без предварительной экспертизы «человеческого» измерения намечаемых мер непременно приведет к какому-нибудь реформированию, которое будет воспринято как прямое оскорбление нравственных чувств многих, если не большинства.

За примером далеко ходить не нужно. На фоне СВО незаметно прошла очередная налоговая амнистия. Денег, как и ожидалось, не принесла, но дала неприятный сигнал. Законопослушный бизнес заворчал: «опять выиграли нарушители закона».

Эти решения не затронули активные группы, склонные к протестам. А если все же затронут? Это риски роста политических напряжений. А для большинства россиян сохранение стабильности — важная ценность.

В условиях нравственного подъема технократические подходы, хочется надеяться, будут все менее приемлемы. Но что придет им на смену?

Уже видны попытки поиска идеологической основы общественной консолидации. Манит мечта повторить явный успех сталинской идеологической мобилизации.

Конечно, советская школа, комсомол и партия выковали образованную и высокопатриотичную генерацию. «Десятиклассники» пришли на смену выбитым к концу 41-го года младшим командирам. Они, молодые лейтенанты, упрочили ее моральный дух, в героических боях воплотили лозунг «Ни шагу назад». Они, уже капитаны, майоры, а то и полковники, стали опорой великой армии, которая разгромила фашистскую гадину в ее логове. Соблазн повторить этот успех очень велик. Но нужно оценить его шансы и издержки.

Прежде всего на пути стоит сопротивление общества. Его большинство, как показывают исследования, за идеологический плюрализм. Среди молодежи его сторонников две трети. Очень многие настороженно относятся к идеологической роли государства.

Преодоление этого сопротивления неизбежно связано с политическими репрессиями. Они неизбежный инструмент идеологической мобилизации. То, что мы искаженно называем «сталинскими репрессиями», имеет мало отношения к личности «вождя и учителя», но — неизбежный результат модели создания идеологической опоры политической и хозяйственной системы.

Реалии показывают, как росли увлечение лозунгами и погоня за отчетами, но снижалась ответственность за конечные результаты. Заместитель председателя Госплана СССР С.Г.Струмилин сказал: «Лучше стоять за высокие темпы, чем сидеть за низкие». Из массового сознания уходит понимание, что крах советской системы был предопределен тем, что формально плановое хозяйство подменилось его номенклатурной имитацией, все менее способной решать насущные проблемы. Вместо содержательной дискуссии было состязание между безответственными популистами и идеологическими доктринерами. Все это неизбежные тренды идеологической мобилизации.

Нужно также учесть, что идеологическая мобилизация и связанная с ней «охота на ведьм» неизбежно превращаются в малоконтролируемый террор. П.А.Кропоткин показал это в своей фундаментальной работе «Великая французская революция». Да и мы теперь знаем, как следователи ОГПУ вставали перед отвратительным выбором: получать ордена и звания за выбивание признаний из «врагов» или превращаться в «лагерную пыль» за преступное попустительство их проискам.

Но есть и еще один риск. Идеологическая мобилизация совсем не мгновенна. Ее реализация (дискуссия о выборе «правильной» идеологии, переподготовка необходимых кадров, перестройка системы образования и воспитания, массовое воспитание миллионов) потребует как минимум 15–20 лет. И мы что, готовы встретить грядущие глобальные и цивилизационные потрясения в условиях острой идейно-политической борьбы и неизбежного ослабления всей системы социально-политических институтов?

Сползание на минное поле идеологической мобилизации — процесс малозаметный. Именно поэтому так важно видеть ее ростки, с тем чтобы потом не получить ядовитые плоды. И ее сторонники должны принять ответственность за культивирование всходов.

Так что же, совсем нет способа сохранить «донбасский консенсус»? Есть! Но для этого нужно выйти из наезженной колеи и задать вопрос: а зачем нужна идеология? Не философам и политологам, а обществу.

Там, где падает нравственное влияние религии, создают иные опоры общественной морали: нормы, ценности и представления, позволяющие отвечать на вопрос, что такое хорошо и что такое плохо. В зависимости от главной ценности формируются разные идеологии. Справедливость — социализм, личная свобода — либерализм, нация — патриотизм и т.д. Но главное, идеология стремится создать базовую основу для общественной морали.

Но если посмотреть на обсуждаемую задачу под таким углом, то появляется шанс на иную стратегию. Стратегию, основанную на нашей собственной цивилизационной специфике, на наших заветных исторических и культурных традициях, а также, и это очень важно, на достигнутом общественном развитии. В обществе, где в культурной традиции так велика роль нравственности, нет необходимости идти окольным путем, через идеологическую мобилизацию. Можно реализовать стратегию упрочения нравственного фундамента общественного и государственного развития.

Прежде всего необходимо преодолеть сложившийся за последние двести лет стереотип: главное — менять политическую систему. Оба фланга нашей идеологии совместно душили попытку больших мыслителей — авторов «Вех» убедить общество, что без его воспитания невозможны позитивные преобразования. Петр Струве писал: «Предъявляя самые радикальные требования, во имя их призывая народ к действиям, наша радикальная интеллигенция совершенно отрицала воспитание в политике и ставила на его место возбуждение». Возврат к заветам «Вех» означает, что необходимое условие сохранения консенсуса — учет нравственного измерения развития.

Общественные перемены последних лет создали для этого важные предпосылки. При поддержке государства сложился многомиллионный сектор волонтеров и добровольцев. Сам характер их высокой гуманитарной миссии собирает в него более нравственно чувствительных людей и культивирует у них гражданскую активность и ответственность. Эти слои становятся надежным индикатором нравственного измерения развития, а в последнее время — и кадровым «лифтом».

Важно также влияние гражданских активистов на более широкие слои нашего общества. В его основе очень высокий уровень одобрения обществом деятельности наших волонтеров и добровольцев. Шанс есть, и немалый.

С чего же начать? Во-первых, поставить вопрос о сохранении «донбасского консенсуса» в центр общественной повестки. Во-вторых, начать формирование широкой общественной коалиции за упрочение нравственного фундамента государственного и общественного развития. Коалиции авторитетных (не номенклатурных, а реально авторитетных) представителей гражданского общества.

Пусть вдохновляет нас завет гения — Ф.И.Тютчева:

«Единство, —
возвестил оракул наших дней, —
быть может спаяно железом
лишь и кровью…
Но мы попробуем спаять его любовью —
А там увидим, что прочней…»