Карибский кризис 1962 года: «балканское измерение»

О «Карибском кризисе», 60-летний «юбилей» которого приходится на лето-осень 2022 года, казалось бы, написано немало, однако некоторые его грани до сих пор остаются недостаточно исследованными.

Карибский кризис

Наряду с прибытием на Кубу в рамках операции «Анадырь» 11 июля 1962 г. первого транспорта с ракетным оружием, советским руководством рассматривались планы, в случае прямого военного конфликта, нанесения ударов по базам ВВС и ВМС США и других стран НАТО в Средиземноморье. Напомним, и по сей день в Греции и Турции расположены американские военные объекты, а на Кипре и на Мальте – британские. В этой связи Москва запрашивала Белград и даже «сталинистскую» Тирану о возможности использования югославских и албанских военных баз на Адриатике. Прежде всего, речь шла о югославских базах в Рике, Сплите и Задаре.

Нарастание конфликтности между СССР и США из-за Кубы требовало от Москвы большей активности в вопросе советского базирования ВМС СССР в Югославии, с баз на её территории – в буквальном смысле, рукой подать до военных баз США в Греции и особенно в Италии. Да и британские военные базы на Кипре и британской Мальте были бы неподалёку.

Тем не менее, даже после нормализации советско-югославских отношений и на всё более частые с середины 50-х «визиты дружбы» советских кораблей в югославские порты, Белград успешно балансировал между НАТО и ОВД. Важнейшим результатом этого было провозглашение в 1961 г. в Белграде Движения Неприсоединения сперва в составе Югославии, Индии, ОАР (Египет и Сирия), Индонезии и Ганы. И уже к концу 1962 г. в это структуру вступили свыше 40 развивающихся стран.

Попытки Москвы каким-либо образом «подключить» ФНРЮ к Варшавскому Договору или, хотя бы, к Совету экономической взаимопомощи успехом не увенчались – равно как и попытки «отделить» Югославию от опекаемого НАТО «Балканского пакта», созданного в канун кончины Сталина (28 февраля 1953 г.). В этой структуре, формально существовавшей вплоть до распада Югославии (1991-92 гг.), числились также входящие в НАТО Греция и Турция. Присоединившись к СЭВ в 1964 г. в качестве ассоциированного участника, присоединяться в какой бы то ни было форме к ОВД Белград отказался.

Хрущёв и Тито

Активное советско-югославское сближение, инициированное Хрущёвым, проявилось и в том, что И.Б. Тито 6 мая 1962 г., выступая на хорватском партийном активе в Сплите, заявил о готовности Союза коммунистов Югославии поддержать КПСС в углубляющемся идеологическом конфликте Москвы с Пекином и Тираной. А через 10 дней, 16 мая, Хрущев, находившийся с визитом в Болгарии, заявил там, что «сейчас у СССР сложились с Югославией нормальные, более того, – хорошие отношения» («Правда», 17 мая 1962 г.).

Потеря в 1961 г. чрезвычайно выгодной Москве советской военно-морской базы во Влёре (на стыке Адриатики и Средиземноморья) лишь частично компенсировалась получением Москвой прав базирования советского флота в Египте (вблизи Александрии) и Сирии (Латакия). Власти этих стран, контролирующих относительно удалённые сектора Средиземноморья, не участвовали в ОВД, не будучи заинтересованы в военном конфликте вне рамок их конфликта с Израилем.

Как известно, СССР всячески «обхаживал» тогдашнее руководство Алжира во главе с М. Бен-Беллой. Предполагалось, что взамен за военно-техническую помощь алжирским партизанам, добившимся в весной 1962 г. независимости от Франции, власти североафриканской страны предоставят СССР весьма крупную бывшую французскую военно-морскую базу в Мерс-эль-Кебире (к западу от алжирской столицы). Получив этот объект, СССР мог бы блокировать расположенный невдалеке британский Гибралтар. Однако, не без рекомендаций Белграда, эта база советской так и не стала. Роль ФНРЮ в позиции Алжира проявляется и тем, что Бен-Белла часто повторял: «Кастро – мне брат, Насер – учитель, а Тито – образец».

Тем временем, в первой декаде июля 1962 г. в Москву прибыли сразу две югославские делегации – от Скупщины и от правительства ФНРЮ. 2 июля Хрущев принял парламентскую делегацию во главе с П. Стамболичем. Разговор шёл преимущественно о развитии экономических взаимосвязей. А с 3 по 6 июля прошли переговоры между рабочей группой Совета министров СССР во главе с А. Микояном и делегацией ФНРЮ о главе с заместителем председателя правительства (главы Союзного Исполнительного Вече) М. Тодорович. Были подписаны соглашения, предусматривавшие значительный рост товарооборота, советских капиталовложений и научно-технического сотрудничества.

Попытки советской стороны дискутировать насчёт кубинского кризиса и возможного использования военных баз ФНРЮ югославы вежливо отклоняли: речь шла о базах ВМФ в Риеке, Сплите и Задаре. Отвергли югославы и второй вариант – возможного использования советскими ВВС югославских островов в центральной Адриатике – Ябука, Палагружа, Светац, Бишево, до 1950 г. принадлежавших Италии. Да и бывший итальянский Задар стал югославским с 1947 года. В обоих случаях – по настоянию СССР.

То есть, даже в период советско-югославского конфликта Сталин поддерживал расширение границ Югославии!

Тем не менее, вопрос о советских временных базах югославы, как упоминалось выше, «завернули». В ходе переговоров в начале июля 1962 г. они поддержали советское мнение о провокационной политике сталинистской Албании, но смогли быстро закрыть эту тему. По мнению Белграда, в случае советско-американской войны Тирана могла бы перекрыть прохождение военных судов СССР в Адриатику и Средиземное море.

Следующим «пробным», но безуспешным шагом стал визит в ФНРЮ главы Президиума Верховного Совета СССР Л.И. Брежнева (24 сентября – 4 октября 1962 г.). По мнению И. Тито, «…наличие некоторых различий не должно быть препятствием наших отношений, ибо они представляют собой нормальное явление, которое в современном мире часто вытекает из того, что пути экономического и общественного развития отдельных стран различны в силу исторических и других условий» («Borba», Beograd, 1 oktobar 1982).

Обсуждение албанской и кубинской тематики, инициированное советской стороной, сводилось к изложению позиции по этим вопросам. В свою очередь, Тито высказался за смягчение советско-албанской и советско-американской конфронтации. Согласно стенограмме переговоров, югославский лидер уточнил позицию Белграда следующим образом: «…Вы считаете, что все страны в мире должны войти в один из блоков: западный или советский. Мы же говорим не о блоках, а о социалистическом мире». Брежнев парировал: «Мы думаем, что Союз коммунистов Югославии должен твердо стоять в борьбе против империализма», на что Тито кратко завершил дискуссию в этой части: «Нам необходимо взаимное понимание. И важно не испытывать иллюзий по отношению друг к другу».

Югославское руководство официально поддерживало правительство Ф. Кастро, оказывало Кубе экономическую помощь с 1961 года и осуждало политику США в отношении острова Свободы. Но с начала операции «Анадырь», то есть со второй декады июля 1962 г. выступления Тито относительно Кубы приобрели большую умеренность, сводясь к призывам решить ситуацию мирным путем. Этому способствовала также быстрорастущая финансовая помощь США и, в целом, Запада Югославии с начала 1960-х гг. (1).

Что же касается позиции Албании, то к удивлению руководства СССР, Тирана, через албанское посольство в Румынии, в августе 1962 г. дала понять: согласно запросу советской стороны, в связи с участием ОВД, Тирана разрешит использование албанских военных объектов в случае войны СССР с НАТО – при условии невмешательства во внутриалбанские дела и обязательстве блокировать военные базы США в Греции и Италии. Такая позиция Тираны была согласована с Пекином по мере укрепления двусторонних связей вплоть до де-факто военно-политического союза с 1961 года.

Э. Ходжа и Мао Цзэдун (Пекин, 1961 г.)

Одновременно в Албании развернулась антизападная кампания под лозунгом Сталина 1952 года: «Завет товарища Сталина: чтобы уничтожить неизбежность войн, нужно уничтожить империализм!». Одновременно Тирана увеличила финансовую помощь сталинистским компартиям Италии (Калабрия) и Греции, дабы те постарались блокировать опасные в случае войны для албанского побережья американские базы.

Переговоры Москвы и Вашингтона об одновременной эвакуации ракетного оружия из Турции и с Кубы вызвали в Тиране шквал возмущения. Албанские лидеры считали эти шаги предательством стран «социалистического лагеря», ибо ракетное оружие США наличествовало и в Греции, Италии и ФРГ… Осуждалось и фактическое согласие Москвы, вопреки требованиям Гаваны, на сохранение базы США в Гуантанамо на юго-востоке Кубы. Позиция Тираны по этим вопросам отражена в выступлениях и публикациях Энвера Ходжи:

«…23 октября 1962 г.: Хрущёвцы показывают себя такими, какими они являются – трусами, соглашателями и изменниками, подводящими друзей. Они люди беспринципные и безнравственные. Они придут к соглашению с Кеннеди, пойдут ему на уступки, но, если они подведут героическую Кубу, это явится величайшим преступлением.27 октября 1962 г.: Хрущев спасовал перед Кеннеди и подвёл Кубу. Изменник Хрущев тоном слуги и охваченный страхом принял условия Кеннеди. Это просто страшно, как он таким поведением дискредитировал весь Советский Союз… Это поведение дразнит аппетит у империалистов.8 ноября 1962 г.: советские ракеты уже вывозятся с Кубы, и процесс их вывоза будет контролироваться американскими судами на открытом море. Да будет стыдно Хрущеву и его компании, докатившимся до того, что так сильно позорят Советский Союз!»

В то же самое время в Белграде приветствовали развязку Карибского кризиса, вызвавшую острое отторжение в Тиране. Многие зарубежные эксперты впоследствии вполне обосновано отмечали, что отказ Белграда разрешить советским войскам использовать военные базы и острова ФНРЮ на Адриатике (1962 г.), равно как ликвидация базы ВМФ СССР в южно-албанской Влёре (1961 г.) сыграли не последнюю роль в отказе Москвы от прямой военной конфронтации из-за Кубы с США и их союзниками.

Алексей Чичкин

Примечание

(1) Прекращение этой помощи с конца 1980-х годов, с отпадением нужды в альтернативной СССР «социалистической витрине», стала немаловажным фактором кровавого распада крупнейшей славянской страны на Балканах.