Чем отличается Владимир Путин от Си Цзиньпина?…
{short-story limit=»840″}
В феврале 2022 Путин готов был рискнуть всем, поставь на карту все, вступив в неравный бой с Осью Зла против коллективного Запада, преследуя преимущественно идеологические мотивы (в рамках долгосрочного выживания и позиционирования России), а не экономические.
Почему? Это битва не за прибыль и не за рынки сбыта, это про суверенитет и национальную идентичность. Способность самостоятельно определять будущее – та привилегия, которая недоступна почти никому.
Если бы цель лежала в экономической плоскости, либо в сохранении «непосильно нажитого» за 30 лет политической и бизнес-элитой России, то действия были другими.
Торговая, финансовая, логистическая, технологическая и медийная блокада. Тогда в феврале-марте 2022 были наивысшие риски того, что экономика России может начать неуправляемо рассыпаться – каскадный коллапс отраслей и финансовой системы после беспрецедентных санкций. Хорошо, что пронесло, но риски были максимальными, учитывая запредельный стресс тест.
Это разве про экономическую выгоду? Здесь все сложнее. Путин мог пойти по пути наименьшего сопротивления, задружиться с Западом, но Путин пошел на этот риск, причем количество посвященных в этот план было пренебрежительно малым. Судя по первым действиям ЦБ, Набиуллина не знала о событиях 24 февраля, иначе бы не было тех драматических событий 24-25 февраля на финансовых рынках.
План действия и система принятия решений имеются при реализации различных сценариев, но реакция регулятора и Мосбиржи была в режиме «шок и трепет» в первые дни, как и практически у всех государственных ведомств и субъектов экономики.
Пойти в лобовую атаку против Гегемона, бросить вызов всему Западному миру в несопоставимых условиях, без прикрытия. Что это? Авантюра, безрассудство или оправданный риск?
Гарантии сохранения капиталов напрямую коррелируют с либерализацией и интеграцией в Западный мир. Если бы к власти пришли несистемные либералы из команды Навального, мы были бы очень дружны с Западом, но продав наши национальные интересы.
Интеграция иностранных компаний в российское экономическое пространство росла, доля национального бизнеса снижалась, произошло бы размытие национальной идентичности, культуры, традиций и расщепление суверенитета так, как это происходит в Европе.
Путин вполне имел все шансы «подружиться» с Западом, обеспечив плавный и безопасный трансфер власти в будущем и комфортную среду для приближенных, сдав национальные интересы. Но был выбран более сложный и опасный путь – битва за суверенитет в условиях деградации Западного мира.
Так причем здесь Си Цзиньпин? Ситуация с Тайванем показывает, что современный Китай не готов к выстраиванию многополярного мира и к формированию альтернативного центра сил. Си пытается сохранить окно коммуникации с Западом, педантично исполняя западные санкции, не хуже, а зачастую даже лучше (дисциплинированнее), чем американский или европейский бизнес.
Одновременно с этим, Си пытается сохранить экономические интересы в США и Европе. Экономика Китая в 7-8 раз больше российской (в некоторых технологических областях в десятки раз больше), масштаб совершенно разный. Рынки сбыта Запада для Китая почти в 10 раз больше российского, основные поставщики технологий и инноваций от Запада.
С прагматической стороны, рубить жирную дойную корову, которой является Запад для Китая глупо, а риски ошибки и сбоя для Китая буквально кратно (в 10 и более раз) серьезнее, чем для России.
Очевидно, что Китай сильно боится экономической и социальной дестабилизации после начала открытой войны с США. Слишком высоко и больно падать.
Проявив политическую бесхребетность, мягкотелость и популизм в ситуации с Тайванем, Китай определил лидера в конфигурации альтернативных центров сил и это Россия (политически).
Китай не пошел на риск, преследуя прагматизм и рациональные экономические интересы, но Путин пошел — в этом разница. Путин, поставив на чашу весов краткосрочные экономически риски и суверенитет (долгосрочное будущее), выбрал второе, став величайшим и самым сильным политиком в современной истории.
