Киев в панике: зачем начата охота за «адептами» Майдана

На днях Офис украинского генпрокурора распространил сообщение о том, что в госизмене подозревают бывшую преподавательницу философии и культурологии киевского университета имени Драгоманова. Фамилия «изменницы» при этом не называлась, но дотошные журналисты быстро деанонимизировали фигурантку. Ею оказалась известный русскоязычный поэт Евгения Бильченко. Та самая «поэтесса майдана», которая после начала СВО призвала украинских военных снести Зеленского. Впрочем, у такой ее позиции была своя предыстория.

Но сначала – про текущие обвинения. По информации украинской охранки, Евгения Бильченко при содействии еще двоих подозреваемых якобы участвовала в создании сети агентов для получения данных о расположении ВСУ и теробороны в Киеве, а также  якобы вербовала корректировщиков огня по украинской столице. Утверждается, что ее «наводчиками» стали более 10 человек.

«С 24 февраля 2022 они обходили определенные участки в Киеве и Киевской области и фотографировали места дислокации и передвижения украинских военнослужащих. По данным следствия, подозреваемая, находясь на территории страны-агрессора и, действуя по заказу кураторов из РФ, создала и администрировала в мессенджере Telegram ряд групп. В этих группах женщина вербовала граждан Украины для получения информации о размещении и перемещении военнослужащих Вооруженных Сил Украины и территориальной обороны г. Киеве и Киевской области», – сообщили в прокуратуре.

Бильченко действительно последний год живет в России, в Санкт-Петербурге, покинув Украину задолго до начала СВО, после того как  вследствие скандала с травлей, развернутой в ее адрес ультраправыми, была вынуждена уволиться из университета в котором работала.

«Принятый закон о языках не просто изменяет язык сферы обслуживания, а несет гораздо большую угрозу, чем мы думаем. Государство фактически покрывает запущенные этим законом жесткие праворадикальные меры террора. А этот террор не приносит пользу даже тем фанатичным людям, которые пытаются защищать украинский язык не путем создания конкурентоспособного украиноязычного продукта, а путем уничтожения языка, на котором уже создан такой продукт. Одним из отдаленных последствий этого закона будет бешеный всплеск украинофобии. Так вопрос: кому вообще нужен этот закон, который не только нарушает законодательство Украины и мира, вызывает террор против русскоязычных украинцев, но и вредит самому украинскому языку и украинской культуре?» – говорила Бильченко в интервью ныне запрещенному киевскому издания «Страна».

После этого интервью и ряда публикаций в соцсетях с критикой мовного закона, Бильченко заявила о поступающих ей угрозах убийства и подала заявление в полицию:

«Я отсканировала более 50 таких угроз, которые просто механически взяла с потока из 3-4 тысяч комментариев. В них говорится об угрозах моей жизни и здоровью. Я уже не говорю об оскорбительных комментариях… Это прямые угрозы жизни. Пишут, что хотят узнать мой адрес, прийти ко мне и, очевидно, убить».

В ответ националисты развернули кампанию давления на руководства вуза, в котором она работала, с требованием изгнания «паршивой овцы» с «вольчим билетом». В профсоюзе вуза назвали «антиукраинскими» слова Бильченко о том, что мовный закон – это «маразм» и «лимфоузел на теле американской колонии».

Заводилой кампании по буллингу Бильченко стал подозреваемый в убийстве военного небезызвестный одесский грантовый националист Сергей Стерненко. Руководство университета Драгоманова некоторое время колебалось, пытаясь сохранить  лицо и пройти в этом скандале между капельками, однако атмосфера нетерпимости сделала свое дело – Бильченко уволилась, даже не пытаясь судиться – проще оказалось уехать из страны. Но сам этот случай вошел в анналы украинского маккартизма как весьма показательный.

Впрочем, в России Бильченко также оказалась меж двух огней. Там у нее есть не только сторонники – например, писатель и политик Захар Прилепин или украинские блогеры-эмигранты Юрий Подоляка и Александр Мединский, но и множество хейтеров, вменяющих ей ее позицию времен майдана и первых месяцев противостояния на Донбассе весной 2014 года.

Тогда Бильченко поддерживала сторону Киева и дружила с «Правым сектором». Но уже парой лет позже мы видим ее в противоположном окопе – с той же страстностью и пафосом пишущей оды русскому единству и обличающей майдан. Кто-то обвиняет Бильченко в том, что она «переобулась», однако ее мировоззренческая эволюция была достаточно органичной для дезориентированной переломными событиями киевской русскоязычной интеллигенции. Просто, в отличие от своих коллег по цеху и среде, Бильченко поплыла не по течению, а против него. Согласитесь, для этого нужна достаточно сильная воля и мотивация.

В пользу ее искренности лучше всего говорит тот факт, что, поменяв позицию, она не приобрела ничего, зато потеряла практически все: положение, репутацию среди своих, статус, деньги, приглашения на разного рода литературные конкурсы, гранты, премии, став фактически парией и «прокаженной» для киевской интеллигентской тусовки.

Продолжающаяся идти за ней шлейфом уже в России травля со стороны уже здешних «непримиримых ультрапатриотов» поражает своей пошлостью и бессмысленностью, ведь речь идет о человеке, который по факту давно находится с критикующими на одной стороне и не сделал им ничего плохого.

Тем не менее, ей не могут простить получения российского гражданства и включения ее стихов в изданную под эгидой президентского фонда культурных инициатив издательством «Вече» антологию русской патриотической поэзии «ПоZыVной – Победа».

Всячески шпыняют в соцсетях руководство Союза писателей России и протежирующего Бильченко Захара Прилепина. Называют «идеологом геноцида» и «непокаявшейся украинской нацистской»- хотя, в случае Бильченко, казалось бы – уж куда дальше каяться то? Да и «нацистка» из нее так себе – даже во времена майдана. Кто не верит, может загуглить надерганные критиками подборки ее стихов того периода.

На самом деле, таких, как Бильченко, на Украине даже сейчас довольно много. Если не большинство. Эти люди в силу своей межеумочности в одночасье оказались меж двух огней. Но именно их симпатии и антипатии в конечном итоге предопределят исход борьбы за Украину, а вовсе не и так заранее известные настроения радикальных полюсов. И тут, как по мне, выигрывает тот, кто увеличивает число друзей и сторонников, а не тот, кто множит число недругов. Тот, кто умеет протягивать руку даже бывшему противнику, а не тот, кто консервирует ненависть и обиды. Выиграет тот, кто раньше других поймет простую истину: по итогу совершенно неважно, кем мы были, куда важнее – кем мы стали.