Дефицит бюджетов регионов РФ по итогам 2020 года достиг 676,6 млрд рублей

Сумма баснословная – такого в стране не было с 2006 года. Обеднение провинции списывают на пандемию: мол, с одной стороны, выросли социальные расходы, с другой – в регионах обрушилась экономика. Федеральный центр уже заверил, что придёт регионам на помощь, вот только деньги распределяются весьма странным образом.

О том, что в резком росте дефицита региональных бюджетов виноват вирус, первым упомянул Алексей Куд­рин. «Конечно, это связано и с тем, что расходы выросли на 15% в связи с антикризисными мероприятиями», – пояснил он, добавив, что нынешний год тоже не сулит ничего хорошего: регионы могут недополучить 62 млрд рублей от общего объёма запланированных доходов.

Впрочем, так ли обоснованно всё валить на пандемию? Безусловно, она крепко ударила по экономике – получать федеральные деньги пришлось даже регионам-донорам. Однако если вспомнить, то год назад Минфин сообщал: число субъектов РФ, которые закончили 2019 год с дефицитом бюджета, выросло по сравнению с предыдущим годом более чем в 2 раза – с 15 до 35. То есть долговая мина была заложена ещё давно.

КОНКРЕТНО

ТОП-5 регионов по размерам дотаций в 2020 году

— Республика Дагестан – 72,89 млрд рублей

— Республика Саха – 51,59 млрд рублей

— Камчатский край – 41,13 млрд рублей

— Чеченская Республика – 33,49 млрд рублей

— Алтайский край – 29,52 млрд рублей

Богатые стали бедными

По итогам 2020 года дефицитными оказались бюджеты уже 57 регионов. Причём многие потеряли до четверти (!) доходов. Что совсем печально – в наихудшей ситуации оказались те субъекты, которые всегда считали себя устойчивыми благодаря наличию сырьевиков-экспортёров, пополнявших казну налогом на прибыль. Но из-за коронакризиса спрос на энергоносители упал, отчего нефтяники Тюмени и угольщики Кузбасса остались без денег. Вместе с ними на голодный паёк сели и региональные бюджеты (в той же Тюменской области налог на прибыль обеспечивал 60% поступлений казны). Доходы Кемеровской области упали на 24 млрд рублей, Сахалинской области – на 14,5 млрд рублей. В целом из 20 регионов с самым большим дефицитом бюджета 14 оказались связаны с добычей угля или нефти. Показательная картинка зависимости страны от успешной работы экспортной трубы, не правда ли?

В этой ситуации было бы логично либо направить деньги на поддержку сырьевых регионов, чтобы они могли прийти в себя, либо сконцентрироваться на помощи самым слабым, которые без поддержки точно не проживут.

Пришли за деньгами

В этой связи регионам ничего не оставалось, как идти за деньгами в федеральный центр. Однако распределение трансфертов вызвало недоумение у экспертов. Так, лидером по величине межбюджетных трансфертов, по данным Forbes, стал Крым, которому досталось свыше 160 млрд рублей. Второе место занял Дагестан – свыше 130 миллиардов. Третье – почти 120 млрд рублей – Московская область. Четвёртое и пятое – Чечня и Якутия. Выбор выглядит странно. В нынешней ситуации было бы логичнее поддержать прежде всего сильных, чтобы они пришли в себя и стабилизировали обстановку. Потому понятно, отчего в список главных получателей помощи попали Московская область и Татарстан, но не совсем ясно, отчего в приоритете оказались Дагестан, где деньги пропадают, как в чёрной дыре, и Чечня, ежегодно получающая из Москвы гигантские деньги и перенёсшая пандемию в целом без особых потерь? Вот и профессор МГУ Наталья Зубаревич констатирует: фантастическую разницу в степени поддержки регионов логически объяснить нельзя. Например, Свердловская область потеряла 3,9 млрд рублей дохода, её расходы выросли на 51 млрд, но ей дали только 39 млрд рублей. А Сахалинской области и вовсе снизили объёмы поддержки. Может быть, дело не в логике, а в степени лоббистских усилий региональных глав и их покровителей? Хотя, полагает Зубаревич, причина, возможно, кроется в том, что трансферты выделяются не только Минфином, но и множеством министерств, и значимая часть этих средств идёт на выполнение нацпроектов. Так вот министерства просто выполняли загодя составленные планы, направляя деньги в регионы в заранее утверждённых пропорциях, без учёта того, сколько реально потеряли бюджеты. Можно ли это назвать продуманной политикой?

Деньгостан

Дагестан в течение многих лет остаётся главным получателем денег из федерального центра и при этом одновременно одним из самых депрессивных регионов страны. В чём причина и можно ли это изменить?

Пусть сами за себя говорят цифры. В 2020 году дотации в бюджет Дагестана составили 72,892 млрд рублей. Годом ранее Махачкала получила 66,3 млрд, в 2018 году – 59 миллиардов. Для сравнения: 72 млрд – это треть стоимости строительства Крымского моста, одного из самых крупных российских проектов последнего времени. Понятно, что в республике есть много других расходов, но всё-таки появилось ли там за последние годы хоть что-то, что можно было бы показать – мол, вот что мы построили! Увы, похвастаться нечем.

Почему – понятно. В 2019 году Счётная палата республики, подводя итоги, провозгласила: Дагестан потерял 37 млрд рублей. Ну как потерял – не из кармана, конечно, выпали. Как уточнили представители Палаты, до 90% перечисленных денег могли попросту разворовать.

Ещё раз для сравнения: 37 млрд рублей – это два годовых бюджета Ярославля. Но в Дагестане суммы украденных денег уже давно не вызывают никаких чувств. Даже когда экс-глава Дагестана озвучил, что республиканский фонд обязательного медицинского страхования разворован полностью – а это 600 млн рублей (!), – никто и не пошевелился: нашёл, чем удивить. Так, республиканский минтруд выплатил 29 млн рублей несуществующим жертвам репрессий и 10 млн – учителям, личности которых потом так и не удалось установить. А вот ещё факт: в 2019 году дагестанские индивидуальные предприниматели стали всероссийскими рекордсменами по объёму выручки. Когда же их уже собрались поздравлять, выяснилось: просто в респуб­лике, чтобы не платить лишние налоги, на ИП оформлены все крупные магазины и супермаркеты.

Не сказать, что федеральный центр не пытается что-то сделать. В 2018 году в республику даже прислали сурового Владимира Васильева. Васильев навёл шороху, инициировал ряд арестов крупных функционеров, но стало ли лучше? Уже в 2019 году следователи возбудили уголовное дело о краже 30 млн рублей при строительстве дорог. В итоге Васильев, устав сражаться с местной лернейской гидрой, уехал обратно в Москву.

Да что же это, место такое проклятое, что ли? Нет, объясняет политолог Сергей Маркедонов. По его мнению, представление о том, что главная проблема Дагестана – это местные кланы, неправильное. И как раз из-за этого в Москве раз за разом принимается неверное решение – дескать, нужно всего лишь найти «сильную руку», которая сможет приструнить элиты. Однако и Рамазан Абдулатипов был не из слабых, а Владимир Васильев уж тем более, но никому из них навести порядок не удалось. Почему? Да потому что нет никакой «отсталой окраины», живущей отдельно от центра по своим «законам гор», объясняет Маркедонов. «Кланы» – это всего лишь удобная отговорка для выходцев из Дагестана, которые используют отсталость респуб­лики в своих целях, проворачивая мутные схемы. Вот и местный журналист Тамерлан Магомедов свидетельствует: «Нет никакой разницы, кто заседает сегодня в Доме правительства, если правят республикой совсем другие люди. Крутые ребята, которые сами в Дагестане бывают от силы раз в году, но уже успели всюду насадить своих людей. Давняя практика, когда должности в Дагестане продаются в Москве, за последние 10 лет не поменялась. И нет никакой разницы, кого сюда присылать – Абдулатипова, варягов или отважных исследователей космоса».