Достучимся ли? Кажется, нет

Мы любим Англию. Мы любим Америку. Не раздражает? А какую Англию? И какую Америку? Сытую, жрущую, плюющуюся сверчками за ради рекорда? Я люблю Англию Теккерея, Кристи, Гейнсборо, Милле. Америку Твена и Драйзера.

И Украину я люблю тоже. Правда, без Зеленского, его нациков и тотальной украинизации. Остапа Вишню люблю. Его рассказы про охотников и рыбаков. И перечитываю его памфлеты про бандеровцев.

А нас не любят. И аргумент приводят убийственный. Русский – плохой. По определению. Культурно. Идеологически. Политически. За родной, русский язык. По-всякому.

Здесь вопрос. Я задаю его своим студентам. Может ли быть весь народ плохой во всем? Вот, просто, плохой? Немцы однажды определили плохость евреев и славян. Потом, Европа вроде как осудила. Но с тех пор мир перевернулся. Теперь есть евреи, которые становятся нацистами и отрицают холокост. Славяне, которые лижут ботинки англосаксам. Оказывается, это нормально – убивать детей на Донбассе. Этого можно не замечать. Подумаешь! Одним больше, одним меньше. Нет ручки, нет ножки. Нет еще одного русского. У Европы другая беда – могут ближайшей зимой замерзнуть. Как жить-то?!

Во всем виновата Россия. Она, странная такая земля, виновата в том, что стучится в голову сумасшедшего и кричит ему: «Ты псих! Остановись! Когда одумаешься, поздно будет!»

Достучимся ли? Кажется, нет. Уже не верится.