Боец ЧВК «Вагнер» рассказал, почему ВСУ называют Бахмут проклятым местом
Донбасс, Артемовское направление. Вторая линия обороны, между собой бойцы ее называют «линией Вагнера»: противотанковые рвы и бетонные заграждения практически лишают противника шанса прорвать ее. До Артемовска меньше трех километров. Как рассказывают «музыканты» – бойцы ЧВК «Вагнер», город они не штурмуют, а планомерно берут в кольцо, чтобы отрезать пути снабжения и вынудить вооруженные силы Украины покинуть свои позиции.
По дороге в глаза бросается разбитый мост, и ставшие уже привычными для прифронтовой зоны полуразрушенные дома. На неровной, ухабистой дороге руль УАЗа «бьет» так, что это заметно даже со стороны. Однако водителя это, видимо, не сильно напрягает, он продолжает сохранять завидное спокойствие.
В рации слышится мужской голос: «Барин, Барин Инженеру. Обстановка теплая, птичка пока не летает». Боец бросает молниеносный взгляд на рацию, но ничего не произносит в ответ. Едем дальше.
– Ну что там, в России-то, какие новости? Мобилизация идет? – встречает нас вопросами молодой человек в балаклаве с шевроном в виде скрипичного ключа с нотами и надписью на рукаве черным маркером «НимиZида». Как оказалось, это и есть его позывной. – Слышал, что уже закончилась…
Вообще-то древнегреческую богиню возмездия звали чуть по-другому, но и так звучит угрожающе.
Не дожидаясь ответа, парень устремляется куда-то в посадку и возвращается оттуда с двумя противотанковыми ружьями натовского производства.
– Это трофеи наши, – не без гордости рассказывает он.
– Так, давайте от позиции только в сторону! – слышится чей-то командный голос, и паренек, вновь подхватив орудия, устремляется вглубь лесной посадки. Мы следуем за ним.
– Это западные партнеры вопреки санкциям помогают нам вооружением! – отойдя на оптимальное расстояние, раскладывая оружие на земле, смеется боец. – Да шучу, – увидев легкое непонимание в глазах собравшихся, продолжает он с улыбкой. – Они его украм поставляют, а потом оно к нам переходит – и уже работает в обратную сторону…
Боец рассказывает, что раньше противник, отступая, просто бросал оружие как есть. А сейчас вэсэушники уже пытаются предварительно повредить конструкцию, чтобы его невозможно было использовать, или еще хуже – минируют, чтобы наши военные подрывались, подняв трофей.
– Но слабо у них это получается, – продолжает наш гид. – Мы быстро вычисляем, где «косяк», и ликвидируем неисправности.
Пока наш собеседник с неподдельным удовольствием крутит в руках принесенные трофеи, невольно подмечаю, насколько все же непривычно он выглядит по сравнению с представителями Вооруженных сил. Помимо шеврона с позывным на груди «чэвэкашника» красуется не менее приметная нашивка с надписью «Музыканты, которых знает весь мир». Видимо, чтобы ни у кого не возникало лишних вопросов. Шлем обтянут материей в цвет формы, а сбоку приклеена фигурка ящерицы. А еще у него какие-то невероятные небесно-голубые глаза.
Двигаемся дальше. Опавшие листья шуршат под ногами, пробуждая забытое из детства желание подкидывать их ногами. Осень в этих краях совсем не столичная. И дело даже не в температуре, а в красках. Как говорит мой хороший товарищ, комбат «Индус»: «На Донбассе даже осень цвета мультикам». Ощущение, будто листва напоследок решила собрать все цвета: от ярко-зеленых до огненно-красных.
– А это наши бравые ребята, – указывает наш спутник на стоящих неподалеку бойцов.
Парни кивают в знак приветствия, но не более того.
– Вот заняли «укропские» окопчики, оборудовали их, быт наладили. Теперь здесь держим оборону вторым эшелоном, – продолжает «экскурсию» наш сопровождающий. – Вообще мы на их (украинских) позициях долго не задерживаемся, идем дальше.
По словам музыканта, что-что, а окапываться и строить укреппозиции противник умеет. Он приглашает посмотреть «окопчики» изнутри. Сделаны они действительно на совесть: идеально ровные стены, крыша, укрепленная бруствером, вход занавешен спальным мешком. Хотя последнее, думаю, уже хенд-мейд нынешних хозяев.
– Вот смотрите, что еще есть, – боец показывает еще на один трофей. – Пулемет МГ-42 1966 года выпуска. Это уже доработанный, со складным стволом. «Пила Гитлера», только новее. Вот таким оружием они и воюют. Есть у нас и штурмовой гранатомет иностранного производства. Ребята наши технику эту освоили, пользуются. А вот эта штука уже повеселее, аналог нашего «Заноса» – реактивной многоцелевой гранаты. Наша, конечно, попроще в обращении: чеку дернул и бахнул. А тут пять манипуляций надо произвести, чтобы все работало. Но благо все подписано, инструкция по обращению есть. Разобрались, пользуемся. Машина хорошая, убойная, ребятам нравится. Противнику, думаю тоже.
На просьбу рассказать про оборонительную линию, некогда носившую название «Зубы дракона», а сейчас переименованную в «Линию Вагнера», доброволец поясняет, что на самом деле все просто. Машина копает противотанковый ров, одновременно создавая бруствер. С наскока танк такую преграду не преодолеет, а если даже сможет преодолеть насыпь, то свалится в ров, где ему уже нет никакой возможности развернуться. Работы по возведению препятствий ведутся с шести утра до десяти вечера. В ночное время перерыв.
– Ночью беспилотники летают, могут и «подарок» прислать, если заметят, объясняет собеседник. – Проходка – в зависимости от грунта. Если грунт хороший, то можно и больше пятисот метров пройти.
– Какие населенные пункты находятся рядом? – интересуемся у музыканта.
– Слева Иванград, а там Бахмут, – указывает он. – Артиллерия работала с утра, сейчас немного дымка, но все равно во-о-он там видно купол церкви.
– Как сейчас обстановка?
– Ребята все на боевом духе, работаем, двигаемся вперед, – уверенно говорит боец. – Уже изучили тактику вэсэушников, свою немного подкорректировали. Воюем достойно. Ребята все красавцы, с госпиталей обратно в строй возвращаются. Все понимают, что здесь надо быть, никто не свалил, не отлынивает.
– Кто с той стороны?
– Одно время в соседней посадке стояли украинские солдаты из числа мобилизованных. Понятное дело, воины они никакие. Сейчас противник более достойный, «грызется» уже совсем по-другому. Даже порой вызывает уважение. Но все равно огребает, потому что у нас нормальная организация, и работаем мы серьезно.
– В какой крупной операции участвовали?
– Заходили в Иванград. Ночью, по тишине, ползком. Завязался серьезный бой. Дом на дом в прямом смысле слова. Расстояние между нами было не более тридцати метров. Противник пытался накатывать – мы тогда уже поняли, что с нами бьются либо подготовленные западными инструкторами украинцы, либо наемники. Так как контакт с противником близкий, довольно часто слышим английскую речь. В основном звучат фразы «I need help» («Мне нужна помощь»), «Power, power» («сила» или «мощь»)…
Помимо зарубежных наемников, по словам «музыканта», встречаются и гости с постсоветского пространства. Например, грузины.
– Ты расскажи про этих «карандашей», которых вы тогда нашли! – неожиданно подключается к разговору «коллега» нашего рассказчика.
– Лично со своей группой брал восемь человек в посадке. Почти все они были раненые, причем их бросили свои же. Пришлось им помощь оказывать, всем воды дали. Там вообще такая ситуация интересная была – мы услышали, что в поле кричит человек: «Помогите!» Сначала подумали, что это кто-то из парней с нашей стороны, и, естественно, побежали. Уже на подходе поняли, что это противник. Сказали ему, чтобы снял броню, шлем и без оружия с поднятыми руками выходил. Пообещали, что тогда все будет хорошо. Мы всегда держим свое обещание. Он вышел, оказали ему помощь. Видимо, его товарищи, которые в посадке прятались, увидели, что никто его не убил, не избил, и тоже решились выйти. Еще семь человек…
Боец рассказывает, что по мере возможности бойцы Вагнера оказывают помощь и мирному населению. Только из Иванграда они эвакуировали 24 человека. Никого не бросили, накормили-напоили, кому было необходимо – оказали помощь. Люди, в свою очередь, предоставили списки домов, где остались их соседи. Чтобы бойцам было проще понимать, кто есть кто.
– А как местные в целом к вам относятся?
– Ничего плохого сказать не могу. Никто не боится, проклятий не шлет.
– Часто сталкиваетесь с тяжелой техникой противника?
– Таких армад, как в годы Второй мировой, сейчас нет, – смеется собеседник. – Тяжелая техника в основном бьет навесом, корректируется маленькими дронами. Только так. Такого, чтобы в лоб выезжал танк, на современной войне не бывает.
В свою очередь, по словам добровольца, наши дроны-разведчики постоянно работают, ищут вражеские танки и корректируют работу артиллерии. Целеуказание артиллеристы получают «сверху», их задача – навести орудие и поразить цель. «Берем все, до чего дотягиваемся, – уточняет боец. –Вражеская «арта» работает по такому же принципу».
– Я называю это «теннисом», – признается воин, – когда ответка на ответку. Но у нас, у разведчиков, задача иная: есть конкретные координаты – выходим, отрабатываем, чистим.
На вопрос, можно ли по ответным действиям противника понять, с кем ведется бой, доброволец отвечает кратко: «Бой ведется с врагом. Людей там нет».
Про ситуацию с Артемовском «музыкант» поясняет, что бойцы подразделения находятся на окраинах города, который практически в полном кольце. Зайти в сам Артемовск, по словам добровольца, никаких проблем нет.
– Мы уже практически там находимся и ведем бои в городской застройке, – уточняет собеседник. – Но в целях минимизации потерь, а мы очень переживаем за каждого нашего, и напрасные потери нам не нужны, бои в самом Артемовске не ведутся.
Музыкант рассказал, что для «вэсэушников» Бахмут является самым опасным направлением, потому что они знают, кто им противостоит здесь с нашей стороны. По словам украинских солдат, которые сдавались в плен, многие из них даже не знали, где находятся. Чтобы не допустить деморализации, командование держало от них в секрете место дислокации.
– Как только слышат «Вагнер», «компания», «ЧВК» – они тут же начинают придумывать варианты, как избежать поездки сюда. Между собой «вэсэушники» называют Бахмут проклятым местом…
По словам добровольца, охват города ведется с двух направлений. Цель – вынудить украинские войска отступить, чтобы сохранить как мирное население, так и сам город.
– Цель специальной военной операции – это денацификация и демилитаризация Украины, мы не стремимся оставить после себя выжженную землю, разрушив города. Нам же их потом самим восстанавливать. Каждый сохраненный дом – это экономия сил и средств в дальнейшем, – резюмирует собеседник.
Лина Корсак