Америка действительно вернулась на мировую арену?

По мере того, как Байден приближается к середине своего первого срока, самое время взглянуть на то, что было достигнуто и что он считает определяющими измерениями своего президентства.

Здесь есть два центральных момента: угрозы американской демократии и положение Соединенных Штатов в мире с точки зрения как проецирования силы, так и мягкой дипломатии. Байден с самого начала логически связал эти два аспекта, описав симбиотическую связь между внутренней и внешней силой. Ослабленная американская демократия, постоянно подвергающаяся нападкам, неизбежно ухудшает восприятие Америки во всем мире.

Американская внешняя политика, согласно этой логике, вплетена в данную взаимосвязь и должна строиться таким образом, чтобы оказывать положительное влияние на американцев внутри страны. Но как бы логично это ни звучало, в аналитических целях эти две сферы должны оставаться разделенными. Это две самостоятельные грандиозные задачи, которые заслуживают отдельного изучения.

В 2020 году Байден одержал убедительную победу над Дональдом Трампом. Но в рамках одной кампании он не смог и не сумел победить «трампизм». Это было до крайности очевидно во время восстания 6 января. Это бросается в глаза, если мы посмотрим на консервативных обозревателей и на республиканцев в Конгрессе, которые продолжают отрицать результаты выборов и пытаются делегитимизировать президентство Байдена – более 100 республиканских отрицателей выборов 2020 года участвовали в промежуточных выборах 2022 года. Язвительная риторика и политическое подстрекательство продолжаются.

Байден воспринимался как президент «синей Америки», тогда как Трамп – «красной Америки», при минимальном диалоге между ними… Две Америки ненавидят друг друга и не имеют общего нарратива, которым когда-то была Конституция.

Политическая система не только дисфункциональна, гиперпартийна и токсична, она структурно неполноценна. Два сенатора от каждого штата, независимо от его размера, коллегия выборщиков и извилистые избирательные округа Палаты представителей – все это создает перекосы, которые приводят к господству меньшинства.

На одной стороне этой разделенной Америки находится то, что Рональд Браунштейн называет Коалицией преобразований, состоящей из молодежи, женщин, людей с высшим образованием, городских жителей и небелых, которые вместе представляют разнообразие и инклюзивность. На другой стороне – Коалиция реставрации, состоящая из белых, консерваторов, пожилых людей, людей без высшего образования, а также американцев из сельской местности и маленьких городков с населением менее 100 000 человек. Они утверждают, что являются «настоящей Америкой» и испытывают гнев, обиду и враждебность по отношению к «либеральной прибрежной элите».

На другой стороне – Коалиция восстановления, состоящая из белых, консерваторов, пожилых людей, людей без высшего образования, а также американцев из сельской местности и маленьких городков с населением менее 100 000 жителей. Они утверждают, что являются «настоящей Америкой» и испытывают гнев, обиду и враждебность по отношению к «либеральной прибрежной элите».

В 2020 году Байден победил в 551 из 3 139 округов Америки (на тот момент). В этих округах проживает на 67 миллионов американцев больше, чем в 2588, которые выиграл Трамп. На эти 551 округ приходится 70 процентов валового внутреннего продукта (ВВП). Из-за такого неравенства борьба Байдена за душу Америки больше напоминала тотальную войну, особенно после того, как Верховный суд отменил решение Roe v. Wade о праве на аборты.

В 2021 и 2022 годах Байден мог бы сделать две важные вещи, чтобы частично исправить перекосы в Сенате и Верховном суде. Он мог бы инициировать процесс превращения Вашингтона, округ Колумбия, и Пуэрто-Рико в штаты. Это не сложный и не очень долгий процесс.

Затем он мог бы расширить состав Верховного суда с девяти до, скажем, 11 судей. Консервативное большинство 6:3 не представляет Америку 2022 года. После промежуточных выборов демократы все еще удерживают Сенат и такое решение вполне осуществимо.

По причинам, заслуживающим отдельного рассмотрения, Байден решил не проводить вышеописанный курс, возможно, полагая, что это приведет к дальнейшему отчуждению двух Америк, а не к исправлению аномалий.

Промежуточные выборы доказали, что Байден был отчасти прав, полагая, что сочетание антитрампизма, заботы о демократии, неприязни к все более экстремистской Республиканской партии и отмены решения Roe v. Wade пойдут на пользу демократам. Это так, но более пристальный взгляд на результаты голосования, на модели и мотивы его участников, показывает, что линия разлома не сузилась, даже несмотря на то, что отрицатели выборов потерпели поражение в борьбе за важнейшие позиции на уровне штатов. Разделительная линия, которую Байден надеялся размыть, все еще существует.

Два года – слишком короткий срок, чтобы изменить общественно-политическую дискуссию и привести в движение корректирующую политику, особенно в то время, когда эхо-камера СМИ и социальные сети усугубляют разногласия и усиливают расизм и ненависть.

Дезинформация, ложные факты, «альтернативные» истины и общая политическая культура недоверия и недовольства царят в Америке. Байден был нужным человеком в нужное время, чтобы победить токсичное влияние Трампа на Америку, но вряд ли один президент, какими бы сильными ни были его убеждения, сможет смешать синее и красное, раскрасив Америку в оттенки фиолетового.

Внезапно ставшая хрупкой американская демократия, годы, когда Трамп отказывался от глобальных обязательств, отвергал альянсы, а затем события 6 января ухудшили восприятие Соединенных Штатов во всем мире. Но политические потрясения внутри страны не обязательно являются самым важным фактором. Системные структурные вопросы влияют на роль Соединенных Штатов.

Мировой порядок, который Соединенные Штаты создали после Второй мировой войны – называете ли вы его американским порядком, американской гегемонией или Pax Americana – менялся. Годы становления Байдена пришлись на холодную войну, воинственную борьбу с Советским Союзом за мировое господство. Дипломатия и управление альянсами были основным инструментом внешней политики, дополнявшим военную мощь в те годы.

Байден унаследовал Америку, у которой не было последовательной внешней политики, Америку, отвернувшуюся от альянсов и поддерживающую, по крайней мере, риторически, мутный подход «Америка прежде всего».

Непосредственным акцентом внешней политики Байдена стало не возвращение к инерции, существовавшей до Трампа, а разработка внешней политики, которая изменила бы приоритеты альянсов, определив Китай как главного соперника и стратегическую угрозу. Затем произошли события в Украине, которые предоставили Байдену возможность восстановить дипломатию альянсов и спроецировать американскую мощь, параллельно разрабатывая всеобъемлющую, хотя и далеко не полную, политику индо-тихоокеанского альянса (направленного против КНР).

Соединенные Штаты скорректировали свои обязательства и региональное участие, сосредоточившись на Китае и России и уменьшив свою вовлеченность в события на Ближнем Востоке и в другие региональные конфликты. Утверждать, что «глобальная гегемония США восстановлена», было бы гиперболой.

Соединенные Штаты признают, что не только невозможно воспроизвести мир после 1945 года в масштабе 1:1, но и что закончилась постсоветская эпоха относительного мира во всем мире. Мир больше не является однополярным, и, по оценкам США, к 2050 году тремя доминирующими державами будут Соединенные Штаты, Китай и Индия. Но с точки зрения глобального влияния и охвата, Китай является главной заботой Америки. В этом отношении внешняя политика Байдена – это то, что он определил в рамках тезиса «Америка вернулась».

Два года – это едва ли всплеск на радаре истории, даже американской истории. Судить о Байдене после двух лет пребывания на посту, учитывая две монументальные задачи, которые он взял на себя, было бы претенциозным, ввело бы в заблуждение, независимо от того, будет ли вердикт положительным, отрицательным или смешанным.

Байден был избран, чтобы исправить республику. Он стремился восстановить достоинство и почтение к Белому дому, одновременно начав залечивать глубокие политические и культурные раны Америки. Вопреки его первоначальным усилиям, его самый заметный успех – во внешней политике. Его амбициозное законодательство в области социальной защиты и инфраструктуры имеет серьезное значение, но не способно уменьшить раскол в американском обществе.