Домовой не врет (Часть 8.)
Фото из интернета
Часть 8.
Люба сидела в кабинете председателя, Александра Ивановича, руки нервно теребили ручку сумки, чем бы их занять или куда-нибудь спрятать, они выдают ее волнение.
-Любушка, я знаю тебя с пеленок, еще бабуля твоя упокойная, меня крестным твоим быть звала, я верующий, но партийный, вынужден был отказать. Я уважаю Вашу семью, скорблю по преждевременной кончине твоего отца, много он еще не успел на этом свете. Я знаю, как живет каждый сельчанин. Ваша семья на хорошем счету, отличные работники, большое подсобное хозяйство, огород, скотина, достаток, но нет у Вас счастья. Ты посмотри на себя, одна дорога, из дома на работу и обратно и так каждый день. Вся высохла, согнулась, «глаз не горит». Вы с мужем даже в клуб не ходите, другие, детенышей на родителей скинут и в клуб, председатель поперхнулся, поняв, что коснулся «больного», быстро сменив тему, продолжил. А какой у нас хор, там практически все наши девчата, даже «безголосые» хороводы водят. А ты что?
Люба молчала, она бы хотела жить другой жизнью, ходить в клуб, посещать хор, принимать гостей, навещать друзей, но Анатолий так жить не хотел.
-Люба, я организовал машину, мы встретим Толю, но может его отвезти зразу к родителям? Я не сторонник рубить с плеча, но рубить хвост по кусочкам, более болезненно, тебе, как ветеринару это известно. Председатель знал про все «похождения» Анатолия, про привычку сливать солярку и продавать ее на сторону, про буфетчицу Томку и прочие нелицеприятные поступки, но в глаза молодой женщине он это сказать не мог. Выдержав паузу, наверное, подыскивал слова, Александр Иванович продолжил. Я разговаривал с его лечащим врачом.
Лаба, сидевшая до этого отстраненная, сгорбившаяся, неожиданно приосанилась, оживилась.
-С Андреем Борисовичем?
-Да с ним. Так он сказал, что Толе вторая группа инвалидности положена, но бюрократия не позволяет, он передал максимум документов на комиссию, но система. Кстати, тебе привет передавал. Люба покраснела. А ты представляешь, как жить с инвалидом? У него и так характер не сахар.
-Александр Иванович, да, Вы что это не по-людски и разговор у меня к нему серьезный имеется. Везите его к нам домой.
-Ну, как сама решила.
На этом разговор был окончен.
Анатолий позвонил накануне выписки в управление.
-Передайте Любови Петровне, что муж звонил, пусть перезвонит в регистратуру, меня позовут.
Любе звонить не хотелось, но что подумают коллеги. Разговор с супругом свелся к тому, что диета закончена, и он желает откушать холодца. Холодца, так холодца.
Вернувшись с работы, Люба застала Анатолия разбирающим вещи.
-Люба, мечи «харчи» на стол! Муж вернулся! Про «пузырь» не забудь.
-Толя может тебе нельзя выпивать?
-Можно, не дрейф.
Люба быстро «собрала» стол. Вареная картошечка, парные котлетки, отварная курочка, холодец, сало, соленья, грибочки. Сели.
-Поставь себе рюмку, ты, что за мое возвращение и здоровье не выпьешь? Я же теперь инвалид.
Организм Любы не воспринимал алкоголь, но возможно, так будет легче начать разговор. По своему небольшому опыту она знала, что «выпивка» придает ей смелости.
Выпили по рюмке, Толик немедля, налил по второй. Кровь ударила в голову, наверное, с непривычки, подумала Люба, но и Толя захмелел, на него это не похоже, он на это дело крепкий, видимо «больничный режим» сыграл свою роль.
-Толя, ты знаешь, о том, что в детстве ты переболел и возможно теперь ты не можешь иметь детей, а не я?
-Ты это о чем?
-О твоей медицинской карте, я хоть, и доктор по «животным», но кое в чем разбираюсь.
-Бред.
Всем своим видом муж выказывал полное непонимание. Притворяется, первое, что пришло в ее голову.
-Не верю! Докажи! Ты же у нас грамотная, — заорал, покрасневший Толя.
-Ты должен обследоваться, иначе, я уйду, — спокойно завершила разговор Люба, после чего начала собирать посуду со стола.
Толик упал на колени, обняв ее бедра. Руки жарко и хаотично задвигались по телу жены. Так, как сейчас он не желал ее никогда.
-Голубушка моя, любовь моя, ты что говоришь? Я сделаю все, что скажешь, только не бросай меня.
В голосе мужа звучал не поддельный страх, отчаяние и мольба. Тело Любы сковало чувство жалости, а возможно вины. Толик перешел к горячим поцелуям. Люба старалась себя контролировать, но изголодавшийся «по любви» организм молодой женщины, подвел, сдался. Вся ночь прошла в «страстном бреду», Толик был не утолим. До этой ночи, их интимная жизнь сводилась к тому, что муж наваливался, справлял свою нужду и засыпал.
Проснувшись утром Люба впервые почувствовала себя любимой и желанной женщиной. На работу она шла с улыбкой, глаза блестели, предательски выдавая произошедшие в ней изменения.
Продолжение следует…