Задачи России по итогам саммита Путин–Байден в Женеве
Задачи России по итогам саммита Путин–Байден в Женеве
Аналитика
23.06.202123.06.2021Оставить комментарий на Задачи России по итогам саммита Путин–Байден в Женеве
Итоги состоявшегося 16 июня 2021 года в Женеве, российско-американского саммита в целом для России можно охарактеризовать как успех оперативного уровня. Это следует считать безусловным успехом, так как нам удалось отразить фактически крупномасштабное, даже глобальное геополитическое наступление коллективного Запада, охватывавшее практически все аспекты, от финансов и экономики, до базовых понятийных императивов. При этом удержав ситуацию от сваливания в прямые боевые действия.
Однако в стратегическом смысле достигнутый успех носит временный характер. Реакция американских СМИ, а также высказывания крупных политиков в США, показывает недовольство американского истеблишмента фактом отсутствия «безоговорочной капитуляции Москвы».
Прежде всего, важен факт схожести оценок представителей как либерально-демократического, так и республиканского лагерей. Что наводит на мысль об отсутствии у России в США каких бы то ни было системно «дружественных» политических сил, опираясь на которые было бы возможным выстраивать стабильные долгосрочные позитивные международные отношения.
Переход от доминировавшей во внешней политике США на протяжении февраля – мая 2021 года откровенно «ястребиной» линии главы Государственного департамента Энтони Блинкена к, на первый взгляд, миролюбивой «голубиной» позиции советника президента США по национальной безопасности Джейка Салливана, благодаря усилиям которого встреча в Женеве вообще состоялась, означает лишь осознание американской политической правящей группировкой факта полного исчерпания ресурсов невоенного давления на Россию и Китай. При неизменности понимания неготовности Соединенных Штатов и коллективного Запада в целом к задействованию чисто военного инструментария.
Ставка делалась на резкую масштабную, в изрядной степени истеричную эскалацию конфликта классического шантажа: или уступаете или война, которую вы заведомо проиграете. Но внезапно оказалось, что Россия и Китай заняли принципиально несгибаемую позицию, в рамках которой выход на глобальную войну воспринимается как вполне допустимый вариант. Даже с учетом глобальности неизбежных его взаимных разрушительных последствий.
В связи с этим американский истеблишмент оказался вынужден прекратить дальнейшую эскалацию, тем самым признавая за Россией право на геополитическую субъектность. Но не потому, что Вашингтон готов отказаться от своих претензий на единоличную мировую цивилизационную гегемонию в пользу концепции многополярного мира, а лишь ввиду отсутствия новых идей по продолжению эффективного наступления без сваливания в прямую войну.
Сама же базовая концепция внутри правящей американской элиты остается неизменной. Единственной «правильной» формой цивилизации, вне всяких сомнений и каких бы то ни было оговорок, является только «демократия». Ее противостояние с «автократичными режимами» (к которым в США принято относить абсолютно любых активных противников Америки вне зависимости от фактической формы их внутреннего социально-политического устройства) носит экзистенциональный характер, принципиально не предполагающий никакого долгосрочного и стабильного добрососедского равного сосуществования.
Следовательно, «демократия» всегда обязана стремиться к лидерству по максимально широкому кругу вопросов, от технологических, географических и финансово-экономических до культурных, спортивных или социально-ценностных. Лучше всего, когда борьба за лидерство изначально ведется на выбранном Западом поле и по западным правилам.
Достижение в Женеве взаимного согласия с Москвой «придержать эскалацию ради избегания перспективы обмена стратегическими ядерными ударами» означает лишь то, что имевшиеся до настоящего момента инструменты западной «мягкой силы» свою эффективность утратили. Западу необходима передышка для нахождения новых.
Пока этот поиск ведется, сам процесс следует использовать в качестве фактора, пусть и опосредованно, тем не менее, связывающего руки России в отношении проведения ею активной самостоятельной внешней политики, прежде всего, в отношениях с Китаем.
Вместе с тем, сложившееся положение открывает перед Россией возможность использования периода действия эффекта «выдохнувшегося наступления противника» для принципиального улучшения условий дальнейшей геополитической конкуренции систем.
Концепция безусловности политического превосходства Западного мира основана на принципе – «лучше все, что привлекательнее и красивее». Западный социум лучше, потому что он предоставляет больше личностной свободы и удобства в повседневной жизни. Западная модель свободной экономики лучше, потому что обеспечивает более высокий уровень доходов всем участникам, включая рядовых граждан.
Западная конструкция организации общества лучше, потому что позволяет добиться более высокого технического и технологического уровня, а лучшее всегда превращается в технические и технологические стандарты. Западная культура лучше потому, что «весь мир» читает книги американских авторов, смотрит шоу и киноблокбастеры американских постановщиков и играет в компьютерные игры американских разработчиков.
Раз все это самими гражданами, в том числе стран, не входящих в «золотой миллиард», признается как однозначно превосходное, то значит и идейно-политическая модель Запада является «самой лучшей». А равняться, для роста, как известно, всегда следует «на лучших».
Как обычно это бывает в западных методиках, в этом, на первый взгляд, верном подходе, происходит тонкая подмена понятий. Вообще говоря, демократия – это власть народа. Соответственно, и демократические принципы – это те, которые лучшими именно для себя определил конкретный народ.
Определил исходя из удобства и эффективности конкретно в собственном сочетании внешних и внутренних условий. Что предполагает существование одинаковых по оценке эффективности, но различающихся по конструкции и подходам механизмов конкретной реализации. В то время как Запад утверждает, что «раз наш результат лучше, значит и механизм лучше только в точности копирующий западный».
На протяжении всего постсоветского периода Россия пыталась отстаивать право на собственную версию Цивилизации в рамках тенденциозного «западного подхода», игнорируя тот факт, что по западным правилам все, что хоть сколько-нибудь отличается «от единственно правильного стандарта», заведомо ошибочно.
По итогам Женевы перед Россией открылась перспектива показать превосходство «в лучшести» по собственным правилам, не опасаясь деструктивных санкционных последствий Запада. «Лучшести» не по каким-то отдельным локальным вопросам, а на уровне принципиально альтернативного цивилизационного устройства, где отличие от «западного стандарта» не означает какого бы то ни было автоматического отставания.
Концепция «западного превосходства» основывается на постулате заведомой удовлетворенности общества, и составляющих его граждан, результатом функционирования «системы». Где под понятием «системы» подразумевается устройство экономики, доступность сервисов, широта социальных гарантий, удобство взаимодействия с государственным механизмом, удовлетворенность внешней средой обитания.
Все перечисленное и должно подвергнуться ускоренному реформированию в ближайшей перспективе. Если «народ недоволен», значит, система плохая и должна быть изменена на «западную», в которой народ считается заведомо более счастливым.
Именно это понимание «счастья» и должно стать основной целью, достижение которой покажет превосходство именно российской цивилизационной модели. Как минимум, для россиян. Так как если укладом своей жизни будут в основном довольно собственное население, у жителей сопредельных стран также появится достаточно сильный и осязаемый стимул также перейти со своей «западной» цивилизационной модели на принципы и механизмы «русского мира».
Важно понимать, что, несмотря на материальность всего сущего, в современном постиндустриальном обществе понятие счастья определяется не столько конкретными измеряемыми величинами, вроде средней площади жилья на человека или количества личных автомобилей на 10 тыс. населения, сколько формируется субъективным ощущением индивидуумов исходя из их личного понимания того, насколько хорошо (или плохо) они живут сейчас, и какой, к лучшему или к худшему, по их мнению является динамика развития событий в будущем.
В текущий период формированию такого ощущения в российском обществе препятствуют три тенденции: психологическая традиция, негативный информационный фон и отсутствие позитивной коллективной самоидентификации.
Российская психологическая традиция основана на постулате о принципиально непреодолимой индивидуальной слабости отдельного человека (в чем очень силен традиционный религиозный аспект, православие – это не история успеха, это история страданий). Отсюда выводится его неспособность самостоятельно успешно справляться со сложностями, тем более угрозами, в жизни. Эта концепция постоянно воспроизводится в литературе, кинематографе, песнях и бытовых поговорках.
Условные «китайцы» считаются чрезвычайно трудолюбивыми, изобретательными и неприхотливыми. Условные «японцы» — считаются непревзойденными стоиками с тонким чувством прекрасного. Условные «американцы» — предприимчивы, активны, свободолюбивы и самостоятельны. Тогда как обобщенный образ «русского» продолжает оставаться хмурым, пьяным, в грязном старом ватнике, тяготеющим к алкогольному угару посреди беспросветной разрухи.
Хотя реальной действительности такой депрессивный образ давно не соответствует уже более сотни лет, в общественном ощущении он продолжает оставаться доминирующим, так как никакого другого культурного кода современная российская информационная и культурная среда не транслирует.
Именно это требует решительного изменения в ближайшей перспективе. Добиться его можно (и нужно) через решительный пересмотр направленности государственной поддержки в области медийной политики. Глубокий негатив психологического настроя американского общества в период Великой депрессии в США удалось преодолеть только через формирование образа «Американской мечты» целенаправленно создаваемой кинематографом. Тем же способом депрессивный настрой российского общества можно и нужно преодолевать в России.
Для чего необходимо изменить характер государственной поддержки культуры с кланового на результативный. Иными словами, гранты должны выделяться не «именитым за то, что они именитые», а в строгом соответствии с тематическими задачами по формированию соответствующего позитивного образа людей, жизни и страны. С обязательной оценкой полученного результат, вплоть до обязательного возврата средств в бюджет в случае его недостижения, в том числе, и из личных средств.
Особо следует отметить целесообразность расширения поддержки существующим авторам, авторским коллективам и частным медийным проектам, которые уже генерируют востребованный, пользующийся популярностью у аудитории, позитивный контент.
Стержневым смыслом перечисленных шагов является понимание того факта, что внешний мир никогда не сможет признать превосходство именно нашего образа жизни и «русского мира» в целом, если безусловно превосходным для себя его не признают сами русские.
А они не могут сделать это, так как ежедневно сталкиваются со стабильно негативным информационным фоном. Анализ сетки вещания всех ведущих медиаканалов показывает, что ее подавляющий объем состоит исключительно из негативных репортажей.
Даже считающиеся центральными государственные телеканалы сосредоточены на трансляции событий негативной коннотации. Кто кого убил, ограбил, где что сгорело, сломалось, взорвалось, кто у кого сколько украл, где арестован очередной взяточник и так далее.
Это выливается даже не столько в падение уровня смотрибельности «первых кнопок», сколько в формирование в обществе внутреннего стойкого неприятия к тому миру, в котором человеку приходится жить. В том числе потому, что медиаканалы «продают» исключительно первоначальный негатив и полностью игнорируют дальнейшее развитие событий.
Например, о проблеме свалок и связанных с ними гражданских протестов рассказывалось много и чрезвычайно негативно эмоционально, а о том, какого огромного успеха государство добилось по ее разрешению к настоящему моменту, ведущие СМИ не сообщают. Позитивная повестка в интересах государства им просто не интересна. Хотя бюджет, особенно ведущие телеканалы, получают изрядный.
Совершенно очевидно, что информационная политика российских медиа, требует не просто смыслового пересмотра, но и введения механизмов ее цензурирования.
Более того, в отечественном медиапространстве практически полностью отсутствует целый информационный сегмент интересных повествований об окружающем мире в целом. То есть позитивные впечатления российская аудитория получает через заведомо западные каналы, вроде National Geographic, красиво рассказывающие об американских прериях, об островах в океанах, но практически ничего – о чем бы то ни было в России.
Принудить эти источники «также хорошо повествовать и о нас» невозможно. Да и бессмысленно. Требуется в обязательном порядке создать собственные, с привлечением соответствующих российских тревел-блогеров из Instagram и YouTube. Причем, при выборе ориентироваться не столько на размер их аудитории, сколько на направленность, смысл и качество генерируемого ими контента.
Отдельного предметного рассмотрения требует аспект отсутствия позитивной коллективной самоидентификации. После того как школа перестала выполнять функцию гражданского воспитания членов общества и превратилась лишь в сервис по предоставлению образовательных услуг, в общественном представлении прочно закрепилась ущербная смысловая модель заведомо негативного принципиального противостояния интересов человека и государства.
Ввиду отсутствия системности в воспитательной работе, более того, ее отсутствия как класса, в указанном вопросе происходит синергетический эффект наложения двух встречных процессов.
Государственная информационная политика касается только обязанностей гражданина перед государством, не показывая, где, что и в чем гражданин уже получает не столько от государства, сколько благодаря его функционированию. Имеется в виду общественная безопасность, стабильность и предсказуемость жизни, рост качества среды обитания и тому подобное. Отсюда складывается впечатление, что государство от гражданина только требует, чрезвычайно мало или почти ничего не давая ему взамен.
С другой стороны, интернет и масс-медиа в качестве идеальной модели для подражания активно продвигают концепцию «вольного гражданина мира», счастливой и богатой жизни которого государственные ограничения только мешают.
Такое положение вещей нуждается в кардинальном пересмотре. В качестве примера целесообразно рассмотреть подход к рекламе социальных принципов и подходов, реализованный в Тайланде.
Там, в привлекательной и эмоционально привлекательной форме продвигаются здоровые принципы социального поведения и позитивного мировосприятия: помощь старикам, взаимная поддержка с соседями, уважительное отношение к окружающим, личная ответственность в быту, уважение к культуре и к коллективной самоорганизации. Тем самым показывается и объясняется важность сохранения взаимосвязи между человеком – обществом – государством.
В дополнение к этому требуется кардинальное расширение масштаба государственной общественной работы. Как минимум, в области массового спорта и физической культуры, здорового образа жизни, продвижения туризма и прочих направлений коллективного взаимодействия. В особенности для детей и подростков. В целом, необходимые для этого инструменты в России уже существуют, в частности, юнармейское движение, Движение сорок сороков, но масштаб их работы требует существенного расширения.
Для реализации всего перечисленного, как следует из итогов встречи в Женеве, у России есть от 2 до 5 лет.
Нижняя граница обусловлена тем фактом, что текущее состояние исчерпания инструментов геополитического давления Запада на РФ не продлится более года. Вероятнее всего, уже осенью 2021 США проведут учредительный саммит «Альянса демократий», что автоматически потребует от Вашингтона демонстрации «способности к лидерству» в виде придумывания неких новых идей и инструментов по «обеспечению превосходства», в том числе, давления на Россию. Что автоматически приведет к новому усилению навязывания российскому обществу убежденности в его ущербности по отношению к «правильному Западу».
Верхняя граница обусловлена оценкой крайнего срока, когда коллективный Запад во главе с США еще сохранит способность нанести тотальное военное поражение Китаю в локальном конфликте на территории Тайваня. К его наступлению Соединенные Штаты должны будут добиться надежного геополитического блокирования международной субъектности России, для гарантированного избегания формирования официального публичного российско-китайского военного союза. Что возможно только в случае подрыва внутренней психологической целостности российского общества.
Подписывайтесь на «Военно-политическое обозрение» в Telegram и Twitter!