«Ты же знаешь Путина не меньше, чем я»: Переговоры Лукашенко и Пригожина — стенограмма
Президент Белоруссии в ходе сегодняшнего выступления рассказал, как вёл переговоры с главой ЧВК «Вагнер» Евгением Пригожиным. Мы решили опубликовать этот рассказ в виде стенограммы, не вмешиваясь в прямую речь белорусского лидера.
Но для начала напомним. В ночь на субботу, 24 июня группа «Вагнера» выдвинулась в Ростов-на-Дону, где заняла штаб ЮВО. Начались переговоры с военными. Наутро — в субботу, 25 июня, мы увидели первые кадры этой беседы. Стало ясно, что пока договориться не получается.
В специальном обращении к народу президент России Владимир Путин оценил действия бойцов, как попытку мятежа. Однако отметил, что и весь народ, и он сам помнит о подвиге ЧВК «Вагнер» при взятии Соледара, Бахмута, других населённых пунктов. Но если мятеж не будет остановлен, действовать придётся так, чтобы сохранить государственность России. Сегодня Путин добавил: те, кто останавливал мятеж, практически помогли избежать стране самой чудовищной войны — гражданской.
К вечеру субботы официально было объявлено, что президент Белоруссии Александр Лукашенко выступил переговорщиком. Дальше появились сведения о том, что ЧВК «Вагнер» будет работать в белорусской юрисдикции. Пригожин также удет в Белоруссию, сейчас он находится в Минске (это подтвердил Лукашенко).
В своём сегодняшнем заявлении Лукашенко дал понять, что Путин готов был действовать жёстко. Более того, если бы Пригожин не согласился развернуть колонны, на защиту Москвы встали бы и белорусы, как это было в 1941 году.
Дальше — прямая речь:
«В 11.00 он (Пригожин) мгновенно снял трубку.
То есть Евкуров его позвал, отдал ему телефон: «Вот, Президент Беларуси звонит, будешь ли разговаривать?» — «С Александром Григорьевичем буду».
Я слышу их разговор. Взял трубку. Разговор — эйфория. У Евгения полная эйфория.
Разговаривали первый раунд минут 30 на матерном язык
Исключительно. Слов матерных (я потом уже проанализировал) было в 10 раз больше, чем нормальной лексики. Он, конечно, извинился и начал мне матерными словами рассказывать».
«Ребята только с фронта. Они видели тысячи своих погибших ребят. Ребята очень обиженные, особенно командиры. И, как я понял, они очень влияли (я это предварительно вычислил) на самого Пригожина.
Да, он такой, знаете, героический парень, но на него оказывали давление и влияние очень те, кто руководил штурмовыми отрядами и видел эти смерти. И вот в этой ситуации, выскочив оттуда в Ростов, в таком полубешеном состоянии я с ним веду этот диалог».
«Я говорю: «Женя, никто тебе ни Шойгу, ни Герасимова, никого не отдаст, особенно в этой ситуации. Ты же знаешь Путина не меньше, чем я. Во-вторых, он с тобой не то что встречаться — по телефону разговаривать не будет в силу этой обстановки». Молчит.
«Но мы хотим справедливости! Нас хотят задушить! Мы пойдем на Москву!» Я говорю: «На полпути тебя просто как клопа раздавят. Несмотря на то что войска (мне об этом Путин долго говорил) отвлечены на соответствующем фронте». Подумай, говорю, об этом. «Нет» — такая вот эйфория».
«Долго я его убеждал. И в конце сказал: «Знаешь, ты как хочешь можешь поступать. Но на меня не обижайся. Бригада подготовлена к переброске в Москву. И, как в 41-м, ты же книжки читаешь, образованный, умный человек, мы будем защищать Москву. Потому что данная ситуация не только в России.
Это и не только потому, что это вот наше Отечество. А потому что, не дай бог, вот эта смута пошла бы по всей России, а предпосылки для этого были колоссальные, следующими были мы».