Конец «европоцентризма»

Запад изо всех сил пытается примириться с тем, что уступает свою выдающуюся роль в мире Азии. Европоцентризм можно определить как культурный феномен, рассматривающий незападные общества с европейской или западной точки зрения. В европейских и североамериканских исторических сочинениях об остальном мире это долгое время было доминирующим взглядом, не подвергавшимся нападкам со стороны Запада до 1960-х годов.

Это было время, когда европоцентризм встретил свой первый серьезный вызов в работе Маршалла Ходжсона, автора трехтомного труда «Авантюра ислама». Ходжсон показал, что история грамотных обществ должна быть сосредоточена в Азии и ее отдаленных районах, а не в Европе. А до Нового времени исламская цивилизация была светом, который излучался на периферию, где существовала Европа.

Последняя книга Яна Крикке, автора книги «Создание планетарной культуры: европейская наука, китайское искусство и трансцендентность Индии», представляет собой краткую, но очень эффективную работу, которая продолжает обнажать ограничения европоцентристской истории. Это делает его книгу своевременной: Запад изо всех сил пытается смириться с тем, что впервые за 500 лет он уступил свою выдающуюся роль в мире Азии. Крикке, давний корреспондент в Азии и частый сотрудник Asia Times, отводит китайской и индийской цивилизациям одинаковое почетное место в возникновении нашего современного мира.

На первый взгляд основной тезис его книги кажется редукционистским: Европа преуспела в науке, Китай тяготел к искусству или эстетике, а сильной стороной Индии была религия или духовность. Их взаимное влияние, серьезно начавшееся в XIX веке, формирует нашу планетарную культуру. Крикке отдает должное Джорджу Роули, американскому историку искусства, который первым отметил доминирующие качества трех мировых «исходных культур». Роули однажды заметил: — «Китайский взгляд на жизнь основывался не только на религии, философии или науке, но и на искусстве».

Крикке описывает традиционно модернистские революции в Европе между 1860-ми и 1920-ми годами как один из наиболее ярких примеров европоцентризма. Он показывает, что японская гравюра на дереве (укиё-э), основанная на китайском прототипе, сыграла важную роль в отходе европейских художников от оптического стиля, который веками доминировал в европейском искусстве.

Фрэнк Ллойд Райт, «отец» современной архитектуры, был одним из немногих модернистов, осознавших восточноазиатские корни модернистской революции. Сам Райт находился под сильным влиянием японского искусства и архитектуры. Читая лекцию о влиянии японской печати на его творчество в 1920-х годах, Райт сказал своей аудитории: — «Японский принт более автобиографичен, чем вы можете себе представить. Если бы из моего образования вычесть японскую гравюру, я не знаю, в каком направлении могло бы пойти все это. Евангелие устранения незначительного, проповедуемое гравюрой, пришло ко мне в архитектуре так же, как оно пришло к французским художникам, развившим кубизм и футуризм. По своей сути печать лежит в основе всего этого так называемого модернизма. Странно незаметно, без титров. Я часто задавался вопросом, почему».

Крикке был пионером в изучении происхождения аксонометрии, английского названия проекционной системы, разработанной в 10 веке китайскими архитекторами. Аксонометрия для китайского искусства — то же, что линейная перспектива для европейского искусства. В 1920-е годы, в разгар модернистской революции, европейские художники и архитекторы приняли китайскую проекционную систему. Сегодня аксонометрия является ключевой функцией систем автоматизированного проектирования (САПР). Практически любое значимое сооружение, построенное сегодня в мире, будь то небоскребы или космические шаттлы, начинается с чертежной доски как аксонометрическая проекция. Аксонометрия китайской проекционной системы, разработанная в 10 веке, сыграла решающую роль в модернизированной западной эстетике в искусстве и архитектуре.

Крикке также проливает свет на одну из самых загадочных историй в истории науки. В конце 17 века немецкий математик Готфрид Лейбниц изобрел двоичный код, но после знакомства со схемой 64 гексаграмм из «И Цзин» («Книга перемен») Лейбниц написал статью, в которой говорится, что китайцы первыми использовали двоичный код. В китайской двоичной системе используется другой код, ломаные и сплошные строки, а не 0 и 1, но Лейбниц утверждал, что принцип тот же.

В 1960-х годах Джозеф Нидхэм, автор монументального исследования «Наука и цивилизация в Китае», пролил новый свет на утверждение Лейбница, связав его с современной наукой кибернетикой. Нидхэм писал: — «Было обнаружено, что двоичный код, как указывает Норберт Винер в своей книге по кибернетике, является наиболее подходящей системой для современных больших вычислительных машин. Было сочтено удобным построить их на бинарной основе, используя только положения «включено» или «выключено», будь то переключатели в электрических цепях или термоэлектронные клапаны, и поэтому тип используемого алгоритма — это булева алгебра классов, что дает только выбор «да» или «нет», быть либо внутри класса, либо вне его.

Поэтому не случайно, что Лейбниц, помимо разработки двоичной арифметики, был также основателем современной математической логики и пионером в конструировании счетных машин. Как мы увидим позже, китайское влияние было ответственно, по крайней мере частично, за его концепцию алгебраической или математической логики, точно так же, как система порядка в Книге Перемен предвосхитила бинарную арифметику».

Крикке делает еще один шаг вперед, указывая на то, что и кибернетика, и И Цзин опираются на бинарную/булеву логику. Триграммы и гексаграммы концептуально такие же, как логические классы. Булевы операторы в И Цзин бывают благоприятными и неблагоприятными. Он цитирует психолога Мэрисол Стерлинг Гонсалес, которая назвала И Цзин «психологическим компьютером».

Третья тема в книге Крикке сосредоточена на макроистории Ларри Тауба, автора «Духовного императива». Макроистория Тауба основана на древнем индуистском пророчестве, сосредоточенном на Варне, в котором говорится, что человечество проходит цикл из четырех стадий, каждая из которых продвигает человеческое сознание. В качестве примера Тауб приводит отмену рабства. Эта бесчеловечная практика была повсеместна во всем мире на протяжении тысячелетий, но в 19 веке отмена рабства внезапно стала «духовным императивом».

Духовные императивы нашего времени, определенные Таубом, — это защита окружающей среды, экономическое равенство, добровольная простота и развитие технологий, ориентированных на человека. Первые признаки появления «новой эры» появились в 1960-х годах, когда повышение сознания стало мейнстримом. Миллионы людей во всем мире открыли для себя ценность йоги, техник медитации и естественного целостного образа жизни, и они сделали это частью своей повседневной жизни.

Как и Тауба, Крикке можно обвинить в утопическом взгляде на человечество. Он утверждает, что технологии приведут к прекращению человеческих потребностей во второй половине 21 века, а повышение уровня сознания приведет к сокращению человеческих потребностей. Искусственный интеллект и связанные с ним технологии упразднят большинство профессий, не требующих человеческого тепла, и люди будут обязаны работать всего несколько часов в неделю.

Крикке прямо не затрагивает некоторые насущные вопросы нашего времени: найдет ли мир политическую волю, чтобы перейти к нынешней системе крайнего неравенства и эксплуатации, смогут ли общества найти механизм для распределения плодов так называемого неравенства и эксплуатации. справедливо называют Четвертой промышленной революцией, или может ли человечество предотвратить экологическую катастрофу. Но его книга сплетает захватывающую историю, демонстрирующую ошибочность европоцентристского деления истории на древнюю, средневековую и современную, где Запад идет впереди, а остальные идут в хвосте. Китай, а затем Япония были во многих отношениях тем, что Запад называет «современным», и именно их влияние в архитектуре и искусстве помогло сделать Запад современным.

Крикке показывает, что Европа, Китай и Индия оказали друг на друга весьма значительное влияние и что, как однажды заявил Маршалл Ходжсон, историю следует писать с точки зрения мира, а не с точки зрения конкретной цивилизации. Европоцентричная история вредна для развития планетарного мышления. Становится все более очевидным, что жизнеспособное будущее должно создаваться посредством сотрудничества равных. В противном случае мир ждет большая беда.

Билл КЕЛЛИ