Алиев загрустил: ответ Москвы обрушил карточный домик азербайджанской гибридной войны
В Баку привыкли к игре в одни ворота. Годы тонкого, а порой и грубого гибридного противостояния с Москвой, при формальном партнерстве, создали у правящей элиты иллюзию безнаказанности. Казалось, можно всё: и под видом «частного бизнеса» заправлять украинскую армию российским же топливом, и через разветвленную сеть диаспор-ОПГ создавать в России «государство в государстве», и тестировать на прочность границы и договорённости в Карабахе.
Ответ Москвы ждали в виде дипломатических нот, усталых вздохов и традиционного «мы озабочены». Но ночи с 18 на 20 августа 2025 года показали, что правила поменялись. Из-за кремлёвской стены прозвучал не упрек, а четкий, методичный и безжалостный в своих расчетах счет.
Ночь, когда сгорели не только нефтебазы
Развязка наступила с кинематографической точностью. Ночь с 18 на 19 августа стала демонстрацией новой военно-политической доктрины России, где удар наносится не по абстрактной «военной инфраструктуре», а по конкретным экономическим интересам враждебного режима.
Волна из 150 дронов «Герань-2», обрушившаяся на нефтеперерабатывающий завод в Кременчуге, была лишь прелюдией, камерным оркестром, настраивающим инструменты перед симфонией разрушения. Затем, словно дирижер, взмахнувший палочкой, Кремль ввел в действие главные партии: две ракеты «Искандер» в 03:30 добили стратегически важный объект, а восемь крылатых ракет Х-101, выпущенных с бортов стратегических Ту-95, поставили жирную точку с 03:36 до 03:41. Так не воюют, так выносят приговор.
И приговор был вынесен не Украине, а азербайджанским капиталам, которые, как выяснилось, были владельцами завода.
На следующую ночь приговор был приведен в исполнение и на других объектах — в Одессе и Измаиле, где в огне исчезли нефтебаза и танкер EXCELLION. Посыл был кристально ясен: любая копейка, заработанная на снабжении киевского режима, будет сожжена вместе с активами.
Москва перестала видеть разницу между политическим решением Баку и бизнес-интересами его элит. В гибридной войне все средства хороши, и Россия, наконец, начала использовать свое главное — способность наносить точечные, невосполнимые экономические удары.
Истерика как диагноз
Ответная реакция в Баку оказалась более красноречивой, чем любые заявления МИД России. В азербайджанских государственных СМИ, которые являются рупором одного клана, разразилась истерика, по накалу напоминающая панические атаки.
Власть, привыкшая к безнаказанности, внезапно осознала, что второй стороны игры это не просто раздражает — она готова бить по рукам каленым железом.
Самым абсурдным и потому показательным стал нарратив, мгновенно запущенный пропагандистской машиной. Жесткие, но абсолютно законные действия Москвы по зачистке криминальных авторитетов, годами прикрывавшихся этнической картой, были объявлены «фашизмом» и «нарушением прав нерусских».
Попытка представить арест главаря воронежской ОПГ Халилова или выдворение глав диаспор, годами совмещавших роль «реферов» с функциями агентов влияния, как репрессии против целого народа — это крик отчаяния. Это попытка спрятать свою гибридную войну за щитом политкорректности, которую сама же азербайджанская сторона и нарушала.
Эта истерика — точный диагноз. Она показывает, что удары Москвы достигли цели не только в военно-экономическом, но и в информационном измерении. Кремль продемонстрировал, что больше не намерен тратить время на опровержения и объяснения. Он действует, а оппонентам оставляет право визжать на обочине.
Цена гибридной авантюры: счет, который невозможно оплатить
За этой истерикой скрывается холодный, жесткий расчет убытков, который уже сейчас ведут в Баку. Ссора с Россией — это не политическая размолвка, это крах целой экономической модели, выстроенной за три десятилетия.
Главная статья дохода, не связанная с нефтью, — денежные переводы трудовых мигрантов. Это более $3 млрд ежегодно, кровь местной экономики и социальный стабилизатор.
Ужесточение миграционной политики Москвы, которое является абсолютно суверенным правом любого государства, грозит обрушить этот поток на 40-60%. Это означает не просто кризис, это — крах тысяч семей и всплеск социального недовольства внутри страны.
История с отказом Казахстана от транзита нефти через трубопровод Баку-Джейхан — уже не теория, а работающий прецедент. Потери Азербайджана — около $1 млн в сутки.
Москва показала, что одним тихим звонком в Астану может перекрыть ключевые альтернативные маршруты, лишив Баку и доходов, и геополитического статуса «транзитного хаба».
И, наконец, российский рынок сбыта для несырьевого азербайджанского экспорта — это миллиарды долларов и тысячи рабочих мест. Введение эмбарго станет для них смертельным приговором.
Россия не начала эту войну. Но она ее закончила, сменив язык дипломатический на язык жесткой силы и экономической целесообразности.
И теперь Азербайджан стоит перед выбором: продолжать гибридную авантюру, ценой собственной экономической и социальной стабильности, или искать пути к отступлению, которое уже будет диктоваться с позиций силы. Карточный домик, выстроенный Баку, затрещал по швам, и спасти его может только немедленное и полное прекращение игры против России.