Иран платит высокую цену за ядерные амбиции

Влияние освобождения иранских активов, замороженных в Южной Корее, на экономику Ирана.

Иранские СМИ преподносят ожидаемое освобождение около 6 млрд. долл. доходов от продажи иранской нефти, замороженных в Южной Корее в соответствии с соглашением с США, как значительную победу.

Однако, как отметил член Торговой палаты Ирана Араш Алави, иранские власти должны задать себе несколько фундаментальных вопросов. Почему эти активы были заморожены Южной Кореей? Почему в ходе переговоров с США не удалось добиться их освобождения? Более того, кто несет ответственность за обесценивание активов в результате снижения курса южнокорейской валюты по отношению к доллару США? И почему деньги будут храниться на эскроу-счетах в Катаре и выдаваться Ирану только при определенных условиях?

Ответ на эти вопросы очевиден: такова цена ядерных амбиций иранского руководства. При расчете стоимости этих амбиций необходимо учитывать и санкции США, которые ежегодно обходятся Ирану в сумму, значительно превышающую 6 млрд. долл. за счет сокращения экспорта иранской нефти. Возможно, с точки зрения исламистов, принимающих решения в Тегеране, их ядерные амбиции и стоят того, чтобы за них заплатить, но нет никаких сомнений в том, что Иран платит за них немалую цену.

15 августа Алави, комментируя ожидаемое освобождение иранских активов, замороженных в Южной Корее, заявил в интервью центристской газете Mehr News: «В краткосрочной перспективе, когда часть замороженных активов страны возвращается для использования, это позитивное событие, но если смотреть на общую картину, то только на цифры смотреть недостаточно… Мы получили деньги, которые нам причитались в течение некоторого времени. Мы должны разобраться, почему мы не получили эти деньги раньше. Далее, в ходе предыдущих переговоров по американским санкциям замороженные активы не были освобождены. Почему? … Необходимо также обратить внимание на обменный курс. По словам главы центрального банка, 1 млрд. долл. наших активов испарился из-за обесценивания корейской валюты по отношению к доллару США. Это издержки, как и перевод денег в третью страну».

Отвечая на вопрос о том, как эти деньги повлияют на экономику Ирана, Алави заметил: «В краткосрочной перспективе на нашей тарелке появится 6 млрд. долларов, что поможет сбалансировать сумму, покидающую тарелку» иранской экономики. «Однако с годами эта тарелка стала меньше из-за плохой валютной политики правительства и Центрального банка Ирана… Законный импорт задерживается из-за трудностей с доступом к иностранной валюте, но если бы наша тарелка была больше, мы бы не столкнулись с такими проблемами… Частный сектор стагнирует или сокращается, и мы видим рост только в экспорте сырья, металлов и т.п.».

Завершая интервью, Алави сказал: «Вливание 6 млрд. долл. — это хорошо, но мы могли бы быть в более сбалансированном положении, если бы существовал единый обменный курс», — критикуя систему множественных обменных курсов Ирана.