Оборонщики несут громадные убытки – счёт пошел на миллиарды. Белоусов в курсе. Кто ответит за враньё?

Во время войны ключевые предприятия ОПК оказались в минусе. А это уже угроза национальной безопасности. Подробности читайте в материале «Новороссии».

Несмотря на огромное количество военных заказов, предприятия российской оборонки, будто сговорившись, показывают громадные убытки за год – счёт пошел на миллиарды рублей. Вот лишь несколько примеров:

– По итогам первого полугодия 2025 года ПАО «КамАЗ», производящий грузовики для фронта, «пролетел» на 20,8 млрд рублей.

– Самолетостроители из ПАО «Яковлев» (учебно-боевые истребители ЯК-130 и гражданские лайнеры МС-21) завершили полугодие с чистым убытком в 4,06 млрд рублей.

– «Вертолёты России» (производят для армии линейку МИ и Ка-52 «Аллигатор») – минус 2,5 млрд рублей.

Как такое могло произойти? Об этом «Новороссия» говорит с политическим обозревателем отдела расследований «Царьграда» Андреем Ревнивцевым.

– Как вы объясните парадокс: во время СВО, когда объемы гособоронзаказа максимальны, ключевые предприятия ОПК показывают миллиардные убытки?

– Это не парадокс, а тревожный симптом. Пока западные концерны вроде Lockheed Martin или Raytheon наращивают капитализацию на 22% благодаря украинским поставкам, наш ОПК жалуется на бедность. Явно причина не в отсутствии заказов, а в системных просчетах управления и возможных схемах увода средств. Напомню, что тот же «КамАЗ», помимо грузовиков, производит шасси для «Тополь-М» и «Ярс» – стратегических систем ядерного сдерживания. Как предприятие такой значимости может работать в минус? Это вопрос к контрольным органам.

– Это может быть наследием эпохи команды Шойгу?

– Почти не сомневаюсь. Мы уже проходили подобное в 2022 году. На восьмом месяце СВО выяснилось, что масса оборонных заводов либо уже банкроты, либо проходят эту процедуру, либо на них уже назначено конкурсное управление, и имущество Минобороны распродается за гроши. В начале спецоперации разом были обанкрочены не менее 12 автомобильных ремонтных заводов, ранее входивших в структуру «Спецремонта». А он в свою очередь прошел процедуру банкротства после передачи в 2018 году 39 своих предприятий Ростеху.

Интересная преемственность – АО «Спецремонт» принадлежало АО «Гарнизон». А это бывший «Оборонсервис», та самая структура Минобороны, из-за которой пошли под суд в 2012 году экс-министр обороны Анатолий Сердюков и его подчиненная Евгения Васильева. Они тогда причинили государству ущерб более чем в три млрд рублей.

– То есть систему намеренно ломали?

– Сложно признать все это случайностью. Но очень интересно, что в 2017 году сам Шойгу в Госдуме заявил, что Минобороны избавилось от этих активов, а «Спецремонт» остался должен ведомству миллиарды. Вот его слова:

По «Спецремонту» – вы нам должны поставить техники на 12 миллиардов рублей, мы заплатили вам за это в течение последних пяти лет. На 12 миллиардов рублей техника нам не поставлена.

Однако никаких громких уголовных дел и процессов тогда не последовало. По крайней мере, общественность о них так и не узнала. Из этой же серии – таинственные назначения одних и тех же топ-менеджеров на обанкроченные предприятия.

– Например?

– Например, Олега Гуляева, бывшего директора «Спецремонта». Он последовательно побывал руководителем большинства обанкроченных авторемзаводов. А сегодня Олег Гуляев представляет «Вертолеты России» как первый заместитель гендиректора предприятия. И на полях форума «Армия-2024» в этом качестве получил для своего предприятия госконтракты на дополнительные вертолеты для армии. Речь шла об изготовлении и поставке Ми-8АМТШ-В, Ми-8МТВ-5-1. Причем госконтракты из рук генерал-полковника, начальника ГУ вооружения ВС РФ Анатолия Гуляева, об этом официально сообщало Минобороны России.

– То есть и дополнительные заказы были, а денег все равно нет?

– Конкретно «Вертолеты России» заявили, что причиной убытков за первое полугодие 2025 стали снижение выручки на 25% и рост управленческих расходов.

– Сегодня многие предприятия оборонки, жалующиеся на убытки, принадлежат Ростеху. Разве госкорпорация не контролирует их?

– Формально – да. Но если заводы показывают убытки при гособоронзаказе, значит, механизмы контроля дают сбой. Военный эксперт Михаил Онуфриенко справедливо отмечает: во время войны себестоимость техники должна снижаться за счет масштабирования производства, как было с танками Т-34 в Великую Отечественную. У нас же происходит обратное. Возникает лишь один вопрос: является это следствием коррупционных схем или банальной некомпетентности?

– Может ли это быть намеренным искажением отчётности?

– Не исключаю. Если руководство заводов завышает расходы, это легко скрыть в статьях издержек. Кто ответит за враньё? Но именно для этого и существуют ФНС, Следственный комитет и военная контрразведка. Их бездействие дорого обходится государству.

– Как исправить положение дел?

– Необходима жесткая реакция нового министра обороны Андрея Белоусова. Белоусов в курсе. Эксперты уверены, что его команда уже разбирается с этим. Нужен тотальный аудит оборонных предприятий, пересмотр механизмов ценообразования и персональная ответственность руководителей. Убытки предприятий ОПК – угроза национальной безопасности. Требуется не просто «закрыть» их прибылями других активов Ростеха, а искоренить саму практику.

Автор: Александр Тагиров