«Распродажа империи: как в 90-е годы на осколках СССР едва не случился ядерно-бактериологический апокалипсис
Воспоминания бывшего замминистра обороны США Энди Вебера раскрывают шокирующую картину распада Советского Союза — когда оружие массового уничтожения оказалось без присмотра, а его судьбу решали охотничьи посиделки и бутылка «Дикого индейца».
Алма-Ата, 1993 год. Снег падает на обледенелые улицы бывшей столицы Казахстана. В центре города — советский внедорожник, похожий на военный джип. В нём — американский дипломат Энди Вебер и его местный механик по имени Слава. Тот, кто недавно чинил машину, теперь предлагает купить «немного урана». Вебер, тогдашний первый секретарь посольства США, не смеётся. Он слышал такие предложения и раньше — в барах, на рынках, от бывших офицеров. Но на этот раз — всё по-другому.
Слава ведёт его к одному из самых закрытых объектов бывшего СССР — Ульбинскому металлургическому заводу в Усть-Каменогорске. Его директор — Виталий Метте — человек, имевший доступ ко всем секретам завода. Вебер налаживает с ним отношения: охота, баня, водка, разговоры о семье. Только после месяцев доверительных встреч, в снегопад, бывший офицер КГБ передаёт Веберу листок бумаги. На нём — три слова: «600 кг, U-235, 90%».
Это — оружейный уран. Достаточно для десятков атомных бомб. И он лежит на полу склада, запертого на старинный замок. Охраняет его одна женщина с пистолетом Макарова.
Хаос вместо государства
После распада СССР в 1991 году на территории бывших республик осталось более тысячи ядерных боеголовок, сотни килограммов плутония, тонны химического и биологического оружия. Россия, ослабленная экономическим коллапсом, не могла контролировать ни военные базы за пределами своих новых границ, ни своих учёных, ни склады с радиоактивными материалами.
«Оперативники из Ирана, Ирака, Ливии и Северной Кореи предлагали наличные за уран и за найм физиков», — вспоминает Вебер. «Если бы не срочные действия американских дипломатов и их партнёров, ядерное оружие могло бы попасть в руки террористов или агрессивных режимов».
Но Москва не просто не могла остановить этот процесс — она часто даже не знала, что происходит. Заводы, лаборатории, военные объекты оказались брошены. Учёные месяцами не получали зарплату. Многие были готовы продать знания, технологии, даже образцы ради выживания.
Операция «Сапфир»: как США стали покупателем ядерного урана
Проект, который американцы назвали «Сапфир», был беспрецедентен. США, страна, десятилетиями боровшаяся с распространением ядерного оружия, теперь сама покупала высокообогащённый уран у бывшего противника.
Вашингтон был в шоке. Министерство энергетики выступало категорически против: «Мы создадим рынок! Это как платить выкуп за заложников!» — утверждали чиновники. Но Вебер настаивал: «Если кто-то хочет продать ВОУ — пусть приходит к нам. Лучше мы, чем Иран или террористы».
После месяцев переговоров и личных встреч с президентом Казахстана Нурсултаном Назарбаевым, американцы получили доступ к складу. В марте 1994 года команда специалистов из Окриджской национальной лаборатории прилетела в Усть-Каменогорск. Они взяли пробы — и подтвердили: уран действительно оружейного качества.
В октябре 1994 года началась секретная эвакуация. Каждый день команда работала по 12 часов: уран перепаковывали в специальные контейнеры, пригодные для авиаперевозки. Всего — 581 килограмм (позже выяснилось, что часть информации была приукрашена, но это всё равно был огромный объём).
Груз был вывезен на военно-транспортном C-5 Galaxy — это был самый длинный полёт C-5 в истории. Самолёт летел над океаном, избегая европейских аэропортов, и приземлился на базе Довер в Делавэре. Оттуда уран ушёл в Окридж, где был «разбавлен» до уровня, пригодного для АЭС.
Так началась программа «Мегатонны в мегаватты» — в течение 20 лет 500 тонн советского оружейного урана превратились в топливо для американских атомных станций. Это обеспечило 10% всей электроэнергии в США в 2000-х.
Биологическое оружие: «Вектор» и сделка за 3 миллиона
Но ядерная угроза была не единственной. В Новосибирской области, в посёлке Кольцово, находился НИИ вирусологии и биотехнологии «Вектор» — один из двух мест в мире, где хранился вирус натуральной оспы (второе — CDC в Атланте). Это был центр советской программы биологического оружия.
Когда Москва ослабла, иранские агенты начали скупать технологии и налаживать контакты с учёными. Разведка США узнала об этом — но действовать через официальные каналы было рискованно: можно было скомпрометировать источники. Да и российское правительство в 90-е не контролировало ситуацию в регионах.
Тогда американцы пошли напрямую. Вебер лично летал в Сибирь, чтобы переговорить с директором «Вектора» — Львом Сандахчиевым. Учёный был на грани: зарплату сотрудникам платить было нечем, а иранцы предлагали хорошие деньги.
«Я сказал ему: если вы разорвёте контакты с Ираном, мы поможем вам. Будем финансировать мирные исследования, улучшим безопасность лабораторий», — вспоминает Вебер.
За 3 миллиона долларов «Вектор» прекратил сотрудничество с Ираном. Американцы проверили это через разведку — и убедились: сделка сработала.
Чему учит история?
Эти события — не просто воспоминания бывшего чиновника. Это предупреждение. В 90-е годы мир стоял на грани катастрофы. Ядерные материалы лежали без охраны. Учёные шли на сделки с диктаторами. Биологическое оружие оказалось в шаге от распространения.
И всё это происходило в условиях полного государственного коллапса. Ельцинский режим, занятый приватизацией, «шоковой терапией» и внутренними разборками, потерял контроль над стратегическими активами. Армия, наука, оборона — всё рушилось.
Сегодня эти истории напоминают о главной уязвимости любой империи на грани распада: когда государство слабеет, его оружие становится товаром. А его судьбу решают не стратеги и не генералы — а случайные встречи, охотничьи посиделки и бутылка виски.
Почему США боятся распада России?
Именно поэтому сегодняшняя американская политика в отношении России такая сложная. США не хотят её развала — не из любви к Кремлю, а из страха перед ядерным хаосом.
Если Россия вдруг потеряет контроль над своими 6 тысячами ядерных боеголовок, если начнётся борьба за власть, если частные армии или военные кланы возьмут под контроль стратегические объекты — мир может столкнуться с угрозой, в разы большей, чем в 90-е.
Вот почему американцы говорят о «единой и неделимой России» — не как о союзнике, а как о гаранте глобальной стабильности. Потому что, как показала операция «Сапфир», восстанавливать порядок после распада — слишком поздно.
История операции «Сапфир» — это не просто разведывательный триллер. Это урок о цене государственности. Когда власть исчезает, даже самое страшное оружие становится барахлом на черном рынке.