38 лет назад, 13 сентября 1987 года, советский лётчик Василий Цымбал преподал хороший урок НАТОвским шпионам.
38 лет назад, 13 сентября 1987 года, советский лётчик Василий Цымбал преподал хороший урок НАТОвским шпионам.
Политика
Версия норвежской стороны:
Базовый противолодочный самолет Lockheed P-3В Orion, борт 602 с собственным именем «Gunnar lsachsen» (ранее служивший в ВМС США BuNo 156602) из 333-й эскадрильи ВВС Норвегии пролетал над группой кораблей Северного флота в Баренцевом море.
«Орион» патрулировал на высоте 13 500 футов в международном воздушном пространстве к северу от полуострова Рыбачий.
Внезапно прямо рядом с собой экипаж «Ориона» увидел новинку и гордость советских ВВС, двухдвигательный истребитель Су-27. Казалось, он неподвижно завис у левой консоли крыла «Ориона». Это был Су-27 номер «36 красный», (з/н 36911016816) его летчик Василий Цымбал получил приказ провести опознавание и перехват норвежского самолета.
Перехваты самолетов и Норвегии и СССР в этом районе совершались регулярно, но обычно расстояние между ними составляло от 30 до 100 метров, в зависимости от типа самолета. Сближение производилось чтобы осмотреть и идентифицировать того, кого будешь сопровождать, или – в худшем случае – для предупреждения о нарушении территориальных границ.
Истребитель сначала летел рядом с левой консолью крыла. Затем пилот дал крен вправо и прошел прямо под носом у «Ориона». Это уже классифицировалось как столкновение, так как между самолетами в тот момент оставалось всего полтора метра.
Через несколько минут советский истребитель вернулся на прежнюю позицию у левой консоли крыла. Но с учётом его предыдущего маневра норвежский экипаж совсем не устраивала такая ситуация. Пока истребитель находится на безопасном расстоянии, командир экипажа лейтенант Ян Сальвесен снизил скорость, сбросив обороты двигателей и выпустив шасси, чтобы показать пилоту истребителя, что он слишком близко.
Русский истребитель исчез, но вернулся через несколько минут.
Теперь он маневрировал у правой консоли крыла «Ориона». Пилот, которым как впоследствии стало известно, был старший лейтенант Василий Цымбал, помахал рукой норвежцам. Долгое время полет так и продолжался, на расстоянии всего нескольких метров между машинами. «Орион» летел, не меняя высоты, курса и скорости, но прекратил постановку гидроакустических буев.
И в этот момент пилот «Сухого» вдруг отстал на несколько метров назад, а затем резко прибавил обороты, пошёл вниз, проскользнул под правой консолью крыла «Ориона» и вынырнул перед его носом.
Во время этого маневра его правый киль зацепил винт внешнего правого двигателя норвежского самолета.
В интервью NTB командир Ян Сальвесен рассказал, что самолет начало сильно трясти, потому что один пропеллер сломался, а второй погнулся, и это вызвало крайний дисбаланс. Лопасти винта вращаются с высокой скоростью, из-за чего кабину заполнил неприятный визг.
Обломки разрушенного винта пробили обшивку фюзеляжа, вызвав декомпрессию; кроме того поврежденный винт вызвал сильную вибрацию, вынудившую экипаж выключить двигатель.
Экипаж «Ориона» передал сигналы бедствия на радиолокационный пост в Вáрдё и доложил в штаб регионального командования «Север» вооруженных сил в Северной Норвегии в Рейтане и взял курс на Банак, ближайшую норвежскую авиабазу, откуда выслали для сопровождения дежурное звено из двух норвежских F-16.
Они встретились над Вáрдё, а потом «Орион» без дальнейших проблем приземлился в Банаке.
Как бы то ни было, оба самолета летели домой и благополучно приземлились на своих базах.
Советский Союз официально извинился за инцидент; однако в отчете советской комиссии по расследованию авиационных происшествий недвусмысленно говорилось, что оба пилота были виноваты — этот вопрос обсуждался в Министерстве обороны Норвегии. Как бы то ни было, командир экипажа «Ориона» Ян Сальвесен вышел из инцидента с безупречным послужным списком.
Сам Цымбал потом рассказывал: он вылетел на перехват борта, который шел рядом с границей. Прилетает, опознает, докладывает: норвежский самолет-разведчик Р-3 «Орион».
«Орион» сбрасывает гидроакустические буи. А это уже совсем нехорошо: демонстративно искать наши подводные лодки в присутствии нашего же истребителя.
Тут Цымбалу дается, как потом говорили, «безадресная команда», то есть на магнитофон фиксирующий радиообмен она записалась, но не понятно, кто говорит и кому. Всего одно слово: «помешать». А как помешать в нейтральных водах? Можно пройти под «Орионом» и выскочить у него перед носом на форсаже, чтобы он попал в так называемый спутный след. Чем ближе к нему выскочишь – тем сильнее его тряхнет. В учебных воздушных боях, когда Су-27 против Су-27, бывали случаи, когда влетали в спутный след – выбрасывает, даже с переворотом.
На малой высоте вполне реально так завалить самолет. Или еще вариант, запрещенный прием: аварийный слив топлива. Выныриваешь перед противником и включаешь слив.
Правда, перед реактивными самолетами мы так не делали. А перед транспортниками, перед теми же «Орионами» – нормальное явление. Доставалось нам за это, конечно. Так ведь мы и не докладывали. Если включить слив на несколько секунд, об этом никто не узнает.
Все это Цымбал наверняка делал. В любом случае надо было заходить снизу, а вдруг «Орион» в это время начнёт свои буи кидать? Тогда Цымбал сместился чуть вправо, и норвежский летчик потерял его из виду. Стал искать – качаться кренами вправо-влево, чтобы увеличить обзор, и попал лопастью винта крайнего правого двигателя по килю Су-27. «Удачно» попал – обломки лопасти отлетели и пробили «Ориону» фюзеляж.
Василий недолго думая ушел на форсаже на свой аэродром. Через некоторое время примчалось звено норвежских F-16 и застало только разгерметизированный «Орион» с поврежденным двигателем. Он еле до дома дотянул под сопровождением.
Для Василия история кончилась тем, что его отправили подальше – с севера на юг, в Краснодарский край. Через несколько лет он погиб во время несчастного случая, не связанного с авиацией.
Современные скандалы, когда иностранцы обвиняют наших летчиков в непрофессионализме, всего лишь политическая игра.