В споре о Конституции мирный Станкевич стал грубо обзываться

Глубокой ночью в передаче Романа Бабаяна рассудительный Сергей Борисович в споре о том, стоит ли противостоять вмешательству в выборы, как обычно, на ровной нудной ноте рассказывал про повышение доверия к институтам власти, к внутренней легитимости процесса и т.п. Мол, внешние силы, как ни стараются, всё равно ничего не могут изменить, займитесь собой — ну, те, кто упорно не хочет снова его видеть в рядах государственных мужей.

А для начала…

Нашел чем хвастаться. Те, кто помнят быстренько сверстанный и принятый в организованном сумбуре и спешке 1993 года главный документ страны, могли лишь криво усмехнуться.

Стариков успел крикнуть:

— Это говорит человек, который в 1993 году выступал за расстрел парламента!

Притворившись, что захватил на передачу беруши, голосом пламенного трибуна на той же ровной, но более высокой ноте Станкевич продолжал мегафонно вещать:

— Перестать клеветать на Конституцию! Перестать заниматься антигосударственной возмутительной подрывной деятельностью на эту тему! Не бросать тень на все государственные институты!

Пережив этот спич, Роман дал ответное слово Алексею Гудошникову.

Молодой — в сравнении с одним из соавторов документа 1993 года — журналист начал мирно:

— Позвольте я тоже с вами побеседую. Уголовные преступления и наказания у нас есть? У нас некоторые люди по уголовным делам, например, в определенный момент проходили и вынуждены были бежать в Польшу. Не буду показывать пальцем. Я так — чисто вам рассказываю.

Газета "Коммерсант" апрель 1997 года. Несколько цитат:

Проблемы у Станкевича начались примерно пять лет назад после проведения в Москве оперного фестиваля "Красная площадь приглашает". Сергея Станкевича, бывшего тогда первым зампредседателя Моссовета, назначили председателем оргкомитета фестиваля, а его организатором был гендиректор фирмы "Интертеатр" Омари Сохадзе. Последнего обвинили в хищениях, но обвинение рассыпалось, а Станкевичу инкриминировали получение взятки в $10 тыс. от английской фирмы Burson-Marsteller, которая осуществляла рекламную поддержку фестиваля. В деле имеется даже расписка Станкевича в том, что он получил от Burson-Marsteller эту сумму. Правда, за что, в расписке не указано. Адвокат Станкевича Владимир Макеев считает, что повода для уголовного дела нет — в июне 1992 года, за месяц до фестиваля, Станкевич по приглашению Burson-Marsteller прочел в Англии несколько лекций о политической ситуации в России и за это получил те самые $10 тыс.

Сергей Станкевич покинул Россию в конце декабря 1995 года. Уезжая, он говорил знакомым, что за рубежом ему предложили высокооплачиваемую работу. Сначала экс-советник президента России вместе с семьей отправился в Америку, но пробыл там недолго. Устроив за океаном жену и дочь, он вернулся в Минск, где работал по программе поставок продовольствия в Россию.
       В марте 1996 года российские власти объявили его в розыск. Видимо, опасаясь ареста, он перебрался в Варшаву. Там он организовал фирму "Станкевич" и купил часть акций компании "Агро-Центрум Восток-Запад". Эти структуры также занимались поставками продуктов питания в Россию. В сентябре 1996 года к Станкевичу в Польшу приехала семья.

А потом к нему пришла полиция. Ходили слухи о нескольких пластических операциях. Затем Константин Боровой обратился к польским властям с просьбой предоставить Станкевичу политическое убежище. Момент, когда Сергей Борисович благополучно переместился в российские телестудии, я как-то пропустила.

Зато в момент первой эскапады Алексея Гудошникова я вспомнила другой наш киношный шедевр "Ищите женщину", где подсчет очков в споре вела наша любимица мадемуазель Алиса Постик.

Тоже сцена выявления истины.

— Я бы хотела сделать заявление. Мадам Роше имеет любовника.
— Бац! Первый раунд. Один-ноль.

— Гнусная клевета!

(Коробка засохших конфет.)

— Так вот… чем выбросить…
— Бац! Один-один.
— Да замолчите вы наконец!
— Я петли считаю. Раз, два, три, четыре…

Тем временем секретарша зеленого цвета надежды успела заметить — ее любимый мэтр Роше всегда говорил дуракам в лицо всё, что он о них думает.

Мне тоже нравится наблюдать, когда нечто подобное происходит не в кино. Тем более, что с нежностью прижатая к груди коробка засохших конфет представилась мне вдруг неким символом — так трепетно относится к своим достижениям соавтор Конституции. И лишь изредка напоминание о былых заслугах ярким пламенем и повышенным тоном вырывается из его груди.

Я приготовилась считать петли.

И Алексей Гудошников меня не разочаровал, подняв уровень обвинений на недосягаемую высоту:

— Считаю преступлением развал Советского Союза. И снос, например, памятника Дзержинскому на Лубянской площади. … В этой студии есть человек, который руководил этим сносом. Считаю возможным напомнить некоторым людям с деменциями о том, что мы приняли поправки в Конституцию, которые наконец-то позволяют нам руководствоваться нашей Конституцией, нашим законодательством, действовать так, как НАМ это нравится. А не так как это нравится международному в кавычках сообществу…

Счет определяйте сами. У меня лапки. Я вяжу.