Что за «секретное оружие» показал Ким Чен Ын

Пхеньян снова оказался в центре мировой сцены. Лидер КНДР Ким Чен Ын заявил о создании «секретного оружия» и пообещал, что у врагов нет шанса остановить «абсолютную мощь» страны. Но что скрывается за этими словами: дипломатическая игра, военная инновация или тщательно рассчитанный психологический ход?

В воскресенье, 21 сентября, в Пхеньяне торжественно открылось заседание Верховного народного собрания КНДР. И, как это обычно бывает, главная интрига прозвучала не в протокольных речах депутатов, а в выступлении вождя. Ким Чен Ын, в фирменной манере держась уверенно и загадочно, объявил о появлении в арсенале страны «секретного оружия». Что это за система, как она работает и почему она может изменить баланс сил — лидер предпочёл не уточнять. Но отсутствие деталей в Северной Корее часто важнее самих деталей: чем меньше известно, тем больше думают аналитики за рубежом.

Ким сосредоточился на главном: страна продолжает укреплять оборону, строит новые эсминцы и делает шаги к тому, чтобы стать морской державой. Для страны, которую десятилетиями представляли как закрытую и изолированную, это заявление звучит почти революционно. «Безостановочное укрепление стратегических сил» — ещё одна формулировка, которую в Сеуле и Вашингтоне наверняка слушали с холодным потом.

Особенно яркой частью речи стало предупреждение о так называемой «задаче № 2». Если система сдерживания не выполнит свою первую миссию — предотвратить войну, — то в ход пойдёт вторая. А это, как прямо сказал Ким, означает разрушение военной инфраструктуры Южной Кореи и союзников в регионе за считанные мгновения. Упоминание прозвучало не как угроза в стиле пропаганды, а скорее как констатация: у Пхеньяна есть варианты, и он готов их использовать.

И всё же Ким Чен Ын не замкнулся в риторике «железного кулака». В его речи прозвучала и дипломатическая нота: диалог с США возможен, но только если они перестанут навязывать тему денуклеаризации. Вспомнив встречи с Дональдом Трампом, Ким заметил, что у него остались «хорошие воспоминания». Трудно сказать, была ли это искренняя ностальгия или дипломатическая шпилька нынешней администрации США. Но сам факт упоминания Трампа выглядит как тонкий ход: сигнал о том, что двери для переговоров при определённых условиях остаются приоткрытыми.

Южной Корее, напротив, досталось жёстко. Ким заявил, что диалога не будет ни при каких обстоятельствах: Сеул не самостоятелен в своей политике и фактически действует как филиал Вашингтона. Более того, он предложил навсегда забыть о мечте об объединении. Конституция КНДР, по его словам, должна зафиксировать существование двух корейских государств — окончательно и бесповоротно.

В этой смеси угроз, загадок и предложений кроется фирменный стиль Пхеньяна: КНДР говорит так, чтобы её слова не только слышали, но и боялись недослышать. «Секретное оружие» может оказаться новым типом беспилотника, системой радиоэлектронной борьбы или даже обычной пропагандистской конструкцией. Но суть в том, что для врагов — это всегда головная боль.

И вот здесь стоит задать вопрос: а не недооценивает ли мир КНДР? Пока аналитики на Западе уверяют, что северокорейская экономика слишком слаба, чтобы создавать реальные угрозы, страна демонстрирует корабли, ракеты и теперь ещё «секретное оружие». Может быть, в эпоху, когда даже дроны кустарного производства способны менять ход боевых действий, Пхеньян действительно нашёл способ переиграть противников?