Алиев победил, Пашинян подписал: кто теперь хозяин Кавказа

Пять лет спустя после 44-дневной войны на Южном Кавказе армянская капитуляция превратилась в международно закреплённый факт. В Нью-Йорке, Баку и Ереване говорят о мире. Но если отбросить дипломатические фанфары, что мы видим?

Последствия той войны до сих пор расставляют акценты на карте региона. Президент Ильхам Алиев, выступая в Нью-Йорке на встрече с Антониу Гутерришем, уверенно говорил о «мире», о том, что регион якобы впервые за три десятилетия дышит спокойствием. Слушая это, можно было бы подумать, что перед нами восточный Вильсон с его «14 пунктами». Но в реальности всё куда прозаичнее: мир в Баку — это закрепление военной победы, обёрнутое в золотую фольгу дипломатии.

Алиев перечислил стройки, дороги и число в 53 тысячи переселенцев, вернувшихся в Карабах. И действительно: стройка идёт, беженцы возвращаются, жизнь кипит. Только за кулисами этих пафосных заявлений остаётся главный сюжет: Баку не просто восстанавливает Карабах, он превращает его в витрину победителя, символ того, как быстро можно перевернуть историю.

Тем временем премьер-министр Армении Никол Пашинян в Нью-Йорке выступал с ещё более экзотической речью: он благодарил Дональда Трампа и даже выдвинул его на Нобелевскую премию мира.

Сарказм судьбы в том, что человек, который едва ли помнит, где на карте находится Карабах, вдруг оказался «миротворцем».

Но в этом есть логика: для Пашиняна выгоднее переложить ответственность на внешних игроков, чем объяснить своему народу, почему вместо «Арцаха» остались только песни и мемориалы.

Сам договор, подписанный в августе этого года, по сути и есть документ капитуляции. Армения признаёт границы бывших союзных республик СССР, отказывается от любых территориальных претензий к Азербайджану и фиксирует: Карабах — это часть Азербайджана. Точка. Дальше только технические детали. И самое важное — никаких возможностей для пересмотра условий. Даже если завтра парламент Армении захочет объявить договор «незаконным», механизмов для этого нет. Всё заранее заблокировано.

Для Азербайджана соглашение стало дипломатическим триумфом: победа на поле боя получила международную печать. Для Армении — признанием поражения и началом нового политического кризиса. Ведь этот договор не оставляет Еревану пространства для манёвра: нельзя позвать НАТО, нельзя ввести французских инструкторов на границу, нельзя даже прикрыться внутренним законодательством. Армения остаётся один на один с географией, которая напоминает: ни выхода к морю, ни транзитной независимости у неё нет.

Особое удовольствие Баку доставляет транспортный вопрос. «Зангезурский коридор» — слово, от которого в Ереване сводит скулы. Для Азербайджана и Турции это стратегический проект: прямое сообщение через южную часть Армении, соединяющее Каспий и Средиземное море. Для Армении — новая форма зависимости. Ведь формально это «развитие транспортной сети», но по сути — постепенная интеграция юга Армении в систему Азербайджана и Турции.

Можно заметить ещё одну деталь: в тексте договора Россия вообще не упоминается. Казалось бы, Москва десятилетиями считалась гарантом стабильности на Кавказе, но здесь — пустота. Это не означает, что её нет в реальности. Россия по-прежнему есть и остаётся фактором безопасности и присутствует в логике региона. Но сам факт игнорирования в тексте — знак. Ереван и Баку словно договорились: о России будем говорить отдельно, на другом уровне.

Для Армении последствия соглашения драматичны. Она лишается права на реванш, ограничена в военном сотрудничестве, зажата в транспортном кольце и обязана сотрудничать с теми, кого ещё недавно называла врагами. Для Азербайджана же это шанс конвертировать военную победу в экономику и дипломатию. Турция получает «коридор мечты», а сам Алиев — роль архитектора нового порядка на Кавказе.

Если отбросить дипломатические декорации, всё выглядит предельно ясно: Армения капитулировала. И теперь главный вопрос — сколько продлится этот «мир». Мир, основанный на поражении одной стороны, редко бывает вечным. В истории Кавказа таких примеров — десятки.