Смогут ли курды выжить в новой Сирии?
data-testid=»article-title» class=»content—article-render__title-1g content—article-render__withIcons-3E» itemProp=»headline»>Смогут ли курды выжить в новой Сирии?СегодняСегодня16 минОглавление
Их судьба изменит регион, считает Мэтт Брумфилд — журналист и соучредитель Информационного центра Рожавы, ведущего независимого англоязычного источника новостей на севере и востоке Сирии.
Обращаясь к своим анархистским и социалистическим сторонникам, AANES уже давно проводит сравнения с гражданской войной в Испании. Фото: Delil Souleiman/Getty.Обращаясь к своим анархистским и социалистическим сторонникам, AANES уже давно проводит сравнения с гражданской войной в Испании. Фото: Delil Souleiman/Getty.
С того момента, как я пересёк шаткий понтонный мост из Ирака в Сирийский Курдистан, я испытываю глубокое чувство изоляции. Зал прилёта, который обеспечивает единственную связь с внешним миром, разваливается вокруг меня. Магазин беспошлинной торговли закрыт, и даже его вывеска осыпается — надпись "DUTY" давно исчезла, но на стене снаружи можно почти разобрать надпись "FREE". В стороне от перекрестка дорога проходит мимо пшеничных полей, усыпанных мусором, и скрипучих нефтяных вышек, подлатанных после многочисленных авиаударов. Над всем этим возвышается грозная пограничная стена, с которой турецкие охранники стреляют по пастухам и потенциальным беженцам.
Добро пожаловать в Автономную администрацию Северной и Восточной Сирии (AANES) — место, которое иногда кажется на самом краю мировых событий. Кроме каталонского парламента, ни один иностранный орган не признает эту многонациональную федерацию с населением в четыре миллиона человек, часто известную под курдским названием Рожава. И все же этот изрезанный уголок Ближнего Востока, расположенный между Евфратом и Тигром, уже давно стал точкой опоры для региональных перемен. Ассирийцы, Селевкиды и Османы пришли и ушли, оставив местных жителей с глубоким осознанием своей богатой истории. Одна из групп арабских женщин-активисток, связанных с AANES, назвала себя «Зенобия» — в честь древней царицы-воительницы, которая бросила вызов Риму в III веке.
В наши дни AANES сталкивается с угрозами, равными легионам Аврелиана. После драматического краха режима Асада Дамаском правит Ахмед аль-Шараа и его филиал Аль-Каиды «Хайят Тахрир аль-Шам» (ХТШ). Турция, ключевой сторонник ХТШ, скрывается за пограничной стеной, еёбеспилотники оставляют за собой паровые шлейфы в небе, нацеливаясь на машины скорой помощи AANES, гражданских протестующих и курдских командиров, продолжающих борьбу с ИГИЛ. А еще есть само Исламское государство, уже не имеющее физического халифата, но все еще опирающееся на десятки тысяч фанатичных заключенных, которые в настоящее время томятся в лагерях под управлением AANES, но жаждут мести.Добро пожаловать в Автономную администрацию Северной и Восточной Сирии (AANES) — место, которое иногда кажется на самом краю мировых событий. Кроме каталонского парламента, ни один иностранный орган не признает эту многонациональную федерацию с населением в четыре миллиона человек, часто известную под курдским названием Рожава. И все же этот изрезанный уголок Ближнего Востока, расположенный между Евфратом и Тигром, уже давно стал точкой опоры для региональных перемен. Ассирийцы, Селевкиды и Османы пришли и ушли, оставив местных жителей с глубоким осознанием своей богатой истории. Одна из групп арабских женщин-активисток, связанных с AANES, назвала себя «Зенобия» — в честь древней царицы-воительницы, которая бросила вызов Риму в III веке.
В наши дни AANES сталкивается с угрозами, равными легионам Аврелиана. После драматического краха режима Асада Дамаском правит Ахмед аль-Шараа и его филиал Аль-Каиды «Хайят Тахрир аль-Шам» (ХТС). Турция, ключевой сторонник HTS, скрывается за пограничной стеной, ее беспилотники оставляют за собой паровые шлейфы в небе, нацеливаясь на машины скорой помощи AANES, гражданских протестующих и курдских командиров, продолжающих борьбу с ИГИЛ. А еще есть само Исламское государство, уже не имеющее физического халифата, но все еще опирающееся на десятки тысяч фанатичных заключенных, которые в настоящее время томятся в лагерях под управлением AANES, но жаждут мести.
В условиях, когда Дональд Трамп все еще не определился с ролью Вашингтона в регионе, будущее кажется обескураживающе туманным. И это не удивительно. Экзистенциальная борьба ААНЕС за выживание уже давно одушевлена динамикой более широкого конфликта, охватившего Ближний Восток: прокси-конфликт на фоне новой холодной войны; исламистские повстанцы и авторитарная жестокость; борьба за нефтяные и водные ресурсы между богатыми столицами и бедными регионами. В то же время концепция управления многонациональной федерацией AANES предлагает поразительную альтернативу исламизму и автократии, даже если ее судьба намекает на будущее течение конфликтов, разворачивающихся в Сирии, Леванте и за их пределами.
На протяжении всей десятилетней гражданской войны в Сирии эти сложные противоречия проявлялись в Камишло. Крупнейший город сирийских курдов и фактическая столица AANES, он долгое время был разделен между поддерживаемыми Россией асадистами и поддерживаемыми США курдами. На практике это привело к созданию сложной сети контрольно-пропускных пунктов и интриг, напоминающих Берлин времен холодной войны. Горе тому, кто перепутает КПП, принадлежащий «Суторо» (прокурдское христианское ополчение), с КПП, охраняемым «Суторо» (их проасадовскими противниками).
Сегодня российские войска выводятся со своей базы в аэропорту Камишло — их присутствие стало невозможным после свержения Асада. Однако непростой мир, который сохранялся здесь более десяти лет, намекает на странные отношения между Башаром Асадом и его бывшими курдскими подданными. Асады исторически подавляли курдский язык и культуру, а вооруженные силы AANES время от времени вступали в стычки с асадовскими ополченцами. Но, сосредоточившись на укреплении своего обречённого режима, Асад в основном оставил курдов в покое.
Многие местные жители опасаются, что то же самое нельзя сказать о его преемниках. «Асад был жесток, но вы знали, на чьей стороне вы находитесь», — говорит Абу Адиль, охранник, стоящий у здания бывшего режима в центре Камишло, рядом с которым развевается изуродованный плакат диктатора. «Мы не знаем, придет ли HTS и захватит эти здания, переедет ли туда [AANES], или мы сможем снести их и построить что-то на их месте». Абу Адиль знает, насколько изменчивой может быть политика. Он сам был вынужден покинуть город во время турецкого наступления 2019 года, в результате которого сотни людей погибли и сотни тысяч были вынуждены покинуть свои дома. «Турецкие ополченцы украли все», — объясняет он. «Они не оставили ни одной стиральной машины. У нас нет проблем с HTS, но проблема в Турции».
Анкара уже давно экзистенциально противостоит AANES, опасаясь, что проект автономии под руководством курдов служит идеологическим вдохновением и материальной поддержкой для курдских боевиков, надеющихся сместить исламистского автократа Турции: президента Эрдогана. После ухода Асадов Турция стремится завершить начатое в 2019 году. В декабре прошлого года Анкара заняла все оставшиеся территории к западу от Евфрата, удерживаемые ААЭС, в результате чего 100 000 человек были вынуждены покинуть свои дома. Более 100 мирных жителей были убиты в ходе продолжающихся турецких авиаударов на фоне сообщений о возможных военных преступлениях, а наступление теперь сосредоточено вокруг ключевой гидроэлектрической плотины, предоставляющей Турции потенциальный плацдарм через Евфрат.
Спустя десятилетие после битвы с ИГИЛ некоторые районы Кобани по-прежнему лежат в руинах. Анжелин Дездевиз/Ханс Лукас.Спустя десятилетие после битвы с ИГИЛ некоторые районы Кобани по-прежнему лежат в руинах. Анжелин Дездевиз/Ханс Лукас.
Особенно учитывая их долгую борьбу с ИГИЛ — в битве за возвращение ключевого города Кобане погибли сотни курдских бойцов, — многие недавно перемещенные беженцы испытывают неудивительное негодование. «Мы были щитом, защищавшим не только остальных членов [ААНЕС], но и весь мир», — говорит Ахмед Шаро, торговец золотом и сторонник ААНЕС, бежавший от турок в Камишло. Мне уже приходилось слышать подобные аргументы во время предыдущих поездок в Рожаву, но сейчас настроение особенно горькое. Неудивительно: прозябая годами в лагере для беженцев, Шаро говорит, что у него было всего 30 минут, чтобы спастись от наступающих турецких ополченцев. После нашего разговора к нему подошли две женщины и попросили денег — это первый случай за все время моего посещения гордых и политизированных лагерей беженцев в Рожаве.
Очевидно, что многие местные жители устали от жизни в ААНЕС, непризнанной миром и подвергающейся нападкам со стороны главного союзника Нато. И если нападение Турции особенно беспокоит таких людей, как Шаро, — курдов, езидов и христиан, которые получили наибольшую выгоду от модели самоопределения меньшинств в Рожаве, — они не единственные, кому стоит беспокоиться. Как и население региона в целом, и гражданская AANES, и ее военное крыло теперь составляют арабское большинство, стремясь объединить религиозно-консервативные арабские общины в свой мультиэтнический проект. Администрация и военные» не курдские, подчеркивает Хамдан аль-Абд, харизматичный усатый шейх, представляющий интересы арабов в Исполнительном совете AANES. «Скорее, они уважают и защищают все общины в регионе».
Другие с этим не согласны. Я встречаюсь с аль-Абдом в Ракке, бывшей столице ИГИЛ, а ныне крупнейшем городе ААНЕС. Как и другие официальные лица, он старается носить как ливрею ААЭС, так и новый трехзвездный флаг Сирии, которым размахивали демонстранты-демократы в начале гражданской войны, а теперь — новое исламистское правительство в Дамаске. Однако когда после изгнания Асада протестующие в Ракке подняли этот же флаг, силы безопасности AANES открыли огонь. В мрачном холле отеля я веду скрытые разговоры с активистами, которые говорят, что их последовательно задерживали Асады, ИГИЛ и AANES. «Люди здесь не чувствуют себя свободными, как и во всей Сирии», — говорит один из них. «Мы верим, что у нового правительства в Дамаске те же идеи, что и у нас, и в будущем этот город станет частью их центральной системы управления».
Не только эти революционеры, ставшие сотрудниками НПО, презирают эксперимент AANES. Джихадисты тоже, как я обнаружил, посетив магазин нижнего белья в Ракке. Владелица неправдоподобно утверждает, что ее муж умер от сердечного приступа как раз в тот момент, когда американские войска подвергли город ковровой бомбардировке, что делает ее вероятной вдовой боевика ИГИЛ. Она говорит, что жители Ракки «ждут и молятся», чтобы турецкие ополченцы очистили город от светской курдской администрации. Хотя ее процветающий бизнес никогда не смог бы существовать при ИГИЛ — халифат никогда не был большим поклонником латексных корсетов, даже продаваемых женщинами в полных никабах, — она надеется, что тесные отношения Анкары с аш-Шараа в Дамаске смогут положить конец коррупции на контрольно-пропускных пунктах и снизить тарифы на импорт.
AANES демонстрирует некоторую открытость к местным особенностям. Хотя в дипломатической и военной элите по-прежнему доминируют курды, Ракка и другие арабские районы смогли добиться исключений в таких областях, как светское образование, служба в армии, тарифы на нефть и брачное право. Таким образом, общественное мнение в Ракке более тонкое, чем предполагают AANES и его оппоненты. Отстаивая верховенство закона и защищая базовые услуги даже в арабских регионах — посетив их впервые за три года, я был поражен темпами восстановления оживленного рынка Ракки — чиновники уже давно смогли заручиться молчаливой поддержкой местных жителей, которые в противном случае с подозрением отнеслись бы к их модернизационному, феминистскому видению. «Несмотря на все ошибки AANES, это все же лучший вариант в Сирии», — говорит мне арабская журналистка в Ракке, потягивая фруктовый молочный коктейль из ближайшего магазина. «Лично я хотела бы, чтобы AANES и HTS достигли соглашения о совместном управлении».
Лидеры Сирии пытаются найти точки соприкосновения. Аш-Шараа уже встретился с высшим командиром сирийских курдов, а HTS и AANES поддерживают осторожное прекращение огня, причем обе стороны выражают искреннее желание предотвратить дальнейший конфликт и создать рабочие комитеты и национальную конференцию. Однако огромное влияние Турции как ключевого иностранного партнера «Аль-Шараа» препятствует прогрессу, в то время как обе стороны имеют глубоко противоположные взгляды на то, какой должна быть Сирия: светской или клерикальной, федеральной или унитарной.
Похороны двух курдских политиков, погибших в результате турецкого авиаудара. Анжелин Дездевиз/Ханс Лукас.Похороны двух курдских политиков, погибших в результате турецкого авиаудара. Анжелин Дездевиз/Ханс Лукас.
Это создает парадоксальную проблему для лидеров AANES, стремящихся передать сирийским общинам автономию в принятии решений. Но, как и та владелица магазина нижнего белья, многие люди в этих же общинах мечтают о более или менее централизованной Сирии, и они верят в то, что новый силовик в Дамаске сможет их реализовать. До войны Сирия не была особенно консервативной или радикально настроенной страной. Однако 14 кровавых лет конфликта стали катализатором исламистской воинственности и суннитского арабского шовинизма, особенно в ответ на действия алавитской клики вокруг Асада. В более широком смысле, даже умеренные арабы — и некоторые курды — были бы готовы терпеть определенную степень исламистского авторитаризма при ВТС как цену внутренней стабильности и возвращения на мировые рынки.
Решение этих вопросов особенно актуально в условиях ухудшающейся гуманитарной ситуации. В курдском языке выражение «трава всегда зеленее на другой стороне» пессимистично переводится как «трава, выращенная в собственном саду, всегда горькая на вкус» — меткое описание взаимных подозрений между курдами и арабами. В Ракке местные жители утверждают, что курдская администрация присваивает местные нефтяные богатства, чтобы финансировать свои сепаратистские амбиции, а также распространяют дикие слухи о круглосуточном электричестве и недавно проложенных дорогах в курдских районах. Но когда я отправляюсь на север, в Кобане, место той знаменитой победы 2015 года, я обнаруживаю прямо противоположное. Турецкие авиаудары вывели из строя плотину гидроэлектростанции, а их марионеточные ополченцы регулярно обстреливают прифронтовые насосные станции из тяжелого оружия. Без электричества больницы пытаются поддерживать базовые стандарты, и даже пресловутые сады испытывают трудности. Если в этом году дождей не будет, экологический кризис в этом опустынивающемся регионе только усилится.
В условиях такой неопределенности неудивительно, что некоторые жители AANES ищут безопасности за пределами страны. Абу Адил, охранник из Камишло, уже отправил своих сыновей в соседний Иракский Курдистан (КРИ), чтобы найти работу. Как и многие сирийские курды, он использует слово «Курдистан» просто для обозначения конкурирующего иракского региона, что говорит о недостатке веры в собственный курдский проект AANES. Не имея других друзей, курды вынуждены надеяться на защиту США, даже если это означает партнерство с консервативной КРН. Учитывая неустойчивую внешнюю политику Трампа, это не является верным вариантом, хотя, несомненно, более правдоподобным, чем надежда на то, что Израиль придет на помощь, как того хотели бы некоторые отчаявшиеся местные жители: Тель-Авив с удовольствием содействует курдскому делу, одновременно поддерживая оживленную торговлю нефтью с Анкарой.
Оценивая эти панические призывы, друг сирийских курдов описывает свой народ без гражданства как «детей, выросших без родителей, которые отчаянно ищут любви у кого бы то ни было». Действительно, сирийские курды уже давно ищут поддержки в неожиданных местах. С одной стороны, AANES привлекает поддержку международных левых, продвигая свою прогрессивную идеологию через «антифашистскую» борьбу с ИГИЛ. С другой стороны, вооруженное крыло AANES успешно зарекомендовало себя как незаменимый партнер Пентагона в войне с исламистским террором. Даже помимо эмоциональных апелляций к антифашистским ценностям или угрозы безопасности, которую представляют более 40 000 аффилированных с ИГИЛ лиц, все еще удерживаемых в регионе и жаждущих захвата ХТС, у наблюдателей всех мастей есть причины для беспокойства о том, что произойдет дальше.
«Сирийские курды уже давно ищут поддержку в неожиданных местах».
Обращаясь к своим сторонникам из числа анархистов и социалистов, AANES уже давно проводит сравнения с гражданской войной в Испании. Эта аналогия — не просто риторический прием. Как и в Испании, сирийская кровавая бойня предвосхитила гораздо более масштабный конфликт, характеризующийся войной по доверенности, распадом государства и массовым перемещением населения. Этот конфликт служит примером грядущего распада так называемой «международной системы, основанной на правилах» — эвфемизма для гегемонии США, — поскольку исламизм и другие формы политической воинственности одновременно бросают вызов центральной государственной власти и укрепляют её.
Все это вызвано повышением температуры, опустыниванием, неурожаями и использованием водных ресурсов в качестве оружия. Уничтожение Израилем иранских клиентов в Хезболле и Хамасе является частью этой более широкой истории, прокладывая путь к краху Асада. Расширение Турцией беспилотной и прокси-войны за пределы Сирии в Ирак, Азербайджан и Ливию также является частью этой истории. Предполагаемый экономический коридор, связывающий Саудовскую Аравию через Израиль с Европой и позволяющий избежать атак хути в Красном море, будет связан с новыми конфликтами, как и конкурирующий многомиллиардный проект Турции «Дорога развития» между Багдадом и Западом. В сочетании с обостряющейся конкуренцией за ресурсы в Восточном Средиземноморье и на Африканском Роге неудивительно, что представители AANES уже давно называют этот нарастающий поликризис более простым именем: Третья мировая война.
Силы AANES охраняют Ракку на фоне надвигающейся Турции. Анжелин Дездевиз/Ханс Лукас.Силы AANES охраняют Ракку на фоне надвигающейся Турции. Анжелин Дездевиз/Ханс Лукас.
Таким образом, сложная борьба на севере Сирии является частью более широкой картины, предполагающей пути развития государственного управления, сопротивления и реакции в ближайшие десятилетия. При всех своих различиях AANES и HTS отреагировали на эти исторические потрясения поразительно схожим образом. «У ХТС два лица», — говорит один из оппозиционных активистов в Ракке. «Одно из них — религиозное, направленное на распространение джихада по всему миру, а другое — политическое, пытающееся найти решение для всех народов Сирии. Мы с ними за второй подход». AANES, которая долгое время пыталась найти баланс между радикальной леворадикальной воинственностью и институциональной легитимностью, может быть описана в похожих терминах. Выйдя далеко за рамки своего утопического видения децентрализованной «коммуны коммун», она создала сложную федерацию, способную кормить и защищать миллионы людей, несмотря на серьезные идеологические разногласия. Действительно, в то время как представители AANES драматично заявляют, что «Турция хочет реорганизовать сирийское общество в соответствии с системой османского вилайета», их собственный проект довольно сильно напоминает эту громоздкую досовременную федерацию.
Учитывая этот взаимный прагматизм, можно, по крайней мере, представить себе будущий modus vivendi между HTS и AANES. Хотя последние заявили о своей готовности признать аш-Шараа и интегрироваться в его новую сирийскую армию, любой такой переход, скорее всего, будет чреватым и затяжным. Скорее, курдское руководство будет искать пути выживания, приспосабливаясь к уменьшенной роли в новой Сирии. Их шансы зависят от того, в каком направлении пойдет Дамаск. Сам аш-Шараа, похоже, продолжит путь технократического кумовства в сочетании с авторитарным подавлением гражданского общества. Эту модель он уже успешно опробовал в Идлибе, а новый министр иностранных дел Сирии недавно присоединился к Тони Блэру на сцене в Давосе, чтобы заявить о своих надеждах на то, что его страна пойдет по пути Саудовской Аравии в направлении неолиберальной интеграции. Хотя эта модель может защитить некоторые основные права, самоопределение общин в курдской модели, скорее всего, останется за гранью возможного.
Тем не менее, поразительно слышать, как тезисы AANES о правах женщин и меньшинств находят отклик как в «Аль-Шараа», так и в консервативной арабской оппозиции в Ракке. С 1789 по 1917 год все настоящие революции имели последствия, которые не ограничивались их крахом, поскольку гражданские права, когда-то считавшиеся радикальными, становились обыденностью. То же самое может произойти и в Сирии. Конечно, аналогия с гражданской войной в Испании также подразумевает вероятность окончательного поражения рохаванской революции. И все же это тот уголок мира, где надежда может процветать даже в самых мрачных обстоятельствах, даже среди «горьких трав» вашего собственного сада. Спросите женщин-активисток Ракки, чья тезка Зенобия умерла в изгнании, а ее сопротивление римлянам было подавлено.
© Перевод с английского Александра Жабского.
Приходите на мой канал ещё — буду рад. Комментируйте и подписывайтесь!