Франция: «Мы наш, мы новый мир построим»… но это не точно

Начавшийся еще при Дональде Трампе кризис евроатлантизма, вызванный с одной стороны – изменением внешнеполитического вектора США и вызревающим среди европейских элит стремлением к оборонной независимости – с другой, в итоге привел к ожидаемого итогу. Объявленное в сентябре создание AUKUS и последующий срыв сделки по поставке французских субмарин в Австралию обнажил ключевые разногласия в сфере европейской безопасности.

В разгоревшемся скандале Европа встала на сторону французов, и это не удивительно. Брюссель последовательно движется в сторону создания суверенных вооруженных сил, и Франция стоит во главе этого процесса. 16 сентября этого года глава Евросовета Урсула фон дер Ляйен выступила с предложением о создании Европейского оборонительного союза, добавив, что для этого нет необходимости формировать новые подразделения и что нужно обладать достаточной политической волей, чтобы использовать имеющиеся военные инструменты в международных делах без помощи США и НАТО. 6 октября глава Еврокомиссии Шарль Мишель дополнил: «Чтобы стать более эффективным и активным на международной арене, Евросоюзу необходимо расширить свои возможности действовать автономно как экономическая сила – через наш единый рынок, стандарты (климат, энергетика, цифровая, промышленная политика), а также в сфере безопасности и обороны ЕС». В марте 2022 года на Евросовете по обороне ожидается утверждение новой оборонной программы «Стратегический компас». Найдет ли этот проект свое реальное воплощение или его постигнет участь Западноевропейского союза, утопленного в структуре НАТО – вопрос той самой политической воли.

Следует повториться: Франция в контексте общеевропейской оборонной стратегии всегда действовала активнее остальных. На протяжении всего срока президентства Макрон неоднократно выступал за «большую стратегическую автономию» Европы в вопросах обороны. В феврале 2020-го он выступил с речью, в которой озвучил новые тезисы европейской оборонной политики: мир движется к состоянию, где будет обусловлен «глобальной конкуренцией между Соединенными Штатами и Китаем» и «дезинтеграцией международного правопорядка», новый ДРСМД должен быть подписан на условиях вовлечения европейцев и учета их интересов. Реализуя сказанное президентом, Пятая республика системно проводила политику выдавливания американского военного присутствия с европейского континента. Известно, что французы достаточно давно ведут активные переговоры по этому поводу с Испанией, Италией и Германией. Кроме того, ведется диалог о роли «французского ядерного сдерживания». Логика этой стратегии вполне очевидна. После Брексита Франция осталась единственной ядерной державой в Евросоюзе (с крупнейшим в Европе арсеналом) и членом СБ ООН, Франция располагает крупнейшими в ЕС сухопутными и морскими силами. Но что, вероятно, еще важнее в контексте объединенной европейской армии – это открывающиеся обширные возможности для национального ВПК. Так, например, по этой причине, Париж лоббирует общеевропейский отказ по покупке американских истребителей-бомбардировщиков F-35A Lightning II, чтобы, очевидно, заместить их представленным в «Ле Бурже – 2019» европейским проектом FCAS.

На этом фоне ХДС/ХСС терпят ожидаемое поражение в Германии, Ангела Меркель уходит, с 1 января Франция займет место председателя Евросоюза – Эммануэль Макрон официально становится «первым среди равных» в ЕС. Сложно представить себе более подходящий момент для прорыва. Однако именно сейчас происходят события, требующие от властей страны действий, соответствующих их амбициям: антифранцузский военный переворот в Гвинее, демарш властей Мали, скандал с последствиями в отношениях с Алжиром, и вот – «удар в спину» от союзников по НАТО. Более того, США, Австралия, и Великобритания объявили о создании AUKUS, не только не позвав туда французов, но даже не предупредив. И это для Парижа, считающим Азиатско-Тихоокеанский регион зоной своих интересов — удар куда более чувствительный, чем потеря 66 миллиардов долларов от несостоявшейся сделки.

По этой причине в самой Франции эти события были восприняты чрезвычайно болезненно. И дело тут, очевидно, не только в «несоюзническом» поведении США. Франция Макрона с момента его избрания президентом – это Франция, претендующая быть мировой державой, лидером объединенной Европы (вспомним аллюзии на Наполеона) – на то есть очевидный общественный запрос. Поэтому нет ничего удивительного в том, что неприязнь к англосаксам объединила все политические силы страны. Глава левой «Непокоренной Франции» Жан-Люк Меланшон призвал «перестать тешить себя иллюзиями» и выйти из НАТО. Такой же точки зрения придерживается лидер правого «Национального объединения» Марин Ле Пен. В апреле Франции предстоят президентские выборы, а значит, на фоне сошедшихся воедино внутри- и внешнеполитических обстоятельств «президент богачей» Макрон постарается перехватить повестку у оппонентов. В этом контексте у главы государства, как ни странно, появляется шанс – в очередной раз примерить на себя роль «нового де Голля» и попытаться убедить сограждан в достоверности этого образа.

Однако, как уже было сказано, на этот раз ставки намного выше. На кону у французского президента не только пресловутый вопрос европейской безопасности, за годы бесплодного обсуждения превратившийся в инструмент правого популизма. Макрон ставит не только свою репутацию, или вернее – электоральные ожидания соответствия ей. Париж декларирует намерения стать реальным политическим лидером Европы на годы вперед и вернуть ей политическую субъектность, чего не бывает никогда без условия оборонного суверенитета. Таким образом, сама политическая реальность вынуждает Макрона перейти от слов к действию – иного подобного шанса может и не представиться. В противном же случае его место могут очень скоро занять более решительные политики. Благо, кандидатов хватает.

Андрей Кузмак, журналист-международник