Мир будущего — это «мир сражающихся царств»

Зачем в Россию приезжала Нуланд, чего боятся США и что можно считать российским бизнесом, рассказал Дмитрий Евстафьев в программе Владимира Соловьева «Полный контакт».

Евстафьев: Я переименую телеграм-канал, я его назову «Профессор хочет спать». Я тяжело переживаю октябрь и ноябрь в силу биологических особенностей. Декабрь и январь уже легче. Хочется спать, но тем не менее, как шутка такая была, international furniture – международная обстановка. Для тех, кто знает английский.

Соловьев: Как шутка в телеграм-канале Shit&Sable – «Музей выгоды от брексита» и там абсолютно пустое складское помещение.

Евстафьев: Это очень интересная история, ведь они выходили из Европы в другой мир. Они думали, что там будет много чего стоять: партнерство с США, гегемония в Северной Европе, которая будет давать позитивный экономический момент. Британцы – это люди хитрые, политических положительных моментов они получили достаточно. А с экономикой не задалось. Это главное противоречие современного мира. Это активная и результативная политическая возня, хотя нет, нельзя назвать это возней, но маневрирование, и полное отсутствие экономического мяса. Кто доживет до того момента, когда такое политическое конструирование начнет давать свой результат, тот и будет молодец.

Соловьев: Мы же столкнулись с недостатком стратегического планирования в мире. И на эту тему интересная статья Суркова как попытка заглянуть вперед, так же как любопытно осознание того, что зеленая энергетика, например, через 10 лет в Европе не будут производиться машины с двигателем внутреннего сгорания. И сейчас необходим здравый футуризм. Вообще представить, как будет выглядеть мир через 10-15 лет. Куда мы рулим? Страх бешеный.

Евстафьев: Страх бешеный. Отсутствие здравого футуризма рождает чудовищ. Вместо здравого футуризма, который сдерживает футуризм безудержный, мы получаем опасные вещи. С позиции даже 1980-х годов, кто мог тогда представить? Помните, окопались в России такие ребята, сидели почвенники. Да если этим почвенникам рассказать, какой будет масштаб архаики в современном мире, они бы обалдели и записались бы в безудержные прогрессисты. Разумный, обоснованный с социальной точки зрения футуризм. Мне многое близко в том, что написал Сурков, у меня с ним одно расхождение, все это не через 100 лет. С учетом того, как развивается информационное общество и происходит расслоение человечества, говорит о том, что такой мир может возникнуть лет через 40.

Соловьев: Есть только один нюанс: этот мир не возникнет никогда.

Евстафьев: Он раньше дойдет до противоречий, которые его разорвут.

Соловьев: Он рисует мир как возможное продолжение существующих линий в очень узкой части общества. А рядом бушует Африка, Азия, бушуют террористические направления, которые создают иной мир. Сочетание этого разного футуризма может привести к взрывоопасному коктейлю. Вряд ли будет мир единого будущего. Будет несколько воюющих друг с другом миров.

Евстафьев: Эпоха сражающихся царств в Китае. Только Китай тогдашний Поднебесный, хотя не факт, что речь шла только о Китае в нашем сегодняшнем понимании. Это мир сражающихся царств. Привлекательным в свое время был фильм «Судья Дредд». Ты одновременно и прокурор, и шериф, и судья. Ты есть закон. А за территорией этого закона великая пустошь. Это же был красивый мир абсолютной социальной сегрегации, которая продвигалась как нормальное будущее. Этот мир очень идеологичный, очень не диалектичный. Это мир, который поставили на рельсы, и мы поехали по этим рельсам. В этом проблема, а так не бывает. Мы все мыслим в категориях глобализации. Мы так и мыслим будущее.

Соловьев: А зачем Нуланд приезжала? Если глобально смотреть в то будущее, которое нам рисуется, это будущее разрыва, это будущее железных занавесов, страшной конфронтации. Зачем к нам приезжать?

Евстафьев: Им страшно. Они долго жили в мире, где не было соперников. Когда вы наверху пищевой цепочки, вы сидели и сожрать могли кого угодно. И вдруг вы понимаете, что вы облеплены массой мелких мошек, вы начинаете от них отбиваться. Мошка какая-то средняя взяла и укусила вас так, что вам в больницу надо. Эта мошка называется Афганистан. Как средняя мошка под названием Вьетнам укусила США конца 1960-х годов. В этот момент становится страшно. И крупные мошки, птички и рыбки не подошли к вам. Эрдоган только рассказывает, как он с американцами борется. Он еще с американцами бороться даже не стал, но если он почувствует у американцев слабину… Это авантюрист и оппортунист, он будет использовать каждый момент. Вменяемой части американской элиты, к которой я Нуланд бы не отнес, но она выступает голосом этих сил. Потому что больше некому. Ужас американской политики в том, что Нуланд стала одной из самых вменяемых людей американской дипломатии. Это вообще смех. Им страшно остаться одним. Шанс, что их главным союзником будет Боррель, очень велик. А если у вас главный союзник Боррель, вам надо сдаваться. Социальная опора вдруг куда-то пропала. По миру перемещается несколько десятков миллионов китайцев, которые в массе своей несут другую социальную парадигму, что можно по-другому. Китай это не про социализм, а про альтернативную модель капитализма, не такую, как в США. Здесь им стало страшно. Великие США как в 1950 годы без союзников не могли, а тем более сейчас они не могут. В 1970-е годы пришлось к Леониду Ильичу ехать разрядку учинять. Но есть нюанс. В 1970-е годы разрядка, я не уверен, что нужна была СССР, а то, что сейчас разрядка не нужна нам, это факт. Нам нужно посмотреть, как они дальше будут разбираться со своими проблемами.

Соловьев: Хорошая мысль. Вчера на передаче возник вопрос про российский бизнес. А какой бизнес российский? Американский суд распорядился принять от Тинькова почти 450 миллионов долларов в рамках урегулирования налоговых претензий. А почему американский суд?

Евстафьев: Он тоже был гражданином мира.

Соловьев: Этот гражданин мира деньги заработал в России? А 450 миллионов должен заплатить налоговой службе США? А сколько миллионов долларов он заплатил в России? Согласись, логика интересная. Он точно российский бизнесмен? Если он платит налоги там.

Евстафьев: Нет. Я вообще считаю, что российский бизнес – это тот бизнес, который подключен к государственным стратегическим проектам развития. А тот бизнес, который говорит «Крым наш, но не наш, поэтому мы строить мост не будем, дороги строить не будем», он не российский. Образцом для формирования российского бизнеса я считаю советский атомный проект, который был государственным, но вокруг него существовало много артелей, кооперативов. Огромное количество. Это был советский бизнес, они работали на коммерческих основаниях на стратегический проект развития государства. То же самое и сейчас. Подключаешься к государственным проектам развития – российский бизнес, считаешь, что ты 3 рубля сэкономишь, гоняя по офшорам, а потом тебя раздевают. Главный случай с Тиньковым, как американцы его публично выпороли. Его пример – другим наука.

Соловьев: А Вексельберг? А Дерипаска? Про Фридмана мы не спрашиваем, он давно заявил, что он не российский бизнес.

Евстафьев: Он давно об этом заявил, это честно.

Соловьев: Это честная позиция. А кто российский бизнес?

Евстафьев: Это те люди, которые гайки делают для Крымского моста. А те, которые заседают по советам и в блогах пишут, – это не совсем.

Соловьев: Когда они собираются, почему они называются РСПП? Пусть скажут честно, что Союз предпринимателей, вынужденно работающих в России. Или выкачивающие деньги из России. Я не считаю, что они должны быть поражены в правах. Но много вопросов.

Евстафьев: Я согласен. Выходят люди и говорят: «Мы действуем в интересах российского бизнеса». Я здесь согласен. Надо нашему бизнесу объясниться со страной.

Соловьев: Они не привыкли, они считают, что объясниться со страной — это купить ряд журналистов, сформулировать месседж, который должен быть донесен.

Евстафьев: Новые времена.

Полный эфир: