Бороться с коронавирусом надо кнутом, пряники закончились

Кто виноват в том, что мы проигрываем информационную войну с ковидом, сколько ждать смертей от нынешней волны пандемии и откуда берутся новые штаммы вируса, объяснил доктор Александр Мясников в программе Владимира Соловьева «Полный контакт».

Соловьев: Мы тут ругаемся с самого утра на антиваксеров, объясняя, что последствия вакцины, о которых говорят, долгосрочные, когда будут и что будут – все эти разговоры уже достали. Притом многие их тех, кто учит жизни, поставили вакцину на плече еще в советское время.

Мясников: Да, конечно. Во-первых, я присоединяюсь к тем, кто тебя поздравлял.

Соловьев: Спасибо.

Мясников: Каждый раз, когда меня спрашивают, сколько исполняется лет Соловьеву, я говорю, что 50. Ты у меня где-то в таком возрасте, да и я про себя тоже так.

Соловьев: Мне 8-й раз исполняется 50 лет.

Мясников: Что касается ситуации, сегодня надо извлекать уроки. Вы говорите, сейчас волна, и действительно волна смертности. Вы считаете, что если мы сейчас всех поголовно привьем, мы из этой волны выйдем. Не выйдем. Уроки-то какие? Мы же прекрасно знаем.

Соловьев: Не, мы следующую волну…

Мясников: Вот. Так я все к чему говорю, вот те, которые сейчас говорят: «Ах, там локдаун. Ах, одно, ах, другое». Смотрите, что мы говорили два месяца назад. Мы говорили: будет волна, вы сейчас не привьетесь и в следующую волну вы будете умирать, а нас будут запирать, причем по простой причине, не потому, что так уж поможет, но никто не может себе позволить просто смотреть, как люди умирают, надо с этим что-то делать. Пускай, это не так эффективно, но если вы не хотите эффективного средства, вам дают то, что есть. И соответственно к декабрю мы из этой волны выйдем естественным путем, но к марту начнется опять. И к марту надо приготовиться, чтобы быть как Франция. Знаешь, какая там смертность – 0,1%. В Америке 1,7% сегодня. А у нас уже за 3%, хотя начинали мы лучше всех и долго были. А почему?

Соловьев: Потому что сначала был вопрос организации, а теперь вопрос сознательности граждан.

Мясников: Вот и все. И надо понять еще одну вещь. Во-первых, чего ругаться на людей, я считаю, что это наша была ошибка. Я много лет говорил одно и то же, но я как со стеной разговаривал. Это нам что аукается? На ток-шоу приглашали Стерлигова, который говорил, что это исконно русское – не прививаться, каких-то безумных вирусологов, которых надо держать в сумасшедшем доме.

Соловьев: Кто был главным врачом страны на протяжении десятилетий? Малахов+? Слесарь по образованию, ничего не понимающий в медицине.

Мясников: Мы сейчас это расхлебываем, эти годы пассивного отношения и к антиваксерам в том числе. У нас не было санитарно-просветительской работы, как там. А что теперь? Но антиваксеры не были пассивными, они рассказывали, как там у Маши. Когда в школу приносили из всего класса 2-3 человека согласие на прививки детей, куда дальше? Семьи мне звонят и спрашивают: «Вот, что делать, прививаться ли детям в поликлинике? Есть разные мнения». Какие разные мнения? Врач, который отговаривает от прививки, не имеет права быть врачом по определению. Это же понятно. А сколько сейчас у нас людей, которые отговаривают людей от прививок от ковида, видимо, не понимая толком, что происходит, ни в болезнях, ни в прививках, боясь ответственности: «Я разрешу, а мне что будет».

Соловьев: Они в белых халатах.

Мясников: Я повторю еще раз, если врач говорит, что вам не стоит делать прививку, попросить его написать об этом письменную справку. Если он не написал – он невежественный и предатель. Это все равно как в мундире советского офицера агитировать: «Сдайте Москву немцам». За это расстреливали на месте, если ты помнишь, в те времена.

Соловьев: У меня к тебе вопрос такой неприличный, заметь, каждая волна все сильнее, чем предыдущая.

Мясников: А так и будет. Она не более смертоносна по проценту.

Соловьев: В России более смертоносна.

Мясников: Вы поймите простую вещь, если бы она была более смертоносна по причине заболевания – это одна ситуация, но у нас другое. Вот у вас работает отлаженная машина. Она работает и работает. И вот она стала работать с полуторной перегрузкой. Начинаются ошибки, завалы, одно, другое, третье. Чем больше перегрузка, тем больше сбоев, тем больше растет смертность.

Соловьев: Послушай, когда выходят губернаторы и говорят: «Люди добрые, у нас все койки заняты!» Не все же, как в Москве, понимаешь? Все койки заняты!

Мясников: А где ты раньше был? Ты помнишь, я, что 40 тысяч будет, писал еще месяца два или три назад. Я писал: «Давайте сейчас посчитаем, сколько нужно будет коек». Мы посчитали смертность, исходя из того, что 40 тысяч при 2,5%. Я же не один это говорил. Ну хорошо, сейчас мы из этого выйдем. Давайте готовиться к следующей волне. Ведь поймите, что вирус будет мутировать.

Соловьев: А как они могут готовиться? Во-первых, у тебя есть реальный цикл производства, то есть надо построить, надо закупить оборудование, потому что ладно, если у тебя 40 тысяч, но была бы такая смертность, как во Франции.

Мясников: Смертность во Франции начиналась с 10%. Когда у нас был 0,1%, у них было 10%. А в Италии была 14% смертность!

Соловьев: Вот если бы вакцинированы сейчас были, то выросло на 40 тысяч, но нагрузки на больницы такой бы не было.

Мясников: Ну конечно! Мы видим сейчас среднее от 0,1-1,5% в развитых странах. Притом в США 70 тысяч в среднем в день заболевает, но умирает у них меньше 2% и так далее. И то они там плачутся, что вакцинации недостаточно, надо еще, еще.

Соловьев: Они потому что подошли к ревакцинации. Мы же тоже сейчас с этой проблемой столкнемся.

Мясников: Мы с вами никуда не денемся, ревакцинация нужна.

Соловьев: Хватит дурить! Уже надо это вводить принудительным порядком.

Мясников: Для людей с факторами риска, подчеркиваю, именно для людей с факторами риска, пожилых и людей с хроническими заболеваниями вакцинация должна не быть добровольной. Мы должны расписаться в том факте, что мы…

Соловьев: Неправильный подход. Должны быть категории, которые освобождаются от вакцинации по медицинским показаниям. Все остальные должны быть вакцинированы.

Мясников: Или так. Но мы с чего-то должны начинать. Надо с тех, кто умирает в реанимации больше всего, они составляют 90% – их надо. И потом еще, помнишь, я говорил: они наиболее опасны, они являются инкубаторами новых и новых мутаций! Именно человек со сниженным иммунитетом, тяжелыми болезнями, онкологией и так далее, именно в их теле появляются новые мутации. Они не привозятся из-за рубежа, это происходит здесь. Почему внутрибольничные инфекции такие злые? Почему растет смертность в больницах? Потому что, попадая в больницу, ты хватаешь вот эти смертельно опасные вирусы, которые внутри больниц, как в инкубаторах, разводятся.

Соловьев: Вот смотри, я говорю, меня бесит от этого: «Малахова объяснила, как поддержать иммунитет на карантине народными способами. Телеведущая дает нетрадиционный метод – чай! Китай победил в основном чаем. В основном смогли справиться с инфекцией благодаря народным средствам». Идиоты! Они сделали 2,2 миллиарда прививок!

Мясников: Не в этом дело. Вы хотите этим людям что-то объяснить? Время объяснений закончилось. Объяснять надо было на протяжении десятков лет. Когда мы не объясняли, антиваксеры объясняли. Мы теперь пожинаем результат отсутствия санитарно-просветительской работы. Ты помнишь, когда я в 2018 году пошел в Госдуму…

Соловьев: А помнишь, сколько нам с тобой прилетело критики за то, о чем мы говорим: «Зачем так? Не совсем линию партии вы ведете».

Мясников: Да.

Соловьев: «Да ну прекратите, чего вы там».

Мясников: А я один раз, еще до ковида, это был 2018 год или 2017, пошел в Госдуму к одному из лидеров и сказал: «Давайте введем обязательную вакцинацию для детей, потому что она хоть написана. Давайте настаивать, давайте бороться с этим». Знаешь, что мне ответили: «Мы не в том положении, чтобы принимать непопулярные решения». Кроме мата у меня не было других мыслей. Это было тогда. Ну вот вы сейчас это расхлебываете. А теперь надо просто понять, подвести черту. Все, что мы могли, 30% мы выжали. Больше мы не выжмем, хоть машины дари, хоть локдауны делай, этого ничего не будет. Поэтому надо либо принять решение непопулярное, либо уже тогда не плакать. Тогда смотрите, вот 40 тысяч волна, значит, такую жатву будет собирать с нас, столько смертей, считайте. Вперед очень легко просчитать. Сейчас 40, следующая волна будет 50…

Соловьев: Мы недавно до 100 тысяч не добирались, у нас количество смертей было ниже, чем во Франции, в Америке, недавно это было. Сейчас как ломануло – это же кошмар!

Мясников: Еще раз говорю: что ты можешь сделать? Вот все открыто, приходите, делайте. Я не хочу, я уже в этой ненависти антиваксерской, от тупости я устал. Реально руки хочется опустить.

Соловьев: Люди не понимают, что если они переболели, это их не спасает.

Мясников: Некоторые врачи не понимают, что в вакцине нет вируса. Мне врачи уже говорят: «А вот это, наверное, после прививки». Я говорю: «Как вы это понимаете?» И вдруг в разговоре я понимаю, что они думают, что это как от полиомиелита вакцина, где живой вирус, он может заразить. Они не понимают, что ни в одной из этих вакцин нету вируса ни убитого, ни живого, никакого! Куда дальше вообще ехать? Ну хорошо, надо либо расписаться в бессилии, что мы сейчас и делаем, вводя эти каникулы и так далее. Это роспись в бессилии. В переводе на русский язык все эти указы говорят: «Мы не смогли ничего сделать. Мы захлебываемся. Мы разоряемся. Мы видим, какая у нас убыль населения, у нас гибнет медицина. Потому что мы не можем заставить принять эффективное средство, мы делаем вот это, чтобы хоть как-то остановить». Это все равно что носовым платком вычерпывать озеро какое-то, пытаясь его осушить. Да, понятно, что эффективность 0, ну а что делать? Можно петь песни, ничего не делать.

Соловьев: Ты слышал, например, о таком: «Чага помогает не только в профилактике, но и в лечении COVID-19. Об этом «Газете.Ru» сообщила врач-диетолог Елена Соломатина». Интересно, а в красной зоне сколько отработала Елена Соломатина и какому количеству больных она чагу прикладывала? В рот так засовывала чагу. Чага не позволяет развиваться цитокиновому шторму.

Мясников: Есть еще один момент. Противовирусных лекарств, реально работающих, сегодня нет. Нет лекарства, допустим, человек болеет пневмококком, мы даем антибиотик, и он его убивает – у нас нет такого лекарства. Есть лекарства, сокращающие время болезни, это голубая вода, и когда оно еще будет, неясно. Ясно, что его не будет ни в этом году, ни в следующем. От СПИДа вот 40 лет не могут антивирусное реальное лекарство придумать, обрывающее его. Этого у нас нет, и не надейтесь. Поэтому какое лечение вы ждете?

Проблема-то в чем? Когда у вас просто ОРЗ ковидное, то лекарство не помогает. Хоть чага, хоть чай, просто ждите время, болезнь проходит сама. А если тяжелая болезнь, если воспаление легких серьезное с дыхательной недостаточностью – там, конечно, очень дорогостоящие лекарства и так далее. Хотя там тоже надо наводить порядок, потому что, я вот смотрю по выпискам, лепят все подряд. Все, что есть, то и лепят. Сегодня мы применяем разжижающие кровь препараты. Но сегодня показаны работы, и много, и официальные рекомендации американские: не надо принимать кроворазжижающие препараты, если вы переболели ковидом, выписались. Во-первых, не надо принимать их, если вы лечитесь дома, если у вас ОРЗ, не тяжелая пневмония, а если у вас даже была тяжелая пневмония, вы принимали эти препараты, по выписке их продолжать не надо, если у вас нет к тому показаний. Мы говорим о том, что не надо принимать те же гормоны на дому. Но когда мы смотрим, что дают на дому, это говорит о том, что люди не очень понимают ситуацию и в панике принимают все подряд. Сколько мы говорим не принимать антибиотики прививочно – ну что ты, по два антибиотика за милую душу, чуть чихнул – антибиотики. Почему?

Соловьев: Да мне стыдно сказать, я сам такой. Сколько ты говорил, но все равно психологически как-то проще. Думаешь: «Да сожру весь спектр – станет легче».

Мясников: У меня жена такая. Столько лет. И я, главное, ей что-то говорю, она «Да-да». «Стало лучше?» «Да». «Ну вот видишь, прошло само». «Да я тебе не говорила, я уже третий день антибиотики пью». Ну что я могу сделать?

Соловьев: Психологически.

Мясников: Да. Так что я еще раз говорю: сейчас все пойдет своим чередом. К декабрю все это схлынет, но к марту надо быть готовыми, к марту нам надо добиться, чтобы все пожилые и в группе риска были привиты на 70-80%. А добиться можно только кнутом, пряники закончились. Все эти раздачи машин вакцинированным – хватит с пряниками. Надо кнут и кнут жесткий. А мы с тобой изначально говорили, что значит добровольно? Теперь уже не те шутки. Я еще раз подчеркну, это уже не ваше личное дело. Тяжело болея, вы загружаете реанимацию, раз, и, тяжело болея, вы разводите новые штаммы вирусов. Никто меня не слышит. Их не привозят из Британии, из ЮАР или откуда-то – новые штаммы зарождаются в телах иммунно-некомпетентных людей, тяжело болеющих. Я вам приводил примеры, как сотни мутаций, которые бы в норме заняли десятки лет, они буквально за два-три месяца в теле одного больного с онкологией или СПИДом происходят. И это распространяется потом по больнице, через врачей, поджигается и начинает пылать. Так что во всем мире уже третья вакцинация для лиц с тяжелым поражением иммунной системы, с ревматологическими заболеваниями и тому подобным является обязательной. Сегодня это входит в стандарт.

Вообще смешно, да? Поставили полицейского на краю пропасти. Он говорит: «Отойдите от края, отойдите. Не напирайте! Не напирайте!» А они бегут в пропасть и прыгают. «Стойте! Что вы делаете? Это же глупо, вы разобьетесь!» «Отойди отсюда!» Со стороны смотришь, я даже не знаю, что говорить. Руки опускаются.

Соловьев: Главное, все такие еще уверенные в себе. Что меня всегда в них восхищает, это абсолютная безаппеляционность.

Мясников: В этом и трудность борьбы с ними. Им не надо доказывать. Они говорят: «Рога вырастут, все».

Соловьев: «Что вы знаете? Вы знаете, что с вами будет через 5 лет? Что вы знаете об этом?»

Мясников: Да. Особенно смешно, человеку 80 лет, с онкологией, знать, что с ним будет через 5 лет, если он привьется. Ты переживи эту зиму, а потом будем разговаривать. И столько ненависти хватаешь, столько пишут. Абсолютно не понимают. Я на предыдущем этапе сказал, что люди не понимают. Помнишь, я сказал: запретить употреблять слова цитокиновый шторм, клеточный иммунитет. Люди их не понимают. Они говорят, не понимая, что это такое. Они смотрят википедию, решают, что они понимают, и дальше начинается этот бред, словоблудие. Ну давай какими-нибудь математическими терминами оперировать, биномом Ньютона, который оказался совершенно несложной вещью, хотя в математике у меня тройка всегда была, и так далее. Не профессионалы и, кстати, журналисты тоже оперируют такими словами, такой статистикой. Статистика будет пересмотрена потом. Но есть какие-то задачи конкретные. У нас была вчера задача вакцинировать – не справились. Сегодня кушаем это. Следующая теперь.

Соловьев: У меня простой вопрос: почему в Китае настолько жизнь вернулась к нормальности? Почему? Почему все те, которые говорят, надо брать пример с Китая, смотрите, не хотят брать пример с того, как Китай организовал вопрос вакцинации? Они что, кого-нибудь спрашивали? Когда надо было, они жесточайшим образом чуть ли не двери заваривали.

Мясников: У меня вопрос: а в СССР кого-то спрашивали? В СССР хоть кого-то спрашивали? Никого не спрашивали. И вопросов таких просто не было. Нет, были Лыковы, которые… Лыковых, если посмотреть, тоже убил коронавирус, вот те самые отшельники. Эти два молодых парня, которые никогда не видели людей, встретили геологов, одна из которых чихала, у нее был ОРЗ. Мы знаем, что 30% всех ОРЗ вызывается коронавирусами человеческими. Не вот этим новым, а их 4 разновидности. 30%, что их убил коронавирус. У них не было сопротивляемости к элементарному.

Соловьев: Конечно. Так же как что убивало индейцев задолго до пуль британцев? Чохи британцев, их болезни европейские.

Мясников: Наше вот это средневековье выходит. Я очень надеюсь, что мы к следующей волне примем правильное решение. Эти потери идут, и они на совести того, что мы не сделали в августе.

Соловьев: 230 тысяч уже умерших? К этому идет.

Мясников: Ну ты посчитай. Сейчас конец октября, весь ноябрь, по тысяче в день умирать будут, умножь на 30-35 дней, значит, еще 30 тысяч потери будут. И ты ничего не сделаешь, 30 тысяч умрет до следующей волны. Потому что мы не сделали это летом.

Соловьев: Это потеря в год от дорожно-транспортных происшествий. Это город.

Мясников: Сейчас к следующей волне не вакцинируются, к марту, значит, будем дальше так считать. Цинично? Ну а что еще надо сказать? Еще раз говорю: умрет 30 тысяч в эту волну. И уже ничего не сделать, потому что единственное, чем можно справиться – это вакцинами. Все эти локдауны и так далее могут только размазать эти смерти по времени, растянуть. Но смерть свою жатву соберет.

В твой день рождения мы опять об этом.

Соловьев: Я в очередной раз не могу день рождения нормально отметить. Я не могу собрать друзей, я не могу никого пригласить, потому что не дай бог кто заболеет. Я очень любил отмечать день рождения, люди приходили, вся семья, а я сейчас не могу.

Мясников: Надо знать, кого приглашать – только с третьими дозами, вакцинированных и так далее. Нет, жизнь остановить нельзя, жить надо, как живешь. Как говорят: делай, что должен и будь, что будет. И вакцинированные могут болеть. Да, конечно, могут, и умирать они могут, вакцина – не эликсир бессмертия. Ну и что? Давайте не будем пристегиваться в машинах. Полицейские пусть не носят бронежилеты. Давайте мы на мотоциклах будем ездить без каски. Это все не абсолют. Абсолюта нет. Ни одной вакцины нет на 100% безопасной.

Полный эфир: