Ядерные угрозы в адрес России и символы нацизма в современной Германии

О значении факельного шествия в Берлине, скандальном выступлении министра обороны ФРГ, нацистских лозунгах «Зеленых» и о неоднозначном немецком символизме рассказал Александр Сосновский в программе Владимира Соловьева «Полный контакт».

Сосновский: Знаешь, кто хорошо знает Германию, тот знает значение символов, не символизм, а именно значение символов в жизни немцев. Они этому уделяют очень большое внимание. Это часть их менталитета, часть немецкой души. Некоторое время тому назад я очень спорил с редакторами Соловьев LIVE, которые мне задавали вопрос, что там в этом видео, где немецкие солдаты с факелами у Рейхстага маршируют и как бы чествуют тех, кто вернулся после своей миссии из Кабула? Я тогда был категорически против, я говорил: «Ребята, нельзя это представлять как нацистские символы, которые используются в сегодняшней Германии».

Соловьев: Заметь, мы тебя послушали.

Сосновский: Да, да. Должен сказать, что действительно меня послушали. Я с ребятами разговаривал, я пытался их убедить – они действительно меня послушали. А теперь я думаю, а прав ли я был, когда я настаивал на том, что это видео лучше было не ставить и таким образом не комментировать? Потому что эти символы вдруг начинают проявляться, вот эти факелы начинают в Германии гореть в совершенно других местах. И вот это горение факелов, эти марши (в переносном смысле) сейчас начинают заполнять Германию, и это, конечно, заставляет вздрагивать. Ну, конечно же, это выступление Аннегрет Крамп-Карренбауэр, которое пока еще не закончилось, но они получили вчера пощечину, когда вызвали военного атташе немецкого в Министерство Обороны и сделали ему серьезное, я так понимаю, внушение. В Германии тоже ее высказывание о том, что Россию можно усмирить как военным путем, так и с использованием ядерного оружия, вызвало, я бы не сказал, что большие споры, но резкие ответы.

Соловьев: Можно, я на секунду тебе покажу, как на эту тему отреагировали российские соцсети после того, как Сергей Викторович Лавров поставил Крамп-как-ее на место. Народ решил, что Крамп-как-ее-там Карренбауэр-бум-бум-бум.

Сосновский: Ну я тебе говорил уже, что, в общем-то, нам всем повезло, что это была Аннегрет Крамп-Карренбауэр, а не Сабина Лойтхойссер-Шнарренбергер, потому что ее и произносить тяжелее, и она была бы еще жестче, чем Аннегрет Крамп-Карренбауэр.

Соловьев: А когда она была маленькой девочкой, как ее вызывали к доске? «К доске идет Сабина…» – когда заканчивают, уже заканчивается урок.

Сосновский: Нет, это у нее уже фамилия двойная после связи брачной со своим супругом. Но знаешь, когда я приехал в Германию, надо было естественно язык свой каким-то образом освежать, и самое тяжелое слово, которое приходилось изучать, сейчас оно кажется таким простым – это «гастрит». «Гастрит» по-немецки звучит так: Magenschleimhautentzündung. Если ты сможешь это произнести…

Соловьев: Нет, не смогу, гастрит мне не вылечить. Но у меня, к счастью, его пока нет.

Сосновский: Ну и слава богу. Ладно, возвращаясь к этим всем делам, смотри, выступление Аннегрет Крамп-Карренбауэр, конечно же, не случайно. Понятно, что она готовит себя к какой-то очередной работе. Не думаю, что она займет место Столтенберга, хотя такие разговоры ведутся, но я не исключаю, что она попадет в другие структуры, в которых будет продолжать эту же самую линию, эту же самую работу.

Это идея даже не реваншизма, с реваншизмом это не имеет ничего общего. Реваншизм, в моем понимании, это то, что было связано со Штраусом. Франц Йозеф Штраус – был такой знаменитый политик, который возглавлял ХСС – Христианский Союз в Баварии, был фактически лидером Баварии. Вот реваншизм – это Штраус, вот сравнивали. Это было совершенно другое. Я очень хорошо знаю историю Штрауса и его семьи и могу сказать, конечно же, он был не большим любителем России, тогда Советского Союза. Но я не могу представить себе, чтобы Штраус при всем своем желании вернуть Германии ее величие (не воевать с Россией, Советским Союзом, а вернуть Германии ее величие), чтобы он в страшном сне заявил о том, что мы можем бомбить Россию.

Аннегрет Крамп-Карренбауэр из другого поколения. Это хорошо, конечно, что новое поколение, но, к сожалению, то поколение, которое приходит сегодня в Германии к власти, делает такие заявления. Буквально сегодня пройдет заседание Бундестага, на котором будут распределяться места, где и кто будет сидеть, определяться географическое местоположение фракций.

Так вот, те люди, которые сегодня приходят, они о прошлом имеют очень посредственное знание. Все, что они знают, это то, что им когда-то преподавали в школе, может быть. Большая часть из них уже оторваны от своих отцов, они привязаны больше к дедам, которых уже практически нет, не осталось, они умерли все. Отцы их в общем-то не воевали, поэтому сказать, что родители им рассказывали, что такое настоящая война – нет. Конечно же, они говорили о нацизме, о Третьем рейхе. Вопрос о денацификации Германии, конечно же, стоял на повестке дня. Но в этом вопросе о денацификации Германии как бы не существовало Советского Союза.

Вот в чем вся проблема сегодняшняя – они сами себя денацифицировали. Но истоки Второй Мировой войны и то, как это было построено и как это было сделано, – они это от себя отодвигали то ли в силу того, что ученые так готовили все это, то ли в силу того, что хотелось, как человек всегда пытается, отодвинуть от себя неприятное. Да, свою вину перед еврейским народом, холокост они признают, да, денацификацию пытались они проводить, да, они строят различные памятники, они разговаривают с Польшей, они все это делают, это нормально, но я совершенно не могу себе представить и не понимаю, как они рассказывают о Второй Мировой войне.

Соловьев: А чего ты не понимаешь? Смотри, в 2001 году, как нам заявила Ангела Меркель, она сразу поняла, что с Путиным ей не по дороге, потому что Путин не хотел принять европейские ценности, считал распад Советского Союза страшной геополитической катастрофой, а для нее объединение Германии было главной радостью. В этой фразе Меркель звучит полное непонимание, что российский народ после 1991 года стал самым разделенным народом в мире. Но она почему-то считает, что объединение Германии – это здорово, а разделение России – это просто восторг. И она не понимает, почему Путин не радуется разделенности русского народа. Вот тебе итоги войны.

Сосновский: У меня есть твердое убеждение, что все те, кто конвертируются из одной религии в другую, они являются самыми такими агрессивными представителями своей новой религии.

Соловьев: Ну да, болезнь неофитов.

Сосновский: Совершенно верно, так и есть. Она начинает доказывать, что она святее Папы Римского и что она, несмотря на ее прошлое комсомольское и настоящее в определенном смысле, несмотря на ее карьеру, несмотря на ее типичные манеры человека, который воспитывался в социалистическом обществе, типичное умение общаться со своим персоналом, ну в общем не узнать в ней бывшего советского человека, бывшего представителя ГДР невозможно. Точно также в каждом из нас живет то, в чем мы выросли. Я могу сколько угодно все менять, но где бы я не появился… Ну, понятно, у меня не чистый немецкий язык, я говорю с акцентом, я говорю с ошибками, но даже те наши, которые появляются, которые заканчивали МГИМО и приходят сюда – я моментально вычисляю любого нашего, как бы он хорошо не владел языком и как бы он не красился под немца. И точно также делают это немцы. Поэтому вот эта попытка перекраситься – она ни к чему хорошему не приводит, а приводит только к тому, что мы перестаем верить тем людям, которых на протяжении 16 лет мы в общем-то считали правыми. Ну да, были проблемы с Меркель.

Соловьев: Показать это видео, которое мы тогда не хотели показывать, чтобы люди понимали, о чем идет речь? Эта церемония с XIX века, да?

Сосновский: Ну да, считается, что это старинная церемония. Но, понимаешь, она ничем не отличается от тех факельных шествий, которые мы видели в нацистской Германии. Отличается тем, что проводится в современной объединенной Германии, отличается тем, что это не солдаты Вермахта, а солдаты Бундесвера, отличается поводом, отличается другим текстом гимна немецкого. В общем все немного отличается, но внешний вид, вот этот символ, это пристрастие к тому, что было, оно, конечно, поражает. И в свете высказываний А. К.-К. это ужасно. Да, надо было показать это видео, потому что оно, оказывается, все-таки имеет это отношение, к сожалению, к прошлому. Ну как не поставить рядом это факельное шествие и Аннегрет Крамп-Карренбауэр, которая говорит: «Давайте мы при необходимости кинем ядерную бомбочку на Россию». Это ужасно. Я вчера показывал в стриме учебный фильм о Бундесвере. Просто иллюстрация, как Бундесвер воспитывает своих будущих солдат и будущих офицеров.

Соловьев: Что-то у меня руки невольно к оружию тянутся.

Сосновский: Я когда смотрел вот этот учебный фильм, при всей моей толерантности, при всем том, что я понимаю, что это учебный фильм, но у меня было ужасно тяжелое чувство. Когда видишь немецкий танк с этими крестами немножко, конечно, измененными, который едет где-то в лесу, у меня сразу эти параллели с горящими хатами, с войной, со всеми этими делами. В свете факельного шествия и в свете выступления А. К.-К. тяжело по-другому это воспринимать. Вот этот символ такой вот мощной Германии, который потихонечку возвращается в обиход. Да, я знаю, как ты относишься к немецкому языку, но когда ты слышишь вот эту речь и там «Feuer, Feuer!» Они там бегут…

Вот это стремление к символам, оно касается ведь не только людей, которые находятся наверху, оно касается и той самой части красивого немецкого общества, которое зовет нас всех сегодня в «зеленое» будущее. Есть движение «зеленых» не Греты Тунберг, а немецкое движение, которое с Гретой Тунберг имеет очень близкие отношения, они фактически проводят ее политику в Германии. Называется оно «Мир будущего». И вот они вдруг стали выходить на свои собрания. В пятницу у них было такое собрание-демонстрация. Они вышли на собрание с лозунгом, который звучит так: «Кто нас предал?» И дальше ответ: «Социал-демократы!» Ты знаешь, чей это лозунг? Это лозунг, который использовался в Германии начиная с Веймарской республики и был фактически использован нацистами начиная с 1933-1934 года. В 1932 году до прихода к власти Гитлера уже этот лозунг вовсю использовали. В Веймарской республике появился этот лозунг, его отцом был Карл Либкнехт, который тогда привел к разделению социал-демократов на несколько партий. То есть левые это начинали. А потом оно постепенно из Веймарской республики перекочевало в обиход и стало символом нацизма, нацистским лозунгом. Есть часть нацистских лозунгов, один из которых ты упоминал, «Германия превыше всего» или «Порядок должен быть» и прочие. Вот один из лозунгов, который не очень известен нам, но очень хорошо известен немцам, это «Кто нас предал? Социал-демократы!» И вот партия «зеленых», которая поддерживает это движение «Мир будущего», позволяет им использовать подобные лозунги.

И сегодня уже в прессе они пишут: «А возможно, мы придем к тому, что ведомство по защите Конституции (это контрразведка Германии) должно будет взять под наблюдение это движение». Это значит, что то, о чем мы говорили в том числе на Соловьев LIVE, у тебя на «Вечерах…» – это начинает сбываться. Эти либеральные движения, которые выходят с такими зелеными красками и красивыми лозунгами на улицы, они постепенно начинают превращаться в агрессивные националистические, в определенном смысле даже нацистские собрания. Им от слов до погромов всего один шаг. Это тоже часть такого махрового национализма. Мы говорили сейчас про Аннегрет Крамп-Карренбауэр – это высшие политические круги. А те, о ком я сейчас рассказывал, – это молодежь, это 14-18-летние девочки и мальчики, которые с этими лозунгами выходят на улицы. Может быть, они не знают, что это из времени нацистов, но им на это наплевать, они используют этот лозунг.

Соловьев: Да прекрасно они знают, что это из времени нацистов, им, я думаю, все объяснили. Слушай, а то, как Сергей Викторович поставил на место А. К.-К., заметили в Германии?

Сосновский: Да еще как, ну что ты, еще как. Практически все это заметили и отметили, что, наверное, это впервые за долгие годы, когда реакция России последовала незамедлительно, очень быстро и жестко. Вызов военного атташе – я даже не помню, когда в последний раз такое было, – которому вручают ноту о недопустимости подобных высказываний. Нет, конечно же, все это было замечено.

Хочу еще рассказать о том, что сегодня будет в Бундестаге. Сегодня в Бундестаге будет самое важное – они будут делить места, кто и где будет сидеть. Бундестаг – это такой амфитеатр, который начинается внизу у трибуны, такая перевернутая пирамида, которая своим острием упирается в трибуну, на которой выступают представители различных партий. Вот эти первые места у трибуны называются вип-ложей. Эти места распределяется между теми, кто больше получил голосов. Больше всего получат социал-демократы, несколько мест, потом получат христианские демократы, что-то получат «зеленые». Одно место, скорее всего, получит партия «Альтернатива для Германии». И вот в этом делении мест есть такая извращенная логика, которая просто поражает. В тот момент, когда Германия находится на переломе, никто еще не знает, как что будет двигаться, они делят вип-ложу между собой. Они делят вип-ложу, в которой распределяют места, кто же сядет поближе к трибуне, то есть кого будет видно. Смысл-то в том, кого будет видно на экранах телевизоров, когда будут показывать заседание Бундестага. Для них это важно. Это тоже символ сегодняшней Германии.

Я очень хорошо помню, как много лет назад был такой политик, Мёллеманн. Он потом погиб, я про него рассказывал. Он бывший десантник, прыгал с парашютом и разбился. И он занял такую позицию, которую партия от него не приняла, его исключили из фракции. И вот сделали Бундестаг, весь этот амфитеатр, сидят люди, а ему поставили отдельное место, такая Голгофа какая-то. И вот он сидит абсолютно отдельно, одинокий, не во фракции, ни с кем. Не хочу сказать, менталитет немецкий, но что-то в этом есть такое гаденькое, действительно есть что-то такое гаденькое, что очень сильно меня задевает.

Так что вот сегодня распределят места, и завтра, а может быть, сегодня вечером мы уже увидим, кто сидит в этой вип-ложе, кто за что отвечает и кто чем занимается.

Соловьев: А скажи мне, чем закончилась эта история про нарушения на выборах в Берлине?

Сосновский: Она еще не закончилась, она продолжается и, возможно, будет еще продолжена. Ведется самое натуральное следствие, ведутся разборки, в том числе избирательный комитет продолжает вести разборки. Не исключено, что по итогам этих разборок будут внесены какие-то изменения. Почти наверняка выборы будут считаться состоявшимися, но произведут какие-то изменения, может, у кого-то заберут пару мест. Я сомневаюсь, что кто-то будет за это наказан, скорее всего все это закончится так. Скажут, что русские виноваты.

Соловьев: Ну, как обычно.

Полный эфир: