Рыбные войны вследствие брексита: история объясняет, почему Франция и Великобритания так недовольны доступом к морю

Спор между Великобританией и Францией о рыболовных акваториях обострился едва возникнув. В четверг, 28 октября, французские власти задержали британский траулер, а Великобритания немедленно вызвала французского посла для об’яснений.

Более широкий вопрос здесь — лицензии, которые теперь требуются в соответствии с новыми договоренностями о брексите. Французские рыбаки жалуются, что многие их заявки на получение этих лицензий британцами были отклонены, особенно официальными лицами в Джерси. Французское правительство пригрозило измордовать британские рыболовные компании бюрократически придирками, а возможно, и запретить британским рыболовным судам заходить во французские порты и даже отключить электроснабжение Нормандских островов. В свою очередь, британское правительство пригрозило ответными мерами. Оно приыело корабли Королевского флота в боевую готовность на случай, если французские рыбаки попытаются заблокировать эти острова. Обсуждения решения проблемы, похоже, ни к чему не привели.

Эти события последовали за более ранними протестами и противостоянием во время переговоров по брекситу, но вообще-то они имеют куда более длительную историю. Наиболее очевидное сравнение может быть проведено с «тресковыми войнами» 1950-х и 1970-х годов, когда роль Британии была противоположна нынешней. Тогда Исландия разорвала предыдущее соглашение с Великобританией и выдворила британских рыбаков из исландских территориальных вод.

Однако конфликты из-за рыбной ловли возникли ещё много раньше. История споров по поводу территориальных вод и доступа к морским ресурсам может помочь нам понять, почему эти проблемы остаются знаковыми для современной национальной идентичности — и почему два правительства отреагировали столь драматично.

Например, в начале 1600-х годов Голландская республика располагала самым большим рыболовным флотом в Европе. Один шотландский юрист, Уильям Велвод, писал, что чрезмерный вылов ими рыбы в Северном море угрожает морским запасам этого района. Но интересы британских правителей были куда больше экономическими, нежели экологическими. Они хотели принять участие в боевых действиях и бросить вызов голландскому господству. Первый монарх из династии Стюартов, правивший всеми британскими королевствами, Яков VI (Шотландия) и I (Англии, Уэльс и Ирландия), и его сын Карл I пытались ввести новые лицензии и налоги на голландские рыболовные суда, но усилия Королевского флота — в то время недостаточно финансируемого, плохо оснащенногт и неэффективного — по обеспечению соблюдения этой политики граничили с фарсом. Более крутые голландские корабли буквально кружили вокруг своих британских преследователей.

«Закрытое море»

Позже в том же веке британцы и голландцы вели три войны за торговое и морское превосходство. Такая политика в отношении рыболовства была частью более широкого спора о морском суверенитете. Эта дискуссия стала основой современного международного права.

Спор начался с голландского юриста и дипломата Хуго Гроциуса, который написал, что никто не может контролировать море или мешать другим заниматься рыбной ловлей и торговлей. Книга Гроция «Mare Liberum» (свободное море) была нацелена на португальскую империю, которая пыталась помешать голландцам торговать в Индийском океане.

Однако его идеи не разделяли и в Британии. Настропаленный монархами из Стюартов, Велвод и другие писатели, в первую очередь адвокат и член парламента Джон Селден, выступили перед Гроцием в защиту территориальных вод Британии. Влиятельная книга Селдена Mare Clausum (закрытое море) бросила вызов Гроцию и привлекла исторические примеры, чтобы показать, почему государства имеют право требовать части моря. Селден апеллировал к римлянам и грекам, упомянул современные государства, такие как Венеция, и изучил средневековую историю Англии в поисках подходящих, но часто сомнительных прецедентов, в том числе саксонского короля Альфреда. Селден уделял много внимания судостроительной программе Альфреда, записанной в различных саксонских хрониках, но эти сведения, скорее всего, были преувеличены. Морская деятельность Альфреда была гораздо менее успешной, чем считали сочувствующие ему хроникеры.

Тем не менее, даже популярная культура занялась переписыванием истории, чтобы оправдать британские претензии на море. Знаменитая песня «Rule, Britannia!», Которая теперь повторяется каждый год в последнюю ночь Променада, была написана в XVIII веке как часть придворной маски, изображавшей Альфреда (опять же, довольно сомнительно) как морского героя Великобритании на пути к ее морской судьбе.

Конечно, этими идеями легко манипулировать для целей realpolitik. Когда голландцы, в свою очередь, попытались запретить британцам торговать в Индийском океане, британские переговорщики процитировали письмо Гроция в адрес своих голландских коллег (одним из которых, по иронии судьбы, был сам Гроций). Гроций также в некоторой степени изменил свое мнение об открытости, моря когда после изгнания из Нидерландов вынужден был служить королю Швеции, ещё одному монарху с твердыми взглядами на морской суверенитет.

Открытие

К XVIII веку эти споры привели к общему соглашению о территориальных водах в Европе («трехмильный предел», основанный на дальности выстрела из пушки), вместе с общим признанием того, что в противном случае море должно быть открытым.

На протяжении XVIII и XIX веков, когда Британская империя расширялась и агрессивно искала новые рынки, британское правительство поддерживало идею свободного моря. Хотя британские правители не отказались от идеи территориальных вод, те, кто препятствовали британской торговле, часто из-за претензий на свой собственный морской суверенитет, назывались «пиратами» и часто уничтожались.

Эти опасения вновь возникли в ХХ веке, как в результате разработки оружия с дальностью действия более трех миль, так и в связи с возрастающим значением доступа к подводной нефти и другим природным ресурсам. Некоторые страны заявляли, что территориальные воды простираются на 200 миль от берега моря, и хотя Конвенция Организации Объединенных Наций по морскому праву 1982 года была направлена ​​на решение некоторых из этих проблем (и на неё частично повлияли тресковые войны), несколько стран, включая Соединенные Штаты, так никогда официально его и не ратифицировали.

Если нынешний спор о рыболовстве в некоторой степени пересматривает эти предыдущие аргументы, есть еще одно важное отличие. В XVIII-XIX веках рыболовство было жизненно важным для Британии с экономической точки зрения. Но к 2019 году этот сектор ее национальной экономики сократился до 0,02%. Это также зависит от сотрудничества с ЕС, ибо почти половина годового улова Великобритании экспортируется туда.

Поэтому бескомпромиссная позиция как британского, так и французского правительств в этом споре может показаться чрезмерной. Однако он отражает сохраняющийся символический статус как рыболовства, так и морского суверенитета — статус, который неоднократно обсуждался, по крайней мере, с XVII века.