Россия не стала играть в климатические игры

Как либералы отреагировали на то, что наша страна не принимала участия в саммите в Глазго, чем там занимался Зеленский, и для чего насаждается климатическая повестка, объяснил Дмитрий Евстафьев в программе Владимира Соловьёва «Полный контакт».

Евстафьев: Я сегодня с утра краем глаза посмотрел реакцию на Глазго нашего либерального сообщества. Это потрясающе! Им не нужно мешать говорить то, что они думают. Это очень забавные люди, у которых когнитивная связь между первым шагом мысли и вторым разорвана. Какой главный либеральный мейнстрим на утро? «Мы плохо сделали, что туда не поехали, – а дальше следите за рукой, – Если бы мы поехали и что-то сказали, неважно, что, все объединились бы только против Китая. А так они объединились против Китая и России, и нам будет плохо, потому что мы выпали из цивилизованного мира». Вы зацените масштаб мысли. Это капелька, в которой фокусируется весь современный либерализм, начиная от того, что не важно, что ты говоришь, важно, в какой компании ты говоришь, в тени каких людей ты встал.

А второе – нужно быть хотя бы чучелом в компании цивилизованного мира. Самое страшное – оказаться в одной компании с Китаем, это нехорошо. Дальше можно не объяснять ничего. По поводу климатической повестки, совершенно очевидно, что это идеологический инструмент, который используется для политического структурирования мира и борьбы с теми странами, которые не играют в игры Байдена по поводу климатической повестки. Обращу внимание, старик был не плох, сам стоял, сам говорил. Правда, ерунду говорил. Дед сам говорил, сам лозунги произнес, сам с броневика слез! Сам! Поддержу Евгения Яновича, что Зеленского заметили. Он единственный, кто правильно понял суть этого саммита: нужно, чтобы тебя заметили. Вот его заметили, заметили все. А кто и что говорил, совершенно неважно, ещё более неважно, будут ли они выполнять то, о чём они договорились, притом что выполнить всё то, о чём говорили, невозможно.

Соловьёв: Как вы думаете, что говорил Байден Зеленскому, который держался за пуговицу.

Евстафьев: Это тоже неважно, важен взгляд.

Соловьёв: Я думаю, что важно. Байден смотрел на него, потом сказал: «Петр, а ты неплохо выглядишь». И Зеленский понял, что Байден искренне считает, что перед ним Порошенко.

Евстафьев: А взгляд у Зеленского какой!

Соловьёв: Обожание.

Евстафьев: Зеленский в этой мизансцене готов быть хоть Тимошенко, кем угодно. Это видеть нужно.

Евстафьев: Больше ничего не нужно было делать, только постоять. А это прямо говорит о том, зачем будут использовать эту климатическую повестку. Я считаю, что то, что мы в это не ввязались, – это одно из самых удачных наших внешнеполитических действий со времён начала операции в Сирии. Потому что у нас колоссальные экологические проблемы. Эти проблемы лежат в сфере управления экологическими ситуациями, нашей природоохранной деятельности. Прежде всего нам нужно уйти от западных моделей природоохранной деятельности. Помните, мы обсуждали, где у нас может быть ещё один новый инвестиционный вспомогательный цикл? Это энергосбережение. Нам нужно совершить рывок в энергосбережении. Напомню людям моего поколения: о том, что у нас проблема с энергоемкостью, ещё на 27 съезде говорил академик Абалкин.

Соловьёв: Уходя, гасите свет – это энергосбережение?

Евстафьев: Равно как и экономика должна быть экономной. И мы 40 лет стоим пред этой проблемой. Так давайте её решать. Я тут книжку купил не то чтобы новую. Я посмотрел на наших левых, как вы говорите, коммунистов. Я купил книжку Энгельса «Анти-Дюринг». Я её, естественно, читал. Я решил её перечитать. А что я должен был купить? Книгу «Охота на лося в осенних условиях»? Нет, для этого у нас есть другие люди.

Соловьёв: Кстати, вы знаете последние новости от лося?

Евстафьев: Он признал. Это была самооборона.

Соловьёв: Да.

Евстафьев: Сразу было понятно: не тот человек Рашкин, чтобы просто так лося грохнуть.

Соловьёв: Он защищался, как мог.

Евстафьев: Да. Почему я купил «Анти-Дюринг»? Потому что над нынешними левыми можно только хохотать. И всё было бы так смешно, если бы не было так грустно. Именно на левом фланге у нас возникает колоссальный идеологический вакуум, в который заползают наши замечательные друзья с Запада. Они ни разу не левые, они троцкисты. Троцкизм – это абсолютная ситуативность, оппортунизм. Сегодня с правыми, завтра с левыми, с фашистами, может быть, – это суть современной неотроцкистской повестки.

Соловьёв: Политические проститутки в неразборчивых политических связях.

Евстафьев: Вы знаете, я Ленина терпеть не могу, но сколько же раз он оказывался прав. Это же правда. Это квинтэссенция ситуативности. Мне интересно, люди, которые пишут разного рода вещи Байдену, они не помнят, что они писали полгода назад? Я думаю, нет. А это и не имеет никакого значения. Троцкизм – это идеологическая система, которая существует здесь и сейчас. Троцкизм – это разрыв связи времён, он на этом построен. В этой бездарности наших левых, творческой и политической, личном моральном разложении левых туда будут залезать эти деструктивные левые культы, туда неотроцкистские идеи будут залезать. А это не шутки.

Соловьёв: Я думаю, сюда нужно добавить антиваксеров. Потому что это уникальная левацкая отвёртка, отмычка. Они не только отрицают науку, они отрицают и авторитет церкви. В этом плане интересно смотреть, как впадут в грех и ересь и отпадут от церкви те, которые ещё вчера себя считали истинно православными. А теперь они вовсю критикуют патриарха, критикуют уважаемых людей в церкви вплоть до требования отлучения их от церкви. Они отрицают всё, они отрицают институты власти, они берут на себя право судить вместо судов. Как этот захват власти в одном торговом центре, это, конечно, очень смешно было бы, если бы не было настолько показательно. В Нижнекамске антиваксеры установили свои порядки в местном торговом центре. Это будет универсальная левацкая анархистская отвёртка.

Евстафьев: Не могу не поехидствовать, когда в известной ситуации с известным памятником, в известной ситуации тому, кого нельзя называть, на площади, которую нельзя называть, некоторым людям священства РПЦ говорили: «А зачем вы с ними связываетесь? А зачем вы их поддерживаете?» Что нам отвечали? «Да это просто перебор такой». А вот теперь эти же самые люди в священстве РПЦ покусаны до крови вот этими церковными нацболами. Это церковные нацболы, смысл которых – церковный троцкизм. Ну и что теперь? Как вы будете, ребятушки, выруливать из всей этой истории? Это очень плохой симптом.

Кстати, про то, о чём мы вчера говорили. Империя – это вечность, по крайней мере, долгосрочность. Национальное государство – это среднесрочность. А в тот момент, когда государство начинает жить стремлением достичь сиюминутных целей сегодня и, может быть, завтра до обеда, это называется анархизм. Меня больше всего пугает анархизация. Как вы помните, я вчера высказал скептическую точку зрения по поводу нашей готовности к имперству. Мне тут с утра накидали всяких комментариев на корпоративную почту по поводу моей деятельности. Хочу передать спасибо вам за ваш бессмертный подвиг, кто мне писал. Мне радостно, что вам не нравится. Когда я начинаю нравиться, меня это больше всего пугает. А тут прямо от души мне накидали: «Как посмел?» Вся проблема в том, что мы все должны дорасти до империи, власть должна дорасти и элита, ей, кстати, больше всего расти, и общество. Дело в другом, меня пугает, когда мы начинаем ценой среднесрочных проблем добиваться решения того, что перед нами стоит до обеда, вот это очень плохой признак. Ну пообедаем мы, а дальше что будем делать? В этом смысле история с церковными нацболами, к сожалению, очень показательна. Это должно быть воспринято некоторыми людьми как тяжёлый и необходимый урок.

Соловьёв: Простите, профессор, я тут увидел новость, прям реально офигел. «Радио Свобода» пишет: «Украинскую вакцину от ковид тестируют на мышках в Польше». Объясните мне этот бред. Вы говорите об их логике, о безумии мира.

Евстафьев: Я купил «Анти-Дюринг».

Соловьёв: А зачем вы его купили?

Евстафьев: Я книжки читаю.

Соловьёв: Естественно, его сейчас можно бесплатно скачать в электронном виде.

Евстафьев: Можно, но книжка должна быть своя. Теперь тут другой вопрос, а зачем я её купил, когда тут теперь на мышках в Польше тестируют. Я вам вот что скажу, вопрос очень простой: а кто будет познавать современный нам мир?

Соловьёв: Кому передать знамя борьбы? Это правильно, да.

Евстафьев: У меня такая фраза раньше была, не ходил я долго в театры, почитал новости, и не надо было начинать. В театры ходить нужно и книги читать нужно. Вопрос: а кто это будет познавать? Люди, которые любую новую вещь будут воспринимать с удивлением неандертальца, не понимая, что это давно уже было, что это давно уже описано? А мы что, действительно такой вопрос, должны переоткрыть мир науки для себя ещё раз? Судя по результатам вакцинации – да. Я вчера в одном месте сказал одну фразу, и в зале воцарилась тишина. Я сказал: мы понимаем, что с точки зрения социальной модернизации перед нашей страной стоят почти те же самые задачи, которые стояли перед большевиками после окончания Гражданской войны.

Соловьёв: Сильно.

Евстафьев: Борьба с неграмотностью, создание системы здравоохранения, создание социальных институтов, которые сейчас в пыль разрушили, их место сейчас занимают экстремистские, песевдотроцкисткие структуры, которые просто стремятся приблизить конец света, промышленная модернизация. Да, мы совершили цикл, мы будем опираться на новый уровень технологий, на более высокое образование общества, хотя это не точно. Но тем не менее, наши задачи очень похожи. Раньше была многоукладность, а сейчас многоидентичность. Их тоже нужно сводить в одно. На этом закончим!

Полный эфир: