Две самые большие проблемы Германии

Зачем Германия, замерзая, отодвинула сертификацию «Северного потока – 2», как это может быть связано с телефонным разговором Меркель и Лукашенко и почему для простых немцев ситуация с коронавирусом важнее газа, объяснил Александр Сосновский в программе Владимира Соловьёва «Полный контакт».

Соловьёв: Александр, добрейшего утра.

Сосновский: Доброе утро, Владимир Рудольфович, рад вас видеть в хорошем настроении. Послушал ваш разговор с Кедми и понял, что скоро придётся переносить Соловьёв LIVE куда-то на орбиту, потому что там нужно вещать, это самое интересное.

А вот Меркель думает по-другому. Меркель находится в состоянии такого глубокого транса. Во-первых, она прочитала последнее высказывание Кличко, которое я сегодня разместил в интернете.

Соловьёв: Это было очень смешно.

Сосновский: Это, конечно, очень круто. Понятно, она сразу задумалась, а может, нам опередить Кличко и сделать то же самое на своей территории. «Я хочу, чтобы мне подарили все ядерные бомбы мира. Я бы собрал их вместе, увёз за город и взорвал». Ну правильное решение, собственно говоря, это в духе киевских властей. Я думаю, что не только Кличко этого хочет.

Соловьёв: Я подумал, что это ты просто стебёшься и придумал с Кличко сам, как за Бисмарка, но выясняется, что за Кличко и придумывать не надо.

Сосновский: Это ты хорошо сказал, как за Бисмарка придумал.

Соловьёв: У тебя целый набор замечательных историй, которые ты приписываешь Бисмарку.

Сосновский: Это правда. Володя, тяжёлое состояние сейчас у Германии. У них две большие проблемы, которые они сами себе создают. Первая проблема – всё-таки это не беженцы, первая проблема – это «Северный поток – 2», потому что уже в принципе холодно в Берлине, сегодня уже чувствуется морозец, а дальше ещё холоднее будет. И та информация, которая вчера прошла, что приостановили сертификацию «Северного потока – 2», заставляет задать несколько вопросов. Я посмотрел, с российской стороны не очень много комментариев, и как-то все очень благостно отнеслись к этой новости, ну вот решили немцы, что будет вот так. Я немножко хочу разъяснить ситуацию, чтобы было понятно, не критикуя, не провозглашая какие-то лозунги.

Сертификация «Северного потока – 2» могла произойти вот сейчас и означала, что «Северный поток – 2», который достроен и готов (об этом немцы сами пишут), он мог бы начинать работу уже сейчас. Немецкое ведомство, которое занимается выдачей сертификации, решило отодвинуть на несколько месяцев этот процесс. Немцы рассчитывают, что это займет 4 месяца, а может быть, и больше. На участке газопровода, который относится к Германии, фирма, которая занимается прокачкой, которая эксплуатирует «Северный поток – 2», к этому времени должна быть пересоздана по немецким юридическим правилам. Как бы формально никакой проблемы нет. Ну хорошо, взяли кусочек этой фирмы, переоформили, и она будет работать по немецким правилам. Но надо понимать, что за этим кроется. По немецким правилам, фирма, даже созданная по немецким правилам, в её руководстве, в её акционерах (а я не знаю, по какому она будет создана юридическому правилу, то ли это будет GmbH, то ли акционерное общество, пока непонятно, как это будет), даже если там большинство участников и руководители будут представители российской стороны, в чём я очень сильно сомневаюсь, сразу говорю, это будет означать, что этот участок «Северного потока – 2» фактически превращается в таможню или пограничный пункт. Этот пограничный пункт будет находиться полностью в руках Германии. Германия или та фирма, которая будет руководить этим участком, поскольку через него ничего без них не пройдет, будет вольна принимать решения по этому куску так, как она захочет. И таким образом Германия получает доступ к «Северному потоку – 2» такой, какой они хотели бы, и такой, как хотела бы европейская комиссия и Европейский Союз. То есть они, заполучив 1 метр этой трубы, получают возможность реагировать так, как они хотят в плане санкций, в плане приостановки, в плане полной остановки. И мне кажется, надо это понимать как очень серьезный знак. Я его воспринимаю не как юридический знак, а скорее как знак не совсем дружественный, мягко выражаясь.

По моему мнению, нельзя отдавать в руки даже своему партнеру, которому ты что-то продаешь, руководство той фирмой, которая фактически тебя кормит. Если мы два контрагента, я что-то кому-то продаю, и у меня покупатель выкупает возможность фактически реагировать на этот бизнес. Я сейчас не рассматриваю это с политической точки зрения. Я фактически теряю свое право принимать решения по моему бизнесу так, как я хочу. Это опасная тенденция, и то, что об этом было объявлено вчера, тоже определенный знак.

Я вчера на эту тему разговаривал с Вилли Виммером. Он со мной не согласен, но я озвучу свою идею. Смотри, позавчера впервые Ангела Меркель поговорила с Лукашенко. Я считаю, что этот разговор давно назрел, она давно должна была его провести, но она поговорила позавчера. Что это означает? Я ухожу от политической оценки этого состояния. Это означает в глазах избирателей, в глазах сегодняшнего будущего коалиционного правительства и в глазах окружения Меркель, что Меркель поддалась давлению со стороны российского президента. Ведь она три раза ему звонила, и три раза Владимир Путин говорил: «Да вы позвоните Лукашенко, с ним напрямую поговорите». Она категорически отказывалась. Для неё это было невозможно. Говорить с «последним диктатором» на фоне всего, что говорилось в Германии, было невозможно. И вдруг она звонит. Выглядит это так, что продавил её Путин. А какой может быть ответ? Ну фантазирую сейчас. Вот Вилли Виммер со мной не согласен. Ответ может быть на следующий день в виде «Северного потока – 2». «Ну ладно, вы меня заставили, но и я вам покажу свою власть». И она её показала.

Соловьёв: А с чего ты решил, что нас вообще волнует, что будет с «Северным потоком – 2»?

Сосновский: Я живу в Германии.

Соловьёв: О, молодец. Смотри, «Газпром» в этом году показывает такие рекордные прибыли, что он может ещё построить «Северный поток – 3». Ну не хотят, Британия выступает против, все остальные, кому хуже? Ну у немцев будут выше платежки, и немцы скажут: «Ну и чего мы добились своей русофобией?» Бюргер придёт и скажет, вот как сейчас они заявляют: «Вы что, с ума все сошли?» Министр Саксонии сказал: «Вы что творите? Если вы не даёте возможность нам пользоваться «Северным потоком – 2», то у нас цены будут расти, мы убытки будем нести». Благодарите Бориса Джонсона и всех прочих, поляков, украинцев, давайте.

Сосновский: Много лет общения с различными немецкими политиками заставили меня полностью пересмотреть систему принятия решений на высшем политическом уровне. Там, где мы с тобой говорим о правильных вещах, и для наших зрителей это понятно, политические решения на высшем уровне, по крайней мере в Германии, очень часто принимаются абсолютно по бытовым поводам, которые нам трудно бывает понять. И там, где ты задаёшь вопрос и говоришь: «Ну поднимутся у них цены, ну будут они в холоде сидеть», – я почти на 100% уверен, что подобного рода соображения мало кого волнуют в высших политических кругах Германии.

Соловьёв: О чём и речь. Пока не начались выборы. А дальше на выборах появляются те, которые говорят: «Ну что? И что вы нам дали? Нет, вам хорошо, вам американцы помогли, а нам кто поможет?»

Сосновский: Да, так, к сожалению, происходит. Эта ситуация очень серьёзная. Ты правильно всё говоришь. Более того, на бытовом уровне про «Северный поток – 2» очень мало говорят немцы, немецкие избиратели, в гражданском обществе это не совсем интересная тема. Интересная тема первая – это пандемия, четвёртая волна, которая захлестнула Германию.

Соловьёв: Там более 50 тысяч заражённых в день.

Сосновский: Сегодня 52 тысячи. По сравнению со вчерашним днём это на 12 тысяч больше. За день!

Соловьёв: Но смертность очень низкая.

Сосновский: Смертность порядка 200 человек в день. Эта цифра тоже для Германии высокая. Сейчас эту пандемию называют «пандемия непривитых», потому что большая часть больных – это те люди, которые по тем или иным причинам не прививаются. Либо это антиваксеры, либо это люди, которые не могут прививаться по медицинским показаниям, либо это молодые люди, дети, которым пока немцы не дают возможности прививаться. Есть у меня такая информация инсайдерская, что в интенсивной терапии лежат и те люди, которые дважды привиты, они действительно попадают в интенсивную терапию, но умирают непривитые. Попадают в интенсивную терапию привитые – да, попадают, но они оттуда выходят. Большей частью умирают всё-таки непривитые. И надо, конечно, это понимать. Сказать, что в Германии по этому поводу что-то собираются предпринимать – нет, нет никакой чёткой линии, никто не понимает, как это дальше будет.

И вот говорят про ревакцинацию. Мне, по идее, ревакцинацию уже давно нужно было пройти, у меня больше чем полгода прошло, но я в Германии не могу, к сожалению, это сделать, как это было бы в Москве, сделать себе «Спутник Лайт» и чувствовать себя ревакцинированным. Мне нужно ждать, пока мне официально либо мой врач (мы закреплены каждый за каким-то врачом), либо прививочный центр пришлёт приглашение, я приду и сделаю ревакцинацию. Причём при ревакцинации я уже вряд ли смогу выбирать между тем или иным препаратом, скорее всего, что дадут, то и буду делать. И вот эта немецкая педантичность до цугундера доводит, потому что вместо того, чтобы сейчас открыть возможности, сертифицировать в том числе «Спутник»… Здесь параллель с «Северным потоком – 2», здесь не дают сертификацию, там не дают сертификацию. Вот эта педантичность: «Мы должны сделать это, мы должны сделать это», а народ пока умирает и попадает в интенсивную терапию – это, конечно, ужасно раздражает. Причём это раздражает не только меня, я в этом плане ещё достаточно спокоен. Очень приличная часть немецкого общества возмущена, потому что они не видят никакой чёткой линии, нету никаких сроков. Господин Шпан, которого ты так любишь, министр здравоохранения с масками со своими, он каждый день выдает новую идею. То у него срочно ревакцинироваться, то не ревакцинироваться пока вообще, то давайте детей будем ревакцинировать. В общем, такая вот чехарда идёт, построенная на фоне немецкой педантичности.

Соловьёв: А что бы стало с немецкими врачами, которые бы отговаривали людей от вакцинации? Что стало бы с теми немцами, которые бы продавали фальшивые QR-коды или делали прививку водой, а не вакциной?

Сосновский: В твоём вопросе заключается ответ, и он абсолютно правильный. Немецкие врачи были бы лишены своей сертификации, у них забрали бы лицензии или, по крайней мере, они бы потеряли свою работу, можно в этом не сомневаться. Но есть немецкие врачи, они вероятно есть в любой стране, которые действительно выступают против и которые говорят: «Я не буду этого делать». Как правило, это так называемые «хаус артс», то есть это домашний врач, к которому я прикреплён. Он сам принимает решение, будет он вакцинировать или нет. То есть теоретически не каждый врач должен и обязан эту вакцинацию проводить. Вот какой-то врач, который обслуживает, допустим, территорию берлинского района Кройцберг, берлинский Стамбул его ещё называют, где приличная часть людей не хотят прививаться. Он может сказать: «Я прививки не делаю», – и в принципе, ему за это ничего не будет. Но вот если он начнёт людей отговаривать и говорить, что эти прививки неправильные, у вас в мозгу разовьётся какая-то синяя жидкость, которая потом приведёт к тому, что вы будете на людей бросаться с выпученными глазами и прочее, вот тогда его лишат лицензии или, может быть, даже привлекут к уголовной ответственности. То есть не прививать он может, но рекламировать антипрививочную кампанию и говорить, чтобы люди не прививались, – вот это уже, может быть, пока не преступление, но уже точно должностной проступок достаточно серьёзный.

Ситуация действительно серьёзная. Австрия фактически закрылась. Вот опять я сегодня улетаю в одну из европейских стран, и опять масса всех этих документов, которые нужно предъявлять. И ты никогда не можешь быть уверен, что, вылетая из берлинского аэропорта, приземлившись в другом европейском городе и выходя через контроль, вдруг не будешь остановлен, потому что за эти два или три часа полета что-то изменилось. Вот ситуация такая непредсказуемая, совершенно непредсказуемая, и непонятно, как дальше будет двигаться.

Кстати, пока в Европе выделяют две страны, которые идут впереди Европы всей. Это Швеция и Испания. Если Швеция шла своим особым путем, у них сейчас очень хорошие показатели, то в Испании было гигантское количество погибших, страна закрывалась на жесточайший локдаун, а сейчас они идут очень неплохо. Знаешь, у них какой уровень общей вакцинации? Они лежат на границе между 85 и 90 процентами, они точной цифры не знают. Практически абсолютное большинство населения привито. В этом плане, конечно, надо отдать им должное. Но при этом сразу пару слов критики, всё-таки в этом плане они ещё помнят Испанию господина Франко, и там ни у кого ничего не спрашивают, то есть там просто: «Давай прививку. Не хочешь – пошёл вон или сиди дома». Они очень жёстко обходятся, там совершенно нету никакого такого демократического подхода: «Мы вас будем уговаривать, мы вам будем предлагать». Нет, всё очень жёстко и очень сурово, причём прививают они и своих, и чужих. То есть те люди, которые приезжают в Испанию и находятся там в течение длительного времени, они имеют возможность пойти в ближайший какой-то медицинский госпиталь, зарегистрироваться, ну, правда, не бесплатно, точно сейчас не могу сказать, но по крайней мере получить эту прививку достаточно спокойно. Ну не так, как в России. В России прививали в том числе иностранцев и прививают в любом месте, конечно, никто больше этого не делает. Просто обидно, когда я смотрю на Москву и понимаю, что может быть ситуация такая, при которой я прилететь не смогу, потому что из-за гигантского количества этих антиваксеров ситуация в России может измениться в ещё более худшую сторону. Вот это, конечно, обидно. При наличии вакцины, которая была создана задолго до того, как в Европе стали её применять. Я бы с удовольствием привился «Спутником Лайт», но не могу, потому что я не смогу летать в Европе.

Соловьёв: Ну смотри, 38 тысяч заболевших в России, но 1200 умерших. В Германии 52 тысячи заболевших и 200 человек умерших. Вот что такое вакцинация. Какой процент вакцинированных в России? Низкий, в районе 40. И какой процент вакцинированных в Германии? Высокий.

Сосновский: В Германии – около 70%.

Соловьёв: Напомню ещё раз, Сергей Кужугетович Шойгу сообщил: в армии почти 100% вакцинация, смертность в 45 раз ниже, чем по стране. Но нашим же антиваксерам это всё неважно.

Сосновский: В общем-то да. У немецкого посольства в Москве стоят уже какие-нибудь протесты по поводу того, что не сертифицировали «Северный поток – 2»?

Соловьёв: Да нет, конечно.

Сосновский: Ну я понимаю, что не стоят. А вот сегодня у российского посольства немецкое отделение общества «Мемориал» собирается провести забастовку в условиях, конечно, пандемии, как всегда. Им не нравится, что «Мемориал» может быть отнесён в России к иностранным агентам и прочее.

Соловьёв: Ну что сказать? Я думаю, что и в Киеве проведут. Это было бы особенно полезно.

Полный эфир: