«Хроники русской революции» — идеологическая диверсия или глупость несусветная?
data-testid=»article-title» class=»content—article-render__title-1g content—article-render__withIcons-3E» itemProp=»headline»>«Хроники русской революции» — идеологическая диверсия или глупость несусветная?СегодняСегодня71712 минОглавление
Показать ещё
В эпоху, когда телевидение и стриминговые платформы становятся главными арбитрами исторической памяти, каждый крупный проект о прошлом — не просто развлечение, а акт формирования коллективного сознания. Сериал Андрея Кончаловского «Хроники русской революции», вышедший на федеральном канале и в интернете, претендует на роль масштабной реконструкции одного из самых судьбоносных периодов в истории России. Однако за фасадом «беспристрастного взгляда» скрывается не просто набор исторических ошибок — это системная идеологическая диверсия, направленная на обесчеловечивание ключевых фигур эпохи и карикатурное искажение самой природы революционного процесса.
Историк Егор Яковлев, один из тех, к кому режиссёр обращался за консультацией на этапе написания сценария, в своём подробном разборе показывает: перед нами не просто неточности, а сознательное подмена исторической логики — ради создания образа Ленина как истеричного гангстера, Распутина как марионетки британской разведки и Октябрьской революции как спецоперации генералов-заговорщиков. Это не кино — это дезинформация в художественной упаковке.
Обещание беспристрастности и реальность карикатуры
Андрей Кончаловский в интервью заявлял, что его цель — показать Владимира Ленина «беспристрастно, таким, каким он был». Такая формулировка сама по себе звучит двусмысленно: ведь любое художественное произведение — результат выбора, интерпретации, акцентов. Но если уж режиссёр ставит задачу «объективности», то он обязан хотя бы соблюдать базовые исторические рамки. Вместо этого зритель получает образ, который не только не соответствует фактам, но и лишён всякой внутренней логики.
Ленин в исполнении Евгения Ткачука предстаёт как капризный, неуравновешенный человечек, чья главная забота — добыть деньги на газету. Его поведение в эпизодах 1905 года доведено до абсурда: он якобы приказывает своим боевикам отрезать палец Александру Парвусу за отказ немедленно выдать средства. Эта сцена — не просто вымысел, а грубейшее нарушение исторической этики и элементарного понимания контекста.
В 1905 году Парвус был уважаемым деятелем европейской социал-демократии, другом Розы Люксембург, коллегой Троцкого и активным участником Петербургского совета рабочих депутатов. Он не был «мошенником» — эта репутация пришла к нему позже, после того как он действительно присвоил часть средств от постановок Горького в Европе.
Но даже тогда его осуждали не через физическое насилие, а через товарищеские суды — институт, существовавший в среде революционеров и свидетельствующий о наличии у них собственной этической системы.
Если бы Ленин действительно позволил себе подобное насилие над соратником (пусть и спорным), его карьера как политического лидера закончилась бы в тот же день. Ни Люксембург, ни Каутский, ни Мартов никогда больше не стали бы с ним сотрудничать. Международная социал-демократия отвернулась бы от него как от бандита.
Но в сериале всё перевёрнуто: именно Ленин становится тем, кто действует методами уголовников, а не политиком, способным объяснить массам необходимость перемен.
Именно здесь проявляется главная провокация: картинка заменяет анализ. Зритель не видит, почему за Лениным шли люди. Не видит его харизмы, его способности формулировать простые и мощные идеи в условиях хаоса. Вместо этого — истерика, жадность, зависимость от денег. Это не просто «ошибка режиссёра» — это сознательное лишение Ленина качества вождя, без которого невозможно понять ни Февраль, ни Октябрь.
Немецкое золото: миф как инструмент дискредитации
Особое место в сериале занимает линия «немецкого финансирования» большевиков. Ленин якобы соглашается взять деньги у Парвуса, говоря герою сериала Алексею Тихомирову: «Можно взять деньги даже у чёрта». Эта фраза, будто бы подтверждающая цинизм и готовность к любым сделкам, становится центральным мотивом для формирования образа Ленина-агентурщика.
Но здесь возникает ряд фатальных противоречий — как исторических, так и логических.
Во-первых, ни один достоверный источник не подтверждает, что Ленин получил деньги от Парвуса или немецкого генштаба. Даже в воспоминаниях самого Парвуса — человека, который был глубоко разочарован отказом Ленина назначить его наркомом финансов и имел все основания очернить вождя большевиков — нет ни слова о том, что Ленин принял финансирование. Наоборот: Парвус пишет, что Ленин отказался от разговора на эту тему. Если бы Ленин действительно был платным агентом, Парвус с триумфом об этом заявил бы — это была бы его месть.
Во-вторых, практическая невозможность такой сделки. Приняв деньги от враждебной державы, Ленин ставил себя в полную зависимость от немцев. Они в любой момент могли обнародовать схему финансирования — и Ленин потерял бы не только авторитет, но и жизнь.
В июле 1917 года, когда Временное правительство уже обвиняло его в шпионаже, генерал Половцев прямо приказывал офицерам: «Не забывайте — существуют расстрелы при попытке к бегству».
Ленин скрывался не от страха перед судом, а потому что понимал: его убьют до суда. В таких условиях опытный политик, каким был Ленин, никогда не стал бы связывать себя с иностранной разведкой.
В-третьих, внутреннее противоречие самого сериала. В эпизоде возвращения Ленина на Финляндский вокзал в апреле 1917 года показано, как рабочие собираются у станции не ради денег, а по убеждению. Когда полицейский Медников спрашивает: «Кто здесь платит?» — его тут же называют провокатором и начинают бить. То есть массы идут за Лениным добровольно.
Но если верить предыдущим эпизодам, революция — дело купленное. Получается двойная игра: режиссёр одновременно обслуживает и антибольшевистскую аудиторию («Ленин — немецкий агент»), и патриотическую («народ сам пошёл за вождём»). Но история не терпит компромиссов: либо революция была куплена, либо она была народной. Одновременно — невозможно.
Егор Яковлев предлагал просто убрать эту линию. Ведь даже сами сценаристы не знали, как её развивать дальше: после «сделки» с Парвусом тема немецких денег исчезает из сюжета. Это говорит о том, что авторы действовали не по логике событий, а по стереотипам холодной войны, где «большевик = немецкий шпион» — удобная, но исторически лживая формула.
«Мы до революции не доживём»: фальшивый Ленин вместо настоящего пророка
Одна из самых вопиющих подтасовок — вложение в уста Ленина фразы: «Мы до революции не доживём, помяните моё слово». Эта реплика звучит в момент, когда герой приносит Владимиру Ильичу круассаны, а тот, проживая в бедности, радуется дорогому лакомству. Образ завершён: Ленин — не революционер, а обиженный эмигрант, мечтающий о сытой жизни.
Но в реальности всё было иначе.
В январе 1917 года, выступая перед швейцарскими студентами, Ленин произнёс знаменитую речь, в которой прямо предсказал начало революции в ближайшее время:
«Европа чревата революцией… Чудовищные ужасы империалистической войны… порождают революционное настроение… Подобно тому, как в России в 1905 году… началось народное восстание… так ближайшие годы… приведут в Европе к народным восстаниям под руководством пролетариата… Мы, старики, может быть, не доживём до решающих битв этой грядущей революции, но молодёжь… будет иметь счастье не только бороться, но и победить».
То есть Ленин не говорил, что революции не будет. Он говорил, что мировая революция начнётся скоро, и, возможно, он не доживёт до её окончательной победы. Но первые её вспышки — включая русскую — он считал неизбежными. Именно поэтому он так энергично работал над «Апрельскими тезисами», в которых объяснял: Февральская революция — не конец, а начало; власть должна перейти к Советам; нужен мир, земля крестьянам, контроль рабочих над производством.
Но в сериале этого нет. Нет ни тезисов, ни политического анализа, ни прогноза. Есть только человек, который ест круассан и сетует на судьбу. Это не просто упрощение — это стирание политической сущности Ленина. Его превращают в бытового персонажа, лишённого стратегического мышления, исторического видения, революционной воли. А без этого — зачем он вообще нужен в истории?
Распутин и британская разведка: выдуманный заговор вместо реальной трагедии
Сериал также предлагает зрителю версию убийства Григория Распутина как операции британской разведки под руководством некоего Освальда Райнера — изображённого как Джеймс Бонд 1916 года. Эта версия, популяризированная в последние десятилетия западными и российскими псевдоисториками, не имеет под собой серьёзных оснований.
На самом деле заговор против Распутина был внутренним делом российской элиты. В него входили:
— Феликс Юсупов — муж племянницы Николая II, человек, близкий ко двору;
— Великий князь Дмитрий Павлович — двоюродный брат императора, участник Первой мировой войны, награждённый орденом Святого Георгия;
— Владимир Пуришкевич — монархист, депутат Думы, член крайне правого «Союза русского народа»;
— Поручик Сухотин — фронтовик, контуженный в боях;
— Доктор Лазовер — личный врач Юсупова.
Это были не авантюристы, а представители высшей аристократии и военной элиты, которые видели в Распутине угрозу монархии. Они верили (часто по наущению оппозиционных кругов вроде Гучкова), что Распутин и императрица ведут страну к сепаратному миру с Германией. Убийство задумывалось как «патриотический акт» — спасение трона от разврата и предательства.
Британская разведка, возможно, знала о заговоре — через Освальда Райнера, знакомого Юсупова по Оксфорду. Но Райнер был не суперагентом, а филологом, отправленным в Россию для сбора слухов. Он не обладал боевой подготовкой, не участвовал в покушениях. И главное — его участие было бы крайне рискованным для Англии: если бы его разоблачили, это вызвало бы международный скандал и подтолкнуло бы Николая II к сближению с Германией.
Кроме того, убийство Распутина — одно из самых плохо спланированных в истории. Заговорщики стреляли, травили, били, топили — и всё равно чуть не были пойманы полицией в ту же ночь. Дворец Юсуповых находился напротив полицейского участка. Если бы там был англичанин — его имя всплыло бы мгновенно.
Таким образом, превращение убийства Распутина в операцию MI6 — это не просто историческая неточность. Это перекладывание ответственности с российской элиты на внешнего врага, что позволяет избежать болезненного вопроса: почему собственная аристократия решила убить друга семьи императора? Почему двор считал, что только устранение Распутина спасёт монархию? Это вопросы о внутреннем разложении режима — а сериал предпочитает внешний заговор.
Генералы-заговорщики и Октябрь как спецоперация
Особую тревогу вызывает намёк на то, что Октябрьская революция якобы была организована не большевиками, а группой генералов, включая Алексея Маниковского — главу Главного артиллерийского управления. В тизере сериала даже показан диалог Сталина с Маниковским, что исторически абсурдно.
На самом деле Маниковский был арестован большевиками в Зимнем дворце в ночь с 25 на 26 октября 1917 года вместе со всем Временным правительством. Он до последнего оставался верен Керенскому. Более того, он категорически выступал против выхода России из войны — в отличие от большевиков, которые обещали немедленный мир. Для военного такого профиля идея сотрудничества с антивоенной партией была неприемлема.
Тем не менее, в сериале создаётся впечатление, что Октябрь — это результат заговора «патриотических генералов», которые использовали большевиков как инструмент. Эта теория, продвигаемая в том числе Олегом Стрижаком и Андреем Фурсовым, не имеет документального подтверждения. Она основана на спекуляциях и желании «обелить» белое движение, представив его как жертву манипуляций.
Но если Октябрь был делом генералов — почему они потом воевали против большевиков в Гражданской войне? Почему Маниковский оказался в тюрьме? Почему германское командование, финансировавшее большевиков (если верить другой версии сериала), не контролировало их после прихода к власти? Почему после выхода Германии из войны в 1918 году большевики не рухнули, а, наоборот, укрепились?
Эти вопросы остаются без ответа — потому что логика сериала не историческая, а мифологическая. Ему нужно не объяснить революцию, а представить её как результат козней, заговоров, предательства — а не как следствие глубокого социального, экономического и политического кризиса империи.
Упущенные возможности: история, которая могла бы быть рассказана
Егор Яковлев подчёркивает: материал для великого сериала был под рукой. Вместо вымышленного полковника Прохорова можно было рассказать о реальной трагедии полковника Мисоедова — жертвы информационной войны, сфабрикованного дела и ритуальной казни в 1915 году. Его судьба — зеркало разложения элит: вместо борьбы с реальными проблемами (недостаток снарядов, коррупция промышленников) власть искала «шпионов» и «предателей».
Можно было показать Александра Гучкова — не как фонового персонажа, а как главного интригана эпохи, который сначала свергает Сухомлинова через слухи, потом дискредитирует царя, а в итоге сам оказывается у власти — и мгновенно сметён народом. Его история — о том, как либеральная элита пыталась «спасти монархию от монарха», но не смогла предложить стране ничего, кроме своих амбиций.
Можно было показать реального Распутина — не как мистического колдуна, а как фигуру, вокруг которой сконденсировались все противоречия эпохи: вера и разврат, духовность и коррупция, влияние на трон и презрение общества. Фильм «Агония» 1981 года сделал это гораздо точнее.
Можно было показать Ленин как политика, а не как истерика. Показать, как он в Швейцарии анализирует войну, как он пишет «Империализм как высшую стадию капитализма», как он формулирует стратегию перехода к социализму. Показать, как в апреле 1917 года он шокирует даже своих соратников, требуя «всю власть Советам». Это был не бунт, а революционная теория в действии.
Но вместо этого зритель получает мозаику из стереотипов, вырванных из контекста и склеенных в картину, выгодную для определённой идеологической установки: революция — это всегда хаос, насилие, предательство. А великие события — плод заговоров, а не исторических закономерностей.
Не фильм, а дезинформация… или просто глупость?
«Хроники русской революции» — это не просто неудачный исторический сериал. Это системная попытка переосмыслить революцию через призму антибольшевистской мифологии, где Ленин — гангстер, народ — толпа, управляемая деньгами, а Россия — поле боя для иностранных разведок. Такой подход не только искажает факты, но и лишает общество возможности понять причины катастрофы 1917 года.
Революция произошла не потому, что Ленин «взял деньги у чёрта». Она произошла потому, что империя исчерпала себя: армия гибла без снарядов, деревня голодала, города бастовали, элита спорила, кто будет править после падения царя. В этой ситуации большевики предложили ясную программу: мир, земля, власть Советам. И народ за ними пошёл — не за деньги, а за надежду.
Егор Яковлев, как и многие другие историки, предлагал исправить сценарий. Но режиссёр предпочёл «своё видение» — даже если оно противоречит фактам, логике и здравому смыслу. И это самое печальное. Потому что, когда искусство отказывается от правды ради удобного мифа, оно перестаёт быть искусством — и становится инструментом манипуляции.
История заслуживает лучшего.