Анкара планирует амбициозное, но рискованное сотрудничество с Талибаном

Турецкое правительство рассматривает возможность более независимой – и более рискованной – роли в Афганистане после молниеносного захвата Кабула талибами и оттеснения США на второй план раньше, чем ожидалось.

Анкара, пожалуй, была одной из тех, кого больше всего ошеломил стремительный захват Кабула талибами(запрещена в РФ) и более ранний, чем ожидалось, уход США из Афганистана. До прошлой недели Анкара готовилась к попытке посредничества между Талибаном и Западом и взяла на себя миссию по охране и управлению международным аэропортом Кабула после того, как войска НАТО завершат свой вывод. После крутого поворота событий она теперь пытается приспособиться к новым реалиям на местах.

Таким образом, предпринимаются усилия для установления прямых контактов с талибами.

«Мы поддерживаем диалог со всеми сторонами [в Афганистане], включая «Талибан», – заявил 17 августа министр иностранных дел Мевлют Чавушоглу. «Мы положительно оцениваем сообщения талибов, которые они до сих пор направляли как иностранцам и дипломатическим миссиям, так и своему собственному народу. Мы надеемся увидеть то же самое и в их действиях». Министр дал понять, что Турция подождет, пока осядет пыль, чтобы сделать свой следующий шаг по вопросу аэропорта в Кабуле.

Турция отвечает за военную часть аэропорта в рамках миссии НАТО под руководством США, и ее солдаты до сих пор остаются там на фоне хаоса эвакуационных рейсов и толп афганцев, пытающихся покинуть страну.

16 августа представитель «Талибана» Сухаил Шахин заявил проправительственному турецкому каналу Haber, что у Афганистана будет новое правительство, «желающее иметь хорошие отношения со странами мира» и «приверженное основным правам народа Афганистана». «Талибан», по его словам, ожидает сотрудничества и помощи от Турции, которую он назвал «великой исламской братской страной».

В целом, и Анкара, и «Талибан», похоже, открыты для диалога и переговоров. Президент Реджеп Тайип Эрдоган уже дал понять на прошлой неделе, что может рассмотреть возможность личной встречи с лидерами Талибана.

Стратегия Анкары в Афганистане держится на трех точках опоры.

Во-первых, она стремится развивать дипломатические контакты, которые она установила с политическим крылом «Талибана» через Катар.

Во-вторых, она прилагает усилия для установления контактов с военным крылом Талибана через Пакистан. Министр обороны Турции Хулуси Акар посетил Исламабад 10-11 августа для переговоров с высокопоставленными командирами пакистанской армии. В поездке Акара сопровождали высокопоставленные чиновники военной разведки.

Наконец, стратегия Анкары по завоеванию влияния в Кабуле включает в себя принятие всех мер для того, чтобы близкие к Турции фигуры заняли влиятельные посты в новом правительстве. Главным среди них является бывший премьер-министр Афганистана и лидер Исламской партии Гульбуддин Хекматьяр, который был в авангарде усилий по убеждению талибов сформировать инклюзивное временное правительство. Связи Эрдогана с Хекматияром восходят к 1980-м годам, когда последний был лидером моджахедов, боровшихся с советской оккупацией. На памятной фотографии, где они запечатлены вместе, молодой Эрдоган сидит у ног Хекматияра. (Хекматиар близок к течению «Братья-мусульмане», к исламистам, с которыми сотрудничает Турция, – прим.).

Салахуддин Раббани, лидер партии «Джамаат-и Ислами» (Исламское общество Афганистана), занимавший пост министра иностранных дел Афганистана и посла в Турции, – еще одна фигура, близкая к Анкаре. Он был одним из архитекторов плана мирных переговоров в Стамбуле в апреле, от участия в которых талибы отказались в последний момент.

Правительство Эрдогана считает, что «Талибан» стал ценить международную легитимность и будет придавать особое значение отношениям с Турцией, единственным членом НАТО с мусульманским большинством.

Кто-то может задаться вопросом, как вообще случилось, что Афганистан внезапно стал главным вопросом политической повестки дня Турции, где еще несколько месяцев назад он практически не присутствовал? Почему Анкара сегодня стремится играть заметную роль в Афганистане, несмотря на очевидные риски?

На этот вопрос нельзя ответить только с точки зрения турецкой внешней политики и дипломатических интересов Турции в Афганистане или объяснить его одной лишь реальной политикой. Дело в том, что внешние отношения Турции стали инструментом, помогающим обеспечить политическое выживание и международный авторитет Эрдогана.

Правительство Эрдогана, чья политика в последние годы нанесла серьезный ущерб связям Турции с США и Европой, похоже, стремится использовать афганский вопрос и претендовать на роль посредника между мировыми державами и талибами, чтобы доказать свою значимость в глазах Запада и повысить свою международную легитимность. Самое главное, Анкара, похоже, надеется, что афганская карта укрепит ее руки на переговорах по другим вопросам с США и Европой.

Другой движущей силой взаимодействия с Анкарой является геополитический аргумент в пользу усиления влияния Турции в Центральной Азии через Афганистан, что соответствует националистическому – и в некоторой степени пантюркистскому – политическому дискурсу Партии справедливости и развития (ПСР) Эрдогана и ее фактического партнера по коалиции, Партии националистического движения (ПНД). Прежде всего, этот аргумент помогает убедить бюрократические круги, обеспокоенные идеологическими последствиями взаимодействия с «Талибаном».

Несомненно, экономические причины также лежат в основе усилий Анкары по повышению своего авторитета в Афганистане. Правительство Эрдогана рассчитывает на крупные строительные и инфраструктурные проекты в разрушенной войной стране.

Но эти расчеты также сопряжены со значительными рисками.

Во-первых, военная и политическая победа «Талибана» в Афганистане может пробудить и ободрить экстремистские сети салафитов и джихадистов на севере Сирии, где значительные территории остаются под контролем Турции.

Более того, среди экстремистов, которых талибы выпустили из афганских тюрем после захвата страны, есть много турецких граждан и других лиц, имеющих связи с Турцией. Сколько из них попытается вернуться в Турцию или направиться в северную Сирию через Турцию? Несмотря на идеологические и этнические разногласия между талибами и экстремистскими салафитскими джихадистами в северной Сирии, захват власти талибами создает угрозу создания джихадистского шоссе между Афганистаном, Сирией и Ираком через Турцию.

Еще одним фактором риска турецкого участия в Афганистане является больший приток афганцев, бегущих от «Талибана». По официальным данным, в Турции в настоящее время проживает около 116 000 нелегальных афганских мигрантов, но реальная цифра оценивается более чем в 500 000 человек. Турецкие СМИ и оппозиционные политики утверждают, что за последние несколько недель до 1500 афганцев ежедневно нелегально пересекали границу Турции из Ирана. В связи с усилением мер безопасности, ежедневные показатели, как говорят, недавно снизились. Однако афганцы, которым не удается пересечь границу, не возвращаются домой, а ждут на иранской стороне подходящего момента, чтобы пробраться в Турцию, что означает, что число афганцев, находящихся в режиме ожидания на иранской стороне, растет с каждым днем.

В целом, Анкара в своем стремлении наладить отношения с «Талибаном» имеет много выгод и много проблем. Правительство надеется использовать афганский кризис для укрепления своего авторитета за рубежом, а также для демонстрации достижений внутри страны, где его проблемы в последние недели только усилились из-за его реакции на опустошительные лесные пожары и наводнения, которые произошли на фоне экономических потрясений, усугубленных пандемией COVID-19. Перед страной стоит нелегкая задача по управлению рисками такого участия, которое в конечном итоге может привести к еще большим неприятностям как внутри страны, так и за рубежом.

Примечание

Согласно данным опросов, большинство граждан Турции выступает против турецкого военного присутствия в Афганистане.