Существует ли альянс между Ираном и Китаем?

17 сентября, на собрании в Душанбе, Китай и другие страны – члены Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) проголосовали за одобрение членства Ирана в организации.

ШОС, созданная Китаем и Россией в 2001 году, является экономическим, политическим и силовым альянсом. В настоящее время в нее входят восемь государств – Китай, Россия, Пакистан, Индия, Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан. Вместе эти государства обеспечивают 20% мирового ВВП и насчитывают 40% населения планеты.

Первая неудачная попытка Ирана получить полноправное членство в ШОС состоялась в 2008 году. Тогда заявка Тегерана провалилась из-за возражений ряда государств-членов против полноправного членства страны, находящейся под санкциями США и ООН в связи с ее ядерной программой.

В прошлом году Тегеран снова подал заявку. Его усилия снова не увенчались успехом из-за противодействия Таджикистана.

На этой неделе были устранены препятствия для полноправного членства, хотя дата вступления Ирана пока не определена.

Насколько значимо принятие Ирана в ШОС?

Иранские СМИ, цитируемые в статье агентства Франс Пресс, ликовали по поводу этого события. Kayhan, издание, связанное с жесткими иранскими консерваторами, написало, что «отныне Иран может проводить свою политику многосторонности, постепенно отказываться от видения, основанного исключительно на Западе, и может смягчать западные санкции».

Президент Ирана Эбрахим Раиси в своем обращении к ШОС был столь же прямолинеен в своей оценке значения этого события. «Мир вступил в новую эру. Гегемония и односторонний подход потерпели крах, – сказал Раиси лидерам ШОС. – Отныне международный баланс склоняется в сторону многостороннего подхода и перераспределения полномочий в пользу независимых стран. Односторонние санкции не направлены исключительно против одной страны. Стало очевидно, что в последние годы они больше затрагивают независимые страны, особенно членов ШОС».

Тем временем в социальных сетях на языке фарси Мохаммед Хасан Дехгани, сотрудник связанной с КСИР иранской структуры «Экономика сопротивления», написал в Твиттере, что «полноправное членство» в ШОС принесет Ирану «значительные экономические и политические выгоды».

Верны ли эти иранские оценки? Следует ли поэтому рассматривать предстоящее вступление Ирана в ШОС как важный шаг в направлении формирующегося антизападного стратегического блока, членом которого станет Иран?

В западных столицах все чаще говорят о новой, зарождающейся холодной войне, в которой Соединенные Штаты и их союзники будут противостоять Китаю, а в центре внимания окажется Индо-Тихоокеанский регион. Поспешный уход США из Афганистана был, возможно, неуклюжей попыткой провести твердую красную линию под войнами 11 сентября, чтобы сосредоточить внимание и ресурсы на требованиях этого нового стратегического соревнования и эпохи.

Объявление о заключении пакта AUKUS между США, Австралией и Великобританией представляет собой резкое очерчивание границ в Азиатско-Тихоокеанском регионе, поскольку три англоязычные страны объединяются в явном стремлении сдержать усилия Китая по экспансии в этом регионе. (Другим, формирующимся в индо-тихоокеанском регионе военным блоком, союзным США, является Четверка или Quadrilateral Security Dialogue, Quad – анти-китайский альянс США, Индии, Японии и Австралии, – прим.).

Исторические стратегические состязания такого рода между мировыми державами не ограничиваются конкретными географическими пространствами.

Холодная война 1950-1991 годов представляла собой бинарное состязание между системами под руководством США и СССР, что повлияло на все местные стратегические условия.

Более ранние глобальные состязания, такие как усилия европейских имперских держав по сдерживанию роста Германии в эпоху до 1914 года, также охватывали весь земной шар (и трансформировали его в конфликте, который эти усилия в конечном итоге и вызвали в Первой мировой войне).

Так наблюдаем ли мы сейчас первые шаги в подобном начертании линий на Ближнем Востоке, когда на горизонте видны очертания блоков, формируемых с одной стороны США, а с другой стороны Китаем?

Во-первых, необходимо сделать ряд оговорок.

ШОС еще не является чем-то близким к стратегическому альянсу под руководством Китая, направленному против Запада. В его состав входит Индия, соперник Китая и союзник Запада. ШОС также не солидаризируется с Ираном в его неповиновении международной системе в отношении его ядерной программы. Скорее уж, американские санкции были главной проблемой, препятствующей более раннему вступлению Тегерана в полноправные члены ШОС.

Даже сейчас еще не объявлены сроки вступления Тегерана в организацию. Крупные инвестиции России, Китая и Индии в Иран, несомненно, были сдержаны угрозой санкций со стороны США.

Следует также отметить, что структура китайских инвестиций на Ближнем Востоке не соответствует строгой приверженности какому-либо региональному блоку. Пекин является крупным покупателем саудовской нефти и поддерживает обширные торговые связи как с Израилем, так и с Объединенными Арабскими Эмиратами.

(К этому нужно добавить, что в ШОС входит Пакистан, который является стратегическим союзником КНР и соперником Индии. Индия – мощное государство, которое сближается с США никогда не подчинится китайско-пакистанскому альянсу в ШОС – союзу своих стратегических противников. Но Пакистан так же формирует собственный альянс с Турцией, Катаром и Азербайджаном. На фоне противоречий между Турцией и Россией, а так же между Турцией и Ираном, это не может не сказаться на отношениях Пакистана и России. С другой стороны, в ШОС входят Кыргызстан и Таджикистан, которые недавно воевали друг с другом. Таким образом, ШОС, хотя и представляет собой сферу все более отчетливого доминирования КНР, пронизан глубокими противоречиями, – прим.).

Тем не менее, со всеми соответствующими предостережениями от чрезмерного упрощения ситуации, можно определить общее направление событий. И оно указывает на более тесное сближение Пекина и Тегерана на основе твердых, общих долгосрочных интересов. Вступление в ШОС не закрепляет этот процесс. Скорее, это лишь указатель на пути.

27 марта 2020 года Тегеран и Пекин объявили о заключении 25-летнего стратегического соглашения о китайских инвестициях в Иран на сумму 400 миллиардов долларов. Это соглашение является скорее дорожной картой на будущее, чем сделкой с немедленными оперативными последствиями. Но это не значит, что его следует сбрасывать со счетов. Принятие Ирана в члены ШОС является первым конкретным следствием этого соглашения.

Иран является ключевым компонентом амбициозной китайской инициативы «Пояс и путь». Она призвана создать сопредельные, согласованные с Китаем сухопутные и морские торговые пути из Китая через всю Евразию. Иран образует маршрут к Аравийскому морю и международным водным путям для не имеющих выхода к морю стран Центральной Азии, которые являются членами ШОС. Таким образом, интеграция Ирана в Пояс и путь поможет укрепить амбиции Китая стать гегемонистской державой в Евразии, способной предложить подконтрольные КНР торговые маршруты странам, вступающим в союз с Пекином. (Транспортные магистрали, трубопроводы, порты и другие линии коммуникаций, которые строятся в рамках Пояса и пути, в значительной степени контролируются КНР и могут быть отключены по распоряжению Пекина. Таким образом, Пояс и путь является попыткой создания общего экономического пространства Евразии под контролем Китая, – прим.).

В этой связи Китай вряд ли останется равнодушным к тому факту, который до сих пор неправильно понимается наивными западными наблюдателями, а именно: к тому, что Тегеран доминирует над всем массивом суши между ирако-иранской границей и Средиземным морем, – пространством, состоящим из трех номинальных государств – Ирака, Сирии и Ливана.

Для Китая Иран – мощное, стабильное, не представляющее угрозы государство. Антиамериканская позиция Тегерана полезна для Китая, поскольку она гарантирует, что у страны не будет шансов хеджировать свои ставки в зарождающемся стратегическом соревновании между Вашингтоном и Пекином. И это несмотря на то, что Китай, разумеется, не разделяет компоненты идеологии иранского руководства. В последнем отношении, однако, шиитский характер этой идеологии означает, что Иран не является потенциальным разрушительным источником притяжения для собственного, в подавляющем большинстве суннитского, беспокойного мусульманского населения Китая.

Формирующиеся сегодня, все более тесные отношения между Тегераном и Пекином уже привели к одному значительному результату. Дерзкое и успешное сопротивление Ирана политике «максимального давления» США в период правления администрации Трампа стало отчасти возможным благодаря присутствию Китая как своего рода «страхового полиса», на который Тегеран мог положиться. В частности, продолжающиеся закупки Китаем иранской сырой нефти позволили Тегерану сохранить доходы от продажи нефти, несмотря на якобы «сокрушительные» американские санкции.

Сейчас эпоха максимального давления закончилась. Тегеран близок к тому, чтобы стать «пороговой» ядерной державой (или уже стал ею, как считают некоторые). Пекин, помогая предотвратить экономическое разорение Ирана, сыграл в этом значительную роль.

Таким образом, зарождающееся глобальное соперничество между США и Китаем не оставит Ближний Восток в качестве зоны неприсоединения. И по мере ужесточения границ [между блоками] Тегеран, как по геостратегическим, так и по политическим причинам, скорее всего, будет продолжать сближаться с Пекином. Принятие Ирана в ШОС является важной вехой на этом пути.