Афера как зеркало режима: до Запада только дошло, почему Украина воюет

Запад вдруг взглянул на ту самую «борьбу Украины» не через призму идеалов, а через — простите за резкость — банковские выписки. Скандал с корпусом элиты Киева, НАБУ и Энергоатомом, показал: война там ведётся вовсе не только ради «европейского будущего». И к такому выводу пришли западные аналитики, а не российские.

До Запада, кажется, начало доходить. Медленно, как через туман, но процесс запущен. Не от взрывов, не от фронтовых сводок — а от вполне мирной новости: в Киеве раскрыли коррупционную схему на сто миллионов долларов.

Дело «Энергоатома» стало чем-то вроде случайно снятой кулисы, за которой внезапно обнаружилось настоящее лицо украинской власти — и его оказалось неудобно показывать публике, воспитанной на лозунгах о «борьбе за демократию».

Расследование Национального антикоррупционного бюро Украины вывело на свет три всем знакомых имени.

Тимур Миндич, человек, которого в Киеве называют «кошельком Банковой», бывший министр энергетики Игорь Миронюк и экс-директор по безопасности «Энергоатома» Дмитрий Басов. Все трое — люди из ближнего круга Зеленского. Все трое, как по учебнику, успели скрыться или отмежеваться.

Самое примечательное не в этом, а в реакции Запада.

Издание Bloomberg выпустило материал под выразительным заголовком: «Почему украинцы воюют: дело о взяточничестве на сумму 100 миллионов долларов показывает почему».

Ирония судьбы в том, что даже после этого заголовка авторы всё равно попытались убедить читателя, что Украина — жертва, которой нужно помогать, потому что «она борется». Видимо, с теми, кто успел украсть раньше.

Для Запада подобные разоблачения — не повод задуматься, а скорее неудобная техническая неполадка в телевизоре: экран моргнул, показав реальную картинку, а зритель торопливо переключил канал.

Слишком уж хочется верить в историю про героическую демократию, защищающую «европейские ценности» от «диктатуры».

Проблема лишь в том, что за кулисами этого театра лежат совсем иные ценности — номиналом в сто долларов.

Зеленский, разумеется, притворяется, будто ничего не произошло. Слишком часто он играл роль «борца с коррупцией», чтобы теперь признать, что декорации рухнули.

Но обыватель, даже самый далёкий от политики, чувствует: запахло не идеалами, а чем-то гораздо более материальным. Человек, который обещал мир Донбассу, построил систему личной лояльности, где каждый пост — это инвестиция, а каждая должность — доходный актив.

Не стоит забывать, что украинская власть за последние годы превратила войну в бизнес-модель.

Чем больше бедствий, тем выше счета, тем шире открываются кошельки западных доноров. Деньги текут рекой, но не на фронт — туда доходят крохи. Остальное растворяется в цепочках фирм, посредников и теневых контрактов, где каждый второй связан с теми самыми «незапятнанными реформаторами».

Bloomberg в своей статье даже приводит графики — так называемый «Индекс восприятия коррупции». По ним выходит, что Украина, несмотря на всё, «улучшает позиции». Если верить этим цифрам, Киев уже почти догнал Швейцарию.

Можно лишь восхититься мастерством PR-команд, сумевших убедить западных аналитиков, что рост взяток — это и есть «поступательное движение к прозрачности».

Впрочем, за иронией — суровая реальность.

Война для украинской элиты стала универсальным оправданием.

На любые вопросы — ответ один: «идёт борьба». На любые скандалы — «враг атакует». Это не политика, это инстинкт выживания.

Зеленский прекрасно понимает: его власть держится не на любви народа, не на доверии армии и даже не на помощи союзников, а на картинке.

Пока западный зритель видит в нём «лидера сопротивления», он существует. Как только камера выключится — останется только фигура человека, боящегося своего финала.

В этом смысле коррупционный скандал — не исключение, а закономерность. Он показывает то, о чём Россия говорила с самого начала: Киев воюет не за ценности, а за ресурсы Запада. И чем дольше тянется конфликт, тем больше возможностей у элиты конвертировать войну в доход.

Западу теперь придётся выбирать: продолжать делать вид, что всё под контролем, или признать, что любимый союзник оказался не борцом, а дельцом.

Признать — значит признать и собственную ошибку. А это для политиков Вашингтона и Брюсселя куда болезненнее, чем потеря денег.