Язык поколений: почему коммуникация между россиянами разных возрастов дает сбой
data-testid=»article-title» class=»content—article-header__title-3r content—article-header__withIcons-1h content—article-item-content__title-eZ content—article-item-content__unlimited-3J» itemProp=»headline»>Язык поколений: почему коммуникация между россиянами разных возрастов дает сбойСегодняСегодня27 минОглавление
Показать ещё
Современным поколениям все сложнее выстраивать живые отношения между людьми. Фото: Иван КабановСовременным поколениям все сложнее выстраивать живые отношения между людьми. Фото: Иван Кабанов
Согласно опросу ВЦИОМ, между поколениями в России усиливается разрыв в восприятии ответственности и способности к диалогу. Если среди граждан старше 45 лет 74 % считают себя самостоятельными и склонны брать на себя решение проблем, то среди молодежи 18–24 лет таковых – всего 58 %. Есть существенные проблемы и в диалоге между молодежью и старшими поколениями: жители РФ все чаще не понимают друг друга как из-за аспектов языка, так и в силу разного подхода к жизни. Почему россияне теряют возможность коммуницировать друг с другом и нова ли эта проблема – читайте в материале «ФедералПресс».
Жизненная лаборатория Z
Поколение Z – люди, которые родились с конца девяностых по середину нулевых: это первое поколение, чье детство прошло в условиях, когда цифровые технологии были уже плотно вплетены в повседневную жизнь. Следующее за ними – поколение «Альфа», рожденное уже в 2010–2020-х годах. Эти дети и подростки не просто используют современные средства связи как предыдущие поколения, а буквально погружены в цифровую среду с самого рождения.
Эксперты связывают нарастающий коммуникативный кризис не с утратой ценностей, а с радикальной трансформацией среды, в которой формируются новые поколения, с ее тотальным переходом в цифровой формат. Психолог Мария Забурмах отмечает: «Объем информации, поступающей в единицу времени, сегодня беспрецедентен. Соответственно, новый поток информации на такой скорости требует новый понятийный аппарат».
Особую роль играет цифровая социализация, продолжает собеседница «ФедералПресс». В отличие от тех, кто прошел «аналоговое детство», современная молодежь с ранних лет получает знания и коммуницирует через экран. Это формирует иное восприятие реальности – более фрагментированное, но менее ориентированное на иерархии и долгосрочные обязательства.
По мнению Забурмах, разрыв усугубляется не столько молодежью, сколько старшим поколением.
«Кто-то совершенно искренне принимает идею, что жизнь может продолжаться и в 80, и в 90, а кто-то отворачивается от жизни и перестает быть интересен молодому поколению», – рассуждает психолог.
Потерян навык контакта
С самого детства воспитываясь в условиях глобальной Сети, «мировой деревни», современным поколениям все сложнее выстраивать живые отношения между людьми. И это подтверждает статистика: по данным ВЦИОМ, зумеры в 1,6 раза чаще россиян в целом испытывают страх одиночества.
Говоря о причинах этого тотального одиночества среди молодежи, психолог Мария Забурмах обращает внимание на то, что семейные ценности нивелируются, и это автоматически переносится на отношения. В то же время, по ее словам, растет среди молодежи и тревожность от одиночества: «Люди не считают должным сохранять и поддерживать крепкие отношения. Мы попадаем в жизненную лабораторию, где нужно найти красивое решение».
«Поколение зумеров – это поколение, которое росло на цифровых технологиях. Для того чтобы держать контакт в живом формате, необходим навык контакта, чтобы реагировать на его посыл», – объясняет психолог Галина Губайдуллина.
Впрочем, проблема одиночества и невозможности выстроить долгосрочные отношения не нова: в 2010 году 48 процентов россиян отмечали рост числа одиноких людей в своем окружении, а в 2025 году – лишь 40 процентов.
Австралийский социолог и футуролог Марк Маккриндла полагает, что следующее поколение – «бета» – будет еще больше оторвано от реального взаимодействия с людьми, предпочитая живое общение диалогам с ИИ.
Изменение понятия авторитета
На рынке труда коммуникативный и мировоззренческий разрыв проявляется особенно остро. Молодые специалисты все чаще оценивают руководителей не по должности или стажу, а по компетенциям и реальному вкладу. Это создает напряжение в отношениях с менеджментом, особенно в традиционных отраслях.
По данным Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ), представители поколения Z в 1,5–2 раза чаще, чем люди старших, в том числе «советских» поколений, признаются, что при наличии такой возможности предпочли бы не работать. Эксперты ВЦИОМ подчеркивают, что причина здесь не в лени – отличия связаны с иной иерархией жизненных ценностей.
По мнению основателя портала по поиску работы Superjob Алексея Захарова, поведение молодежи определяется не внутренними качествами, а внешними условиями: «Когда выходили на рынок труда пятидесятилетние, не было интернета и безработица была выше. Сейчас – демографическая яма, молодежи все меньше, и она предъявляет больше требований к месту работы». При этом, подчеркивает Захаров, «психология человека не менялась 10 тысяч лет».
При этом согласно исследованию платформы «Авито Работа», поколение Z уже составляет заметную часть российского рынка труда. Среди россиян 18–25 лет трудовой опыт имеют 67%: 25% работают 1–3 года, 21% – менее года, 12% – 3–5 лет и 9% – более пяти лет. При этом 39 % молодых людей подрабатывают, а 15 % заняты на постоянной основе.
Ключевые критерии молодежи при выборе работы:
- достойная зарплата – 53 %,
- гибкий график – 40 %,
- баланс между карьерой и личной жизнью – 35 %.
Для зумеров отказ от традиционной занятости нередко рассматривается не как проявление безответственности, а как шанс освободить время для хобби, саморазвития, спорта и других увлечений. Выход на рынок труда у молодых людей может сопровождаться опасениями потерять личную свободу и лишиться возможности уделять время себе.
Есть несовпадения между молодежью и старшим поколением и в выборе форм делового общения: зумеры предпочитают переписываться, а не общаться голосом. Также молодежи важна открытость.
«Зумеры ценят честность и ясность в коммуникации. Им важно понимать цели компании, свою роль и иметь возможность задавать вопросы и получать откровенные ответы. Не стоит скрывать информацию о финансовых показателях или планах развития, если это не является коммерческой тайной», – советует специалист по учебно-методической работе факультета «Социальная коммуникация» МГППУ Анна Полосина.
«Изикатка» и «мокроступы»
Цифровая среда накладывает свой отпечаток и на сам язык молодого поколения: выросшие в условиях самого широкого распространения цифровых технологий, представители поколения Z и «Альфа» часто используют в своей речи термины из компьютерных игр, словечки из коротких видеоклипов и фильмов в то время, как люди постарше ищут в интернете словарики «зумерского» сленга.
Однако кандидат филологических наук, лектор Российского общества «Знание» и автор книги «Русский язык с Мимозой» Мимоза Фахрутдинова подчеркивает: коммуникационный разрыв между поколениями – не новое явление, а устойчивый процесс, сопровождающий развитие языка на протяжении веков.
«Нет ничего вечного, так и язык меняется. И особенно это чувствуется между людьми разных поколений. Причем эта проблема носит вечный характер», – отмечает она.
В качестве исторического примера Фахрутдинова приводит спор начала XIX века между «заимствователями» в лице Николая Карамзина и «пуристами» во главе с Александром Шишковым. Одни считали естественным обогащать речь иностранными словами, другие настаивали на «чистоте» языка и предлагали заменять заимствования кальками вроде «мокроступы» вместо «калош».
Сегодняшняя ситуация, по ее словам, мало чем отличается по сути: старшее поколение не понимает молодежный сленг – «го стандоф», «изикатка», «лайк», «таск». Она подчеркивает, что причина – не в «деградации языка», а в естественном отставании: появляются новые предметы, технологии, социальные практики, а старшее поколение просто не успевает за ними.
При этом она успокаивает: язык обладает способностью к самоочищению. По словам филолога, язык – самоочищающаяся система, которая сама определит, что останется в словаре на многие десятилетия, а что будет скоро забыто.
Но есть и еще один, системный фактор – искусственный интеллект. Роман Душкин, руководитель ИИ-программы в НИЯУ МИФИ и гендиректор ИТ-компании «А-Я Эксперт», отмечает: «Частое взаимодействие с языковыми моделями меняет наш язык – причем как письменный, так и устный».
Причина, по его словам, проста: «Общаясь с чат-ботами, мы впитываем их манеру речи». А поскольку 9 из 10 единиц контента в интернете – на английском, даже русскоязычные нейросети мыслят по-английски.
«Упрощенно можно представить, что модель сначала осмысляет то, что хочет сказать, по-английски, а затем переводит на русский», – поясняет Душкин.
Это проявляется в синтаксисе: «Обстоятельства времени часто ставятся в конец предложения: «Я закончу работу завтра». Постоянно используется жесткая конструкция «подлежащее – сказуемое – дополнение». Такие паттерны все чаще копируют люди – особенно молодежь, которая активнее взаимодействует с ИИ. «Более зрелые люди тоже используют паттерны нейросетевых текстов, но в меньшей степени, так как реже пользуются ИИ», – уточняет Душкин.
При этом ограничивать обучение отечественных языковых моделей на англоязычных источниках – не выход, убежден эксперт: это существенно снизит их эффективность и качество. Делать синтаксис текстов нейросетей более привычным для русского человека нужно на техническом уровне, полагает Душкин.
Фото: ФедералПресс / Иван Кабанов, Елена Майорова, Максим Филиппович