Официальная статистика в России занижает реальные масштабы проблемы в два раза — так отчеты выглядят краше
data-testid=»article-title» class=»content—article-header__title-3r content—article-header__withIcons-1h content—article-item-content__title-eZ content—article-item-content__unlimited-3J» itemProp=»headline»>Официальная статистика в России занижает реальные масштабы проблемы в два раза — так отчеты выглядят крашеСегодняСегодня86 минОглавление
Показать ещё
В 2025 году российские власти отчитались о новом историческом минимуме уровня бедности: лишь 6,6% населения, или 9,6 млн человек, имели доходы ниже прожиточного минимума. Цифра, завершающая шестилетнюю позитивную динамику снижения показателя почти вдвое с 2019 года, выглядит как безусловный успех социальной политики. Однако параллельные замеры общественного мнения и альтернативные расчеты, основанные на фактическом потреблении, рисуют иную картину.
По данным Росстата о расходах семей, за чертой минимально необходимого потребления оказывается уже 14,5% населения, или 21,3 млн человек. А если применить более сбалансированные методологии, близкие к международным практикам, масштаб проблемы вырастает до 38% (56 млн человек). В чем причина такого колоссального расхождения и что на самом деле скрывается за красивыми цифрами?
Методологический тупик: доходы vs. расходы
Ключевое противоречие заложено в самой методологии официального измерения бедности. Росстат фиксирует долю россиян с денежными доходами ниже прожиточного минимума (ПМ). Прожиточный минимум, в свою очередь, — это стоимость условной «потребительской корзины» (набор продуктов, непродовольственных товаров и услуг), проиндексированная на инфляцию с IV квартала 2020 года.
Но доход — величина виртуальная и не отражает реального материального положения. Не все полученные деньги тратятся на текущее потребление. Часть уходит на:
* Налоги и обязательные платежи (НДФЛ, взносы).
* Обслуживание долгов (проценты по кредитам, выплата основного долга).
* Финансовую помощь родственникам.
* Сбережения (даже при скромных доходах).
* Вынужденные крупные покупки (ремонт, замена сломавшейся техники).
Таким образом, доход может формально превышать ПМ, но после всех обязательных выплат на собственное потребление остается сумма, существенно меньшая. Именно фактические расходы на потребление — более объективный индикатор уровня жизни.
Когда человек тратит на еду, одежду и услуги меньше, чем стоит официальный минимум выживания, он де-факто живет в бедности, даже если его доходы на бумаге выше черты.
Цифра: В 2025 году 21,3 млн россиян тратили в месяц менее 16 927 рублей (величина ПМ) на все свои нужды. Это в 2,2 раза больше, чем показывает статистика по доходам (9,6 млн).
Упрощенная корзина: как занижают саму границу бедности
Прожиточный минимум — не просто технический показатель. Его структура и способ расчета напрямую определяют, кого государство признает нуждающимся.
Проблема №1: Упрощенная структура «50:25:25».
Согласно постановлению Правительства, стоимость непродовольственных товаров и услуг в ПМ рассчитывается не по реальным минимальным наборам (как было до 2013 года), а по упрощенной формуле: их стоимость принимается равной стоимости продовольственной корзины. То есть из 16 927 рублей:
* 8 463 руб. (50%) — на питание.
* 4 232 руб. (25%) — на непродовольственные товары.
* 4 232 руб. (25%) — на услуги.
Эта структура не является нормативной или физиологически обоснованной. Она просто отражает фактическую структуру расходов 10% наименее обеспеченного населения. Государство, по сути, зафиксировало модель потребления беднейших граждан как норму для расчета минимальной границы. Это логический круг: бедность определяют через расходы бедных.
Цифра: В 2024 году среднестатистический россиянин тратил на питание 36% своих расходов, а не 50%. Беднейшие 10% действительно тратят половину бюджета на еду, но это — следствие, а не причина их положения. Нормальная, сбалансированная минимальная корзина должна содержать меньше еды в процентном отношении, но больше товаров и услуг.
Проблема №2: Инфляционное давление на бедных.
С конца 2020-го по конец 2025 года продукты питания подорожали на 57%, в то время как общая инфляция составила 53%. Поскольку в корзине бедняка доля питания искусственно завышена (50% против 36% в среднем), реальная инфляция для них оказывается выше официальной. Индексация ПМ на общий индекс потребительских цен (ИПЦ) не полностью компенсирует рост их реальных расходов, постепенно размывая покупательную способность и без того скудного минимума.
Альтернативные замеры: пугающая картина реальности
Если скорректировать методологию, устранив очевидные упрощения, масштабы бедности радикально меняются.
Бедность по минимальному питанию. Даже по заниженной продуктовой корзине (8 463 руб. в месяц) питались хуже, чем предписывает физиологический минимум, 25 млн человек (17,3% населения). Это уже почти втрое выше официального показателя.
Бедность по сбалансированной корзине. Если привести структуру ПМ к реалиям жизни, а не к вынужденной практике нищеты, и принять соотношение, близкое к среднему по популяции (например, 36% на питание, 32% на товары, 32% на услуги), то стоимость минимальной корзины вырастет. Фактически это означает, что на все нужды должно хватать примерно трех продовольственных минимумов, а не двух.
Цифра: При пороге в 25 390 рублей (3 продуктовых набора) ниже черты сбалансированного прожиточного минимума потребляли 56 млн россиян — 38% населения.
Сравнение с международной практикой. В США при оценке бедности используется концепция, где порог рассчитывается исходя из стоимости минимального рациона питания, умноженного на три (с учетом того, что на еду у семьи уходит около трети бюджета). В 2024 году уровень бедности в США по этой методике составил 10,6%. Российская методика «двух корзин» (50% на еду) изначально задает более жесткие, заниженные критерии.
Относительная бедность (метод ОЭСР/ООН). Этот подход считает бедными тех, чьи доходы ниже 50% от медианного дохода по стране. Он отражает не абсолютную нужду, а социальную изоляцию, невозможность поддерживать принятый в обществе стандарт жизни. В России по этому критерию за чертой бедности находятся 18% населения (около 26 млн человек).
Субъективное измерение: бедность как ощущение
Официальная статистика вступает в вопиющее противоречие с самоощущением граждан. По данным соцопросов в марте 2025 года:
— 33% россиян заявили, что живут «бедно» (их доходы ниже субъективно оцениваемого ими порога бедности в 20 900 руб.).
— 66% (две трети!) считают, что их доходы ниже необходимого прожиточного минимума, который они в среднем оценивают в 37 800 руб. в месяц.
Эти цифры — прямой вызов формальным показателям. Они демонстрируют, что общественное восприятие минимально приемлемого уровня жизни в 2-2,5 раза превышает официальный ПМ и близко к оценке сбалансированной корзины (25-38 тыс. руб.).
Исторический контекст: Даже по консервативной оценке по расходам (14,5%), нынешний уровень бедности лишь ненамного ниже показателя 2012 года. Это означает, что за последнее десятилетие, несмотря на все программы поддержки, реальное положение наименее защищенных слоев населения в лучшем случае не улучшилось, а масштаб проблемы остался на прежнем, огромном уровне.
Цена методологического оптимизма
Занижение официального уровня бедности — не просто статистический казус. Это имеет прямые политические и экономические последствия:
1. Искажение картины для принятия решений. Государство, ориентируясь на успешные цифры по доходам, может снижать интенсивность социальной поддержки, считая проблему решенной.
2. Маскировка структурных проблем. Высокая доля населения у границы выживания свидетельствует о глубокой поляризации общества и уязвимости значительной его части к любым экономическим шокам.
3. Подмена целей. Борьба с бедностью превращается в игру с методологией, где цель — улучшить показатель, а не реально повысить уровень жизни.
Бедность в России — не узкая проблема маргинальных 6-7% населения. Это широкомасштабное явление, затрагивающее от 14% до 38% граждан в зависимости от выбранного критерия. Переход от измерения по доходам к измерению по расходам, реформа потребительской корзины в сторону более реалистичной структуры и признание концепции относительной бедности — необходимые шаги для адекватной оценки социального самочувствия нации. Без этого все разговоры о «новом историческом минимуме» остаются лишь игрой в цифры, за которой скрываются миллионы людей, чье потребление по-прежнему остается на грани выживания.