Надвигается угроза ядерного кризиса с Ираном

Администрация Байдена стоит перед лицом потенциальной конфронтации с давним соперником, который лучше вооружен и занимает более жесткую позицию, чем когда-либо в своей современной истории. Специальный посланник США считает, что Иран «совершает просчет и играет с огнем».

Вскоре после своей инаугурации Джо Байден назначил Роба Мэлли своим специальным посланником по Ирану. Мэлли, которому пятьдесят восемь лет, вырос во Франции и учился в одном классе средней школы в Париже с государственным секретарем Энтони Блинкеном. Он окончил Йельский университет и Гарвардскую юридическую школу, получил стипендию Родса и работал клерком у судьи Верховного суда Байрона Уайта. Рут Бейдер Гинзбург вела церемонию его бракосочетания.

У Мэлли большой опыт работы на Ближнем Востоке. Его отец был французским журналистом, известным своей поддержкой антиколониальных движений. Работая в Совете национальной безопасности во время администрации Клинтона, Мэлли участвовал в мирных переговорах в Кэмп-Дэвиде. После их провала в 2000 году он выступил против общепринятого мнения о том, что саммит провалился из-за неуступчивости Ясира Арафата. Мэлли опубликовал подробный инсайдерский отчет о том, как израильтяне разделили вину за то, что Арафату было трудно принять предложения. Критики объявили Мэлли ярым анти-израэлитом. Бывшие коллеги публично назвали нападки на Мэлли «несправедливыми, неуместными и неправильными».

После ухода Клинтона с поста президента Мэлли работал по Ирану в Международной кризисной группе, которая отслеживает глобальные конфликты. В рамках своей работы он встречался с иранскими чиновниками и ездил в Тегеран.

Во времена администрации Обамы он был в команде, которая подготовила иранскую ядерную сделку в 2015 году. Соглашение, официально известное как Совместный всеобъемлющий план действий, стало самым значительным пактом о нераспространении за более чем четверть века.

Великобритания, Китай, Франция, Германия и Россия были равноправными партнерами, но у Соединенных Штатов было фактическое право вето, и Иран знал об этом. В течение двух лет мучительных переговоров иранцы часто встречались с американцами в коридорах отелей, чтобы обсудить вопросы. Мэлли, который ведет переговоры с интенсивностью юриста, но при этом мягко разговаривает, был знаком со своими иранскими коллегами по имени-отчеству. Они обменивались семейными историями, номерами мобильных телефонов и адресами электронной почты.

Соглашение просуществовало всего два года. Под влиянием премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху и ястребов-республиканцев президент Дональд Трамп отказался от сделки в 2018 году. Он также ввел более тысячи санкций против Ирана. Они были направлены против Верховного лидера, министра иностранных дел, судей, генералов, ученых, банков, нефтяных объектов, судоходной компании, авиакомпании, благотворительных организаций и союзников Ирана, таких как президент Венесуэлы, за ведение бизнеса с Тегераном. Трамп также объявил Корпус стражей исламской революции (КСИР), самое мощное военное подразделение страны, террористической группой – действие, которое США никогда не предпринимали против вооруженных сил других стран, даже против нацистского вермахта. (С учетом того, что КСИР контролирует около трети экономики Ирана, включая оборонку, тяжелую промышленности и телекоммуникации, значительную часть внешней торговли, а так же ряд ведомств, от МИД до управления водными ресурсами, санкции, видимо, можно считать тотальными, – прим.).

В годы правления Трампа Мэлли был назначен президентом Международной кризисной группы. Он поддерживал связь с некоторыми из своих иранских контактов. Но когда он стал посланником Байдена, иранские дипломаты, которых он знал десятилетиями, отказались с ним встречаться. Во время переговоров в Вене весной этого года американцы остановились в отеле «Империал». Иранцы жили в восьми кварталах от него, в отеле InterContinental. Энрике Мора, испанский дипломат из Европейского союза, передавал предложения туда и обратно. Делегации остальных пяти стран проводили консультации в третьем отеле.

Мэлли сравнил эти переговоры по доверенности с рассказом Вуди Аллена «Бумаги Госсаджа-Вардебедиана». В нем двое мужчин играют в шахматы по почте. Письмо «пропадает». Ходы теряются. Оба игрока утверждают, что они выигрывают. Разъяренные, они прекращают игру до ее окончания. Российский посланник Михаил Ульянов назвал венский процесс одним из самых странных в современной дипломатии. «Цель не в том, чтобы обновить соглашение или разработать новое, – написал он в Твиттере. – Цель – восстановить по частям почти разрушенную сделку. Было ли подобное упражнение в истории международных отношений? Я не могу вспомнить ничего подобного. А вы?»

Странная дипломатия, как сказал мне Мэлли, приобрела беспрецедентную актуальность в ноябре. «Мы видели, как расширяется ядерная программа Ирана, и мы видели, как Тегеран становится все более воинственным в том, что касается его региональной деятельности, – сказал он. – Они просчитались и играют с огнем».

Ставки выходят далеко за пределы Ирана. Мировой ядерный порядок, и без того проблемный, теперь находится под угрозой распада. Ядерные пакты, заключенные в прошлом веке, устарели или разрушаются, поскольку США, Россия и Китай модернизируют свои арсеналы. По оценкам Пентагона, к 2030 году у Китая может быть не менее тысячи бомб. Переговоры с Тегераном призваны предотвратить появление бомбы у десятой страны – последней была Северная Корея в 2006 году.

На Ближнем Востоке Израиль имеет ядерное оружие с конца шестидесятых годов прошлого века. Официальные лица Саудовской Аравии также угрожали получить бомбу, если Иран ее приобретет. «Иранский ядерный кризис нельзя рассматривать в вакууме, – сказала мне Келси Дэвенпорт из Ассоциации по контролю над вооружениями. – Более широкий ядерный порядок находится в хаосе».

Крах переговоров с Ираном – крах первого крупного дипломатического предприятия Байдена – будет иметь последствия во всем мире.

И Вашингтон, и Тегеран нарушают соглашение. Через год после того, как Трамп отказался от соглашения и начал кампанию «максимального давления», Тегеран начал нарушать свои обязательства. Он установил центрифуги IR-6, которые намного быстрее, чем IR-1, разрешенные соглашением, и разработал еще более эффективные модели, включая IR-9. Центрифуги – это высокие трубы, в которых обогащается газообразная форма урана. Они вращаются со сверхзвуковой скоростью. Иран также увеличил обогащение урана с чистоты менее четырех процентов – предела, установленного соглашением, и уровня, используемого для мирной ядерной энергетики или медицинских исследований, – до шестидесяти процентов. «Только страны, производящие бомбы, достигают такого уровня», – заявил в мае Рафаэль Гросси, глава Международного агентства по атомной энергии. Оружейный уровень – это девяносто процентов, что для израильских чиновников является решающим моментом.

«Мы не хотим дойти до точки, когда нам придется спрашивать себя, как Ирану позволили обогатить уран до девяноста процентов», – сказал мне Зохар Палти, бывший директор разведки Моссад, который сейчас работает в Министерстве обороны Израиля.

Так называемое время «прорыва» для Ирана, чтобы произвести достаточно материала для бомбы, резко сократилось – с более чем года до всего лишь трех недель. «Это действительно короткий срок, и неприемлемо короткий, – сказал высокопоставленный представитель администрации. – Каждый день они крутят центрифуги, и каждый день, когда они накапливают уран, время прорыва продолжает сокращаться».

Для создания бомбы необходимы дополнительные шаги – включая обработку обогащенного урана, соединение его с боеголовкой, а затем интеграцию в систему доставки, например, в ракету.

Израиль пытается замедлить прогресс Ирана. В конце 2020 года Мохсен Фахризаде, отец иранской ядерной программы, был убит, когда ехал с женой и телохранителями домой на выходные. Находясь на расстоянии более тысячи миль, убийца использовал искусственный интеллект и спутниковую связь, чтобы привести в действие пулемет, установленный на припаркованном пикапе, и осыпать Фахризаде пулями. В ответ Тегеран принял закон, ограничивающий международные инспекции, заблокировав доступ к записям камер наблюдения на ядерных объектах. Эксперты опасаются, что Иран, возможно, рассматривает возможность «ускользания» – тайного пути к созданию бомбы. Отслеживание иранских объектов стало похоже на «полет в затянутом тучами небе», – сказал Гросси.

Первые шесть раундов дипломатии этой весной, как сказал мне Мэлли, привели к «реальному прогрессу». В июне он представил ядерный пакет, включающий отмену большинства санкций, введенных Трампом. «Коллективное мнение всех – очевидно, европейцев, русских и китайцев, а также иранской делегации в то время – заключалось в том, что мы уже могли видеть контуры сделки, – сказал он. – Если каждая сторона будет готова пойти на необходимые компромиссы, то мы сможем достичь этого».

Переговоры прервались в том же месяце, после президентских выборов в Иране. Хасан Роухани, предыдущий президент-реформатор, побеждал в 2013 и 2017 годах на платформе взаимодействия с Соединенными Штатами. Но санкции Трампа саботировали экономические выгоды, обещанные ядерным соглашением. В 2021 году большинство иранцев не стали голосовать. Был избран Эбрахим Раиси, жесткий идеолог и глава судебной власти. США уже ввели санкции против Раиси, отметив его роль в «комиссии смерти», которая приказала казнить в 1988 году около пяти тысяч диссидентов. На своей инаугурации в августе Раиси пообещал: «Все параметры национальной власти будут укреплены».

Мэлли оставил свои костюмы в отеле в Вене, ожидая, что переговоры возобновятся в ближайшее время. Но прошло пять месяцев, и ядерная программа Ирана продвинулась дальше. В итоге Мэлли отправил свои костюмы домой. К моменту возобновления дипломатии в конце ноября, сказал мне Мэлли, иранская программа «перешагнула» через ограничения, установленные J.C.P.O.A (Ядерной сделкой – прим.). «По мере того, как они добиваются этих успехов, они постепенно лишают сделку преимуществ нераспространения, за которые мы торговались», – сказал он. Администрация Байдена ответила отказом. «Мы не собираемся соглашаться на худшую сделку из-за того, что Иран наращивает свою ядерную программу», – добавил Мэлли. В какой-то момент попытка реанимировать сделку будет «равносильна попытке оживить труп». Тогда США и их союзникам, возможно, «придется решать проблему иранской ядерной программы».

По словам высокопоставленного чиновника Госдепартамента, без возвращения к сделке «более чем правдоподобно, возможно и даже вероятно», что Иран попытается стать пороговым ядерным государством.

Непредсказуемым является поведение Израиля. В сентябре на Генеральной Ассамблее ООН новый премьер-министр Израиля Нафтали Беннет заявил, что ядерная программа Ирана «достигла переломного момента, как и наша терпимость. Словами не остановить вращение центрифуг». В ближайшее время Израиль должен начать подготовку к возможным военным ударам по Ирану. Во время визита в Вашингтон в декабре министр обороны Бенни Ганц призвал администрацию Байдена провести совместные военные учения с Израилем. «Проблема с ядерной программой Ирана заключается в том, что на данный момент не существует дипломатического механизма, который заставил бы их остановиться, – сказал мне Палти. – Нет никакого сдерживающего фактора. Иран больше не боится. Мы должны дать им знак остановиться».

Американские чиновники возражают, что израильские операции часто провоцируют Тегеран и тормозят дипломатию.

Иран все еще может обратить вспять технологические достижения, если будет достигнута сделка. Однако его знания необратимы. «За последний год ядерная программа Ирана достигла новых рубежей, – говорит Келси Дэвенпорт. – По мере того, как он осваивает эти новые возможности, это меняет наше представление о том, как Иран может получить ядерное оружие в будущем».

Даже если администрация Байдена станет посредником в возвращении к соглашению, республиканцы поклялись сорвать его. В октябре сенатор Тед Круз из Техаса написал в Твиттере: «Если только любая сделка с Ираном не будет ратифицирована Сенатом как договор – а Байден знает, что этого не произойдет, – то можно быть на 100% уверенным, что любой будущий президент-республиканец разорвет ее. Снова».

В начале этого года, когда ядерные переговоры зашли в тупик, я полетел на авиабазу Аль-Асад, расположенную в отдаленной западной пустыне Ирака, вместе с Кеннетом (Фрэнком) МакКензи-младшим, генералом морской пехоты из Алабамы, который руководит военными операциями США на Ближнем Востоке и в Южной Азии. Это была часть продолжительной поездки по Ираку, Сирии, Афганистану, Катару и Ливану. В просторном салоне самолета С-17 он сидел один в помещении размером с комнату, задрапированном американским флагом.

Военный опыт МакКензи в Иране был опасным и кровавым. Когда он был молодым офицером, двести сорок один морской пехотинец погибли в 1983 году в результате взрыва, устроенного террористом-смертником, атаковавшим американских миротворцев в Бейруте. Это были самые большие потери морских пехотинцев за один день со времен битвы на Иводзиме во время Второй мировой войны. Администрация Рейгана возложила вину на Иран и его зарождавшуюся в то время прокси-группу «Хезболла». Почти четыре десятилетия спустя МакКензи сказал мне, что ядерный потенциал Тегерана – далеко не единственная опасность, которую он сейчас несет.

При Трампе враждебные отношения между США и Ираном обострились. Они достигли своего пика в 2020 году, когда Трамп приказал убить генерала Касема Сулеймани, почитаемого главу иранских сил «Кудс», элитного крыла Революционной гвардии (КСИР). Когда Сулеймани прибыл в Багдад для встречи с местными союзниками, Маккензи вызвал беспилотник M-9 Reaper, чтобы выпустить четыре ракеты Hellfire по конвою генерала. Сулеймани и еще девять человек были уничтожены. Его оторванная рука была опознана по большому кольцу с красным камнем, которое часто мелькало на фотографиях на его пальце.

Пять дней спустя Иран выпустил одиннадцать баллистических ракет – каждая из них несла по меньшей мере тысячефунтовую боеголовку – по авиабазе Аль-Асад. Американская разведка отследила размещение ракет Ираном, что дало американцам несколько часов на эвакуацию своих военных самолетов и половины личного состава. Подполковник Стейси Коулман, командир экспедиционного отряда, должна была решить, кто из ее экипажа в сто шестьдесят человек должен улететь, а кто «эмоционально готов» остаться. «Я решала, кто будет жить, а кто умрет, – сказала она позже военным следователям. – Я искренне считала, что все, кто останется, погибнут». Многие военнослужащие, покидавшие Аль-Асад, с тревогой обнимали тех, кто оставался. Ни один американский военнослужащий не погибал от вражеского авиаудара с 1953 года, со времени Корейской войны.

Первый залп прогремел около часа ночи. Мастер-сержант Джанет Лилиу рассказывала следователям: «То, что произошло в бункерах, не описать словами. Я не была готова к смерти, но я пыталась подготовить себя к ней при каждом сообщении о приближающейся ракете». Бомбардировка продолжалась несколько часов; это был самый мощный удар баллистическими ракетами по американским войскам, когда-либо нанесенный какой-либо страной. Никто из американцев не погиб, но сто десять человек получили травматические повреждения головного мозга. Трамп не обратил внимания на страдания в Аль-Асаде. «Я слышал, что у них были головные боли», – сказал он журналистам. Два года спустя многие из тех, кто находился в Аль-Асаде, все еще испытывают глубокие потери памяти, зрения и слуха. Один из них покончил жизнь самоубийством в октябре. Восемьдесят человек были награждены «Пурпурными сердцами».

Урок Аль-Асада, сказал мне МакКензи, заключается в том, что ракеты Ирана стали более непосредственной угрозой, чем его ядерная программа. На протяжении десятилетий ракеты и снаряды Ирана были очень неточными. В Аль-Асаде «они попадали практически туда, куда хотели попасть», – сказал МакКензи. Теперь они «могут наносить эффективные удары по всей широте и глубине Ближнего Востока. Они могут наносить точные и масштабные удары».

Успехи Ирана впечатляют как союзников, так и врагов. После революции 1979 года молодая иранская [шиитская] теократия очистила вооруженные силы шаха и восстановила их практически с нуля, несмотря на волны экономических санкций. В восьмидесятых годах Иран вел разрушительную восьмилетнюю войну с Ираком, которая еще больше истощила его арсенал. Его ВВС все еще слабы, корабли и танки посредственны, а военные не способны вторгнуться в другую страну и удержать территорию.

Вместо этого режим сосредоточился на разработке ракет с большим радиусом действия, высокой точностью и разрушительной силой. Сейчас Иран является одним из ведущих мировых производителей ракет. Его арсенал – самый большой и разнообразный на Ближнем Востоке, сообщает Разведывательное управление Министерства обороны. «Иран доказал, что он использует свою программу баллистических ракет как средство принуждения или запугивания своих соседей, – сказал мне Мэлли. Иран может запустить больше ракет, чем его противники – включая США и Израиль – могут сбить или уничтожить».

Тегеран достиг того, что МакКензи называет «превосходством» – уровня возможностей, при котором страна обладает оружием, которое крайне трудно обнаружить или победить. «Стратегический потенциал Ирана сейчас огромен, – сказал МакКензи. – У них есть превосходство на театре военных действий – способность ошеломить».

Амир Али Хаджизаде, бригадный генерал и бывший снайпер, возглавляющий аэрокосмические силы Ирана, известен своей зажигательной бравадой. В 2019 году он хвастался: «Все должны знать, что все американские базы и их корабли на расстоянии до двух тысяч километров находятся в радиусе действия наших ракет. Мы постоянно готовились к полномасштабной войне».

Хаджизаде сменил генерала Хасана Могаддама, который основал иранские программы по созданию ракет и беспилотников и погиб в 2011 году вместе с шестнадцатью другими людьми в результате загадочного взрыва. Они работали над созданием ракеты, способной поразить Израиль.

Израильтяне называют Хаджизаде новым Сулеймани. Маккензи назвал его безрассудным. В 2019 году силы Хаджизаде сбили американский разведывательный беспилотник над Персидским заливом. Он также организовал ракетные удары по Аль-Асаду. Через несколько часов после этой атаки его силы сбили украинский пассажирский самолет Boeing 737 со ста семьюдесятью шестью людьми на борту, взлетевший из международного аэропорта Тегерана. Все погибли. В течение трех дней Иран отказывался признать свою вину, пока под давлением Хаджизаде не выступил по телевидению с признанием вины.

В настоящее время Иран располагает крупнейшими известными подземными комплексами на Ближнем Востоке, где размещаются ядерная и ракетная программы. Большинство туннелей находится на западе, напротив Израиля, или на южном побережье, напротив Саудовской Аравии и других монархий Персидского залива. Этой осенью спутниковые снимки позволили обнаружить новое подземное строительство в районе Бахтарана, самого обширного комплекса. Туннели, вырубленные в скале, спускаются под землю на глубину более шестнадцати сотен футов. Некоторые комплексы, как сообщается, тянутся на многие мили. Иран называет их «ракетными городами».

В 2020 году Революционная гвардия отметила годовщину захвата посольства США, выпустив видео, на котором Хаджизаде осматривает подземный ракетный арсенал. Под напряженную музыку он и еще два командира Революционной гвардии (КСИР) идут по туннелю, где расположены ряды ракет. На заднем плане звучит запись слов генерала Сулеймани: «Вы начали эту войну, но мы закончим ее». Подземная железная дорога переправляет ракеты «Эмад» для быстрого последовательного запуска. Они имеют радиус действия в тысячу миль и могут нести обычную или ядерную боеголовку.

Иранская ракетная программа «намного более продвинута, чем пакистанская», – сказал мне Узи Рубин, первый глава израильской Организации противоракетной обороны. Эксперты сравнивают Иран с Северной Кореей, которая помогла запустить ракетную программу Тегерана в восьмидесятые годы. Некоторые ракеты Ирана превосходят ракеты Пхеньяна, сказал мне Джеффри Льюис из Миддлберийского института международных исследований в Монтерее. Эксперты считают, что Северная Корея сейчас, возможно, сама импортирует иранские ракетные технологии.

По оценкам американской разведки, у Исламской Республики Иран есть тысячи баллистических ракет. Они могут достигать расстояния до тринадцати сотен миль в любом направлении – вглубь Индии и Китая на востоке, в России на севере, они способны достичь Греции и Эфиопии. Около 100 ракет могут достичь Израиля.

У Ирана также есть сотни крылатых ракет, которые могут запускаться с земли или кораблей, летать на небольшой высоте и атаковать с нескольких направлений. Их труднее обнаружить радарам или спутникам, поскольку, в отличие от баллистических ракет, их двигатели не горят ярким пламенем при зажигании. Крылатые ракеты изменили баланс сил в Персидском заливе. В 2019 году Иран обрушил крылатые ракеты и беспилотники на два нефтяных объекта в Саудовской Аравии, временно прекратив половину экспорта нефти этого крупнейшего мирового поставщика.

Администрация Байдена надеялась использовать прогресс по ядерной сделке, чтобы в конечном итоге расширить дипломатию и включить соседей Ирана в переговоры по снижению региональной напряженности. «Даже если мы сможем возродить ядерную сделку, эти проблемы будут продолжать отравлять регион и нести риск его дестабилизацией, – сказал мне Мэлли. – Если они продолжатся, ответные меры будут мощными».

Возможно, уже слишком поздно. Тегеран не проявил желания торговаться по поводу своих ракет, как это было с его ядерной программой. «Как только вы потратили деньги на строительство объектов, обучение людей и доставку ракет в военные подразделения, которые были созданы вокруг этих ракет, у вас появляется огромный круг сторонников, которые хотят сохранить их, – сказал Джеффри Льюис. – Я не думаю, что есть надежда ограничить ракетную программу Ирана».

Президент Раиси сказал журналистам после своего избрания: «Региональные вопросы или ракетный вопрос не подлежат обсуждению».

Из Аль-Асада я вместе с МакКензи полетела в Сирию в колонне конвертопланов Osprey. Военнослужащие стояли у пулеметов, когда мы пересекали границу. Наша первая остановка была в Зеленой деревне, бывшем комплексе для рабочих нефтепромыслов на реке Евфрат. Последний раз я был там в 2019 году, во время последней военной кампании против «Исламского государства» (запрещено в РФ, – прим). Небольшой контингент американских войск был развернут на северо-востоке Сирии с конца 2015 года для оказания помощи и консультаций ополчению под руководством курдов, сражающемуся с ИГИЛ. Официально их задача – сдерживать остатки ИГИЛ. По неофициальным данным, американские военные в этом районе также должны предотвратить доступ Ирана к стратегическим пограничным переходам из Ирака.

Абу-Камаль, некогда сонный пустынный форпост, находится в шестидесяти милях к юго-востоку от Зеленой деревни. Джихадисты захватили его в 2014 году, и он стал их главным пунктом пересечения границы между Сирией и Ираком. В 2017 году три поддерживаемых Ираном шиитских ополчения и сирийская армия заняли его. С тех пор иранские прокси поглотили – в политическом и военном отношении – большую часть территории, которой управляло «Исламское государство», включая районы, освобожденные иракской армией и поддерживаемыми США Сирийскими демократическими силами. «Лучшее, что когда-либо случалось с Ираном, – это то, что американская коалиция уничтожила ИГИЛ», – сказал мне один высокопоставленный американский военный чиновник.

Сейчас Иран использует Абу-Камаль как стратегический центр для контрабанды ракет и технологий своим сторонникам-ополченцам. Эти материалы включают комплекты, используемые для модернизации ракет. Путем добавления навигации G.P.S. так называемые «тупые» ракеты, которыми трудно управлять и которые редко попадают в цель, могут быть преобразованы в управляемые ракеты, имеющие большую точность. США и регион «обеспокоены тем, в какой степени Иран делится сложным оружием со своими доверенными лицами», – сказал мне Мэлли.

При Сулеймани Иран расширил свою «ось сопротивления» шестью основными военизированными формированиями, включая Хезболлу в Ливане, хуситов в Йемене, Хамас и Исламский джихад на палестинских территориях. В восьмидесятых и девяностых годах коалиция сопротивления (так Иран называет сеть своих союзников, – прим.) проводила любительские, хотя и смертоносные операции, такие как взрывы смертников и захват заложников. Сегодня эти группировки скоординированы и хорошо вооружены, они проецируют силу на весь регион. «Большинство стран смотрят на то, что есть, и пытаются установить партнерские отношения с тем, что есть. Иран создал сеть региональных посредников с нуля – свою собственную систему альянсов, – сказал мне Майкл Айзенштадт из Вашингтонского института ближневосточной политики. – Это самая сплоченная система альянсов в регионе».

Вооруженные силы Соединенных Штатов по-прежнему намного мощнее, чем все, что построено или воображается в Иране. Однако Иран оказывается все более проницательным соперником. Он обучил целое поколение иностранных инженеров и ученых собирать оружие. Он отправлял транспорты, груженные деталями ракет для повстанцев-хуситов, которые обстреливали ракетами военные и гражданские объекты в Саудовской Аравии. Он предоставил более старую технологию «немых» ракет ХАМАС и «Исламскому джихаду». Большинство комплектов «высокоточных проектов», пересекающих Абу-Камаль, отправляются в Ливан, где «Хезболла» модернизирует свои ракеты и снаряды малой дальности для более точного попадания и более глубокого проникновения на территорию Израиля. По оценкам, сейчас у «Хезболлы» не менее четырнадцати тысяч ракет и более ста тысяч реактивных снарядов, большинство из которых получены от Ирана. «У них есть возможность наносить очень точные удары по Израилю, чем они не пользовались в прошлом», – сказал мне МакКензи.

Разница между возможностями Ирана в 2016 году и в 2021 году «просто поразительна», – сказал мне старший офицер военно-морской разведки. Распространение ракетных технологий является стратегически и экономически эффективным. Ракеты составляют малую часть цены систем обороны, необходимых для защиты от них. По данным Государственного департамента, Иран тратит от двух до трех миллиардов долларов в год на поддержку коалиции сопротивления. Однако его оборонный бюджет составляет лишь малую часть того, что ежегодно тратит Саудовская Аравия, важный союзник США.

Иран теперь имеет огромный охват в нескольких направлениях. «Если вы можете представить себе кольцо в любой точке Ирака, которое выходит, скажем, на семьсот километров, нарисуйте круг, – объяснил старший сотрудник разведки Центрального командования. – Сделайте то же самое в Йемене. Нарисуйте свой круг. Вы быстро увидите радиус действия и возможности, которые предоставил Иран. Вы можете дойти до Сирии, потому что, если у них есть такая возможность в Ираке, то, вероятно, она есть и в Сирии. Что важно, – добавил он, – так это то, что кольца теперь сцеплены».

Иран играет в азартные игры, полагая, что сможет заставить Соединенные Штаты в конечном итоге уйти со всего Ближнего Востока, как это случилось в Афганистане. По словам Мэлли, действия Ирана по всему региону должны быть изучены. «Если этого не сделать, то это будет вечным отвлекающим маневром от переключения США на Китай» и «котлом, который всегда находится в одном шаге или на расстоянии одной оплошности от гораздо более опасного возгорания».

Семь американских президентов не смогли сдержать политическое влияние и военные рычаги Ирана. Недоверие только углубилось с тех пор, как четыре десятилетия назад иранские студенты захватили посольство США и удерживали пятьдесят два американца в течение четырнадцати месяцев. «Каждая сторона считает другую коварной, злобной и лживой, – сказал мне Джон Лимберт, бывший заложник. – Любое предложение другой стороны – особенно то, которое представляется как уступка – становится еще одним средством обмана и мошенничества».

Вместо того чтобы отступить под давлением Трампа, Тегеран ускорил свои ядерную и ракетную программы. Варианты, такие как санкции, исчерпаны, сказал высокопоставленный сотрудник Госдепартамента. «Это явно не дало тот результат, которого мы все хотели бы».

Помимо дипломатии, у президента Байдена мало превентивных инструментов, а военные действия не являются привлекательным или эффективным долгосрочным вариантом. Через пять недель после его вступления в должность США попытались разрушить узел иранской экспансии. Два американских самолета F-15 сбросили семь пятисотфунтовых бомб на Абу-Камаль. Авиаудар был нанесен в ответ на ракетный обстрел иранской стороной военной базы, используемой американскими войсками в Ираке. Американские бомбы не оказали значительного воздействия. «Не имея возможности разгромить это место, вы не остановите поток, – сказал мне старший сотрудник разведки Центрального командования. – На самом деле, я думаю, что они довольно быстро восстановили свою деятельность».

Израиль нанес десятки авиаударов по Абу-Камалю или вблизи него и еще сотни по иранским целям в Сирии. Но оружие по-прежнему поступает через границу.

Байден также пытался запугивать Иран. В октябре американский бомбардировщик B-1B перелетел из Южной Дакоты на периферию Ирана. Истребители из Египта, Израиля, Саудовской Аравии и Бахрейна сопровождали его через весь Ближний Восток. С ноября 2020 года Соединенные Штаты отправили семь миссий бомбардировщиков B-52, прозванных за свои размеры и форму «баффами», или «большими уродливыми жирными ублюдками» в полет вокруг Ирана. Даже высокопоставленные чиновники задаются вопросом об эффективности такой тактики.

Офицер военно-морской разведки сказал: «Я думаю, что нарушить порядок легко, но постоянное давление с целью изменить поведение оппонента? Это требует решения о создании определенного потенциала на местах в регионах, которые, я думаю, мы уже говорили об этом, нас просто не интересуют с точки зрения национальных приоритетов».

Американские официальные лица признают, что полеты направлены больше на то, чтобы успокоить союзников в регионе, чем на то, чтобы напугать Иран.

И Тегеран, похоже, не унывает. В октябре он атаковал беспилотниками Аль-Танф, военный форпост в Сирии, где базируются двести американцев. Более широкая стратегическая ценность Аль-Танфа заключается в его расположении на жизненно важном шоссе между Багдадом и Дамаском, а также на пути в Ливан и Средиземное море. Неофициально цель США снова состоит в том, чтобы помешать передаче иранского оружия и влияния. Один из новостных сайтов «Хезболлы» назвал иранскую атаку на Аль-Танф «новой фазой противостояния» с целью вытеснить Америку с Ближнего Востока.

Иранские прокси в Ираке взялись и за более крупные цели. 7 ноября три беспилотных квадрокоптера атаковали дом премьер-министра Ирака Мустафы аль-Кадими. Несколько охранников были ранены. Этот удар последовал за парламентскими выборами в октябре, когда поддерживаемые Ираном партии потеряли десятки мест и заявили о фальсификации результатов голосования. В телевизионном интервью МакКензи обвинил союзников Ирана в «преступных» действиях против главы государства.

«То, что мы наблюдаем, – это связанные с Ираном группы, которые видят, что они не могут законно удерживать власть, и теперь они прибегают к насилию для достижения своих целей», – сказал он. Первоначально нападение было связано с двумя шиитскими ополчениями – «Катаиб Хезболла» и «Асаиб Ахл аль Хак». Обе эти организации участвовали в поставках оружия в Абу-Камаль.

В сентябре я дважды встречалась с новым министром иностранных дел Ирана Хоссейном Амир-Абдоллахианом, когда он присутствовал на Генеральной Ассамблее ООН в Нью-Йорке. В течение многих лет он считался человеком Сулеймани в министерстве иностранных дел. Он отметил, что Соединенные Штаты отошли от ядерного соглашения и ввели масштабные санкции против Ирана. «Если стена недоверия может быть уменьшена, тогда могут проявиться какие-то общие интересы, но это такая высокая стена, – сказал он. – Когда нам запрещают доступ к нашим собственным деньгам для приобретения жизненно важных вакцин, разве может быть хоть малейший след доверия между двумя странами?»

По словам Амира-Абдоллахиана, чтобы доказать добрую волю Америки, Байден должен сначала снять санкции и помочь освободить миллиарды долларов иранских активов, замороженных в других странах, например, в Южной Корее.

«Если мы достигнем соглашения, его можно будет использовать для дальнейшего прогресса, – сказал он. – Если оно провалится, мы уже сказали, что не связываем будущее страны с J.C.P.O.A. (Ядерной сделкой)».

Мэлли предложил, чтобы две страны одновременно договорились о возвращении к соглашению, а затем определили последовательность шагов. Администрация не хочет вознаграждать Иран без доказательств того, что он обращает вспять свои ядерные успехи, возвращается к старым центрифугам, сокращает запасы урана и допускает полноценные инспекции.

Работая с пятью мировыми державами, США могут каким-то образом восстановить ядерную сделку. Иран действительно сталкивается с беспрецедентными проблемами внутри страны и во внешнем мире. Первые поколения революционеров вымирают, а их внуки больше увлечены социальными сетями, чем идеологией. В 2021 году спорадические протесты вспыхнули в ситуации, когда более трехсот городов столкнулись с нехваткой воды и электричества; демонстранты также вышли на улицы, чтобы пожаловаться на низкую или невыплаченную зарплату.

Но если дипломатия застопорится, а Иран продолжит ускорять свою ядерную программу, предупредил высокопоставленный представитель администрации, США могут столкнуться с ядерным кризисом в первом квартале 2022 года.

МакКензи проанализировал, как может развиваться конфликт с Ираном. «Если они нападут неожиданно, это будет кровавая война, – сказал он мне. – Мы бы очень сильно пострадали. В конечном итоге мы бы победили. Но на это уйдет год». А возможно, и больше, как Соединенные Штаты выяснили в Афганистане и Ираке.

Полномасштабная военная кампания Израиля или США почти наверняка вызовет региональную войну на нескольких фронтах. Иран лучше вооружен, а его военные и политические лидеры занимают более жесткую позицию, чем когда-либо в его современной истории. Ядерная сделка может стать только началом и самой легкой частью иранского вызова для восьмого американского президента.

Робин Райт, колумнист, пишет для The New Yorker с 1988 года. Она является автором книги «Rock the Casbah: Ярость и бунт по всему исламскому миру».