Кремль выдвигает ультиматум США: «Байден, следи за речью»

Эй ты, Байден, попридержи язык — грозное заявление МИД РФ о том, что недавние личные оскорбления президента США в адрес Путина ставят отношения между двумя странами «на грань разрыва», многие эксперты расценили как прелюдию к прекращению дипломатических отношений.

Однако ультиматум Москвы, на мой взгляд, имеет и гораздо более важное «двойное дно».

Разрыв дипломатических отношений, приостановление дипломатических отношений, отзыв послов «для консультации» — в нынешней ситуации все эти символические жесты можно сравнить с ударом конфетным фантиком, уколом бумажной иглой. Опыт подсказывает: то, что принято подразумевать под дипломатическими отношениями, не прекращается в момент их формального разрыва.

Грузия разорвала дипломатические отношения с Россией еще в 2008 году. Однако в ходе нынешнего кризиса Тбилиси, несмотря на все свое тяготение к Западу, отказался вводить санкции против Москвы. Дипломатических отношений между Ираном и США не существует с 1979 года. Но это не мешает Вашингтону и Тегерану вести сейчас интенсивный дипломатический торг с целью возобновления заключенной при Обаме, но разрушенной при Трампе иранской ядерной сделки.

Короче, к черту символические жесты и дипломатические формальности. Поговорим лучше о существе вопроса. В англоязычном политическом жаргоне есть такой термин — conflict by proxy («опосредованный конфликт»).

Вот научное определение того, что скрывается за этим термином: «Международный конфликт между двумя странами, которые пытаются достичь собственных целей с помощью военных действий, происходящих на территории и с использованием ресурсов третьей страны». Уверен, что вы уже поняли, к чему именно я клоню.

Военная операция России на Украине — это в очень немалой степени conflict by proxy между Москвой и Вашингтоном, между РФ и коллективным Западом.

Разумеется, роль Зеленского и всей нынешней киевской политической верхушки ни в коем случае нельзя сводить к роли бессловесных марионеток, как это иногда делают отдельные горячие головы в нашей стране. Выражусь поэтому более осторожно и, как мне кажется, более точно: в политической иерархии оппонентов Москвы официальное украинское руководство занимает подчиненное место.

Зеленский может бесконечно блистать красноречием в ходе своих речей в американском конгрессе, немецком бундестаге и израильском кнессете. Но если коллективный Запад ему скомандует: «Надо договариваться!» — он будет договариваться.

Поступление такой команды в ближайшее время не ожидается? К сожалению, похоже, что так.

Еще десять дней тому назад я испытывал осторожный оптимизм по поводу возможного скорого позитивного исхода российско-украинских переговоров. Однако быть оптимистом в 2022 году — это, видимо, заведомо проигрышная стратегия.

Связка коллективный Запад — официальный Киев явно делает сейчас ставку на дальнейшую эскалацию, на истощение противника (то есть России), на «разрешение противоречий» с помощью боевых действий. Конец истории? Каналы коммуникации между Москвой и Вашингтоном можно смело закрывать и опечатывать в силу их ненадобности?

Не так быстро! Сохранение таких каналов в рабочем и действующем состоянии сейчас крайне, я бы сказал даже жизненно, важно. Советник Джо Байдена по кибербезопасности Энн Нойбергер на брифинге в Белом доме в начале этой недели: «Президент ясно дал понять: мы не ищем конфликта с Россией. Нами движет желание президента избежать войны любой ценой, вложиться в дипломатию». Правильная, очень правильная постановка вопроса.

В современных технологических условиях war by proxy может с легкостью превратиться в war без всяких там proxy (в смысле посредников). А это означает конец всему — или по меньшей мере человеческой цивилизации в ее нынешнем виде.

Но вот где можно обнаружить признаки желания Джо Байдена «вложиться в дипломатию», о котором столь красноречиво поведала его советник Энн Нойбергер? Не хочу выступать в роли «мистера очевидность», но личные оскорбления президента США в адрес Путина — это точно движение в противоположном направлении от «инвестиций в дипломатию». Это убийство дипломатии, это ее блокирование.

Байден — это единственный человек, который в глазах Путина может выступать в роли полномочного представителя коллективного Запада.

Конечно, прежде ВВП отвечал на личные выпады американского президента считалочками в стиле «кто обзывается, тот сам так и называется». Но из заявлений российского МИДа следует, что время этого «прежде» прошло.

В предыдущем абзаце я смешал в одну кучу два смежных, но все же разных политических явления — необходимость сохранения работающего переговорного механизма ради предотвращения военных инцидентов в ходе war by proxy и необходимость сохранения возможности масштабных политических переговоров РФ и США на случай, если политическая война на истощение надоест одной или обеим сторонам или если ситуация в мире станет уж совсем опасной.

Признаю это — не получилось у меня элегантно высказываться. Но можно ли в принципе высказываться элегантно и не сваливая все в кучу о ситуации, которая не является элегантной и где все свалено в кучу?

Личный запас «словесной элегантности» я в ходе нынешней фазы кризиса уже точно исчерпал. Выскажусь в силу этой причины совсем по-простому: очень надеюсь, что хотя бы этот сигнал из Москвы дойдет до сознания главного человека в Вашингтоне. Иначе российско-американским отношениям светит «закупорка сигналов» или, выражаясь медицинским языком, тромбоз. Для тех, кто не в курсе: тромбоз — это смертельно опасно. Когда перекрывает 75% поперечного сечения артерии, появляются признаки гипоксии, или кислородного голодания, при уровне перекрытия в 90% больного уже не спасти.